Глава 10 В тиши древнего Абидоса

Глава 10 В тиши древнего Абидоса

Более семи тысяч лет до того, как Мухаммед побудил кочующие племена Аравии поклоняться чисто духовному Богу, в этой стране ясного неба – Египте – существовала религия, чьи адепты вырезали огромных каменных идолов, которых пророк ненавидел. И все-таки лучшие умы той религии, как и Мухаммед, поклонялись Неизвестному Богу, и, следовательно, их вера не была лишь почитанием идолов. Египтологи нашего времени мало что могут сказать об этой религии, поскольку она относится к первобытной эпохе – ко времени, от которого сохранилось недостаточно источников. Они не могут приподнять завесу тайны и способны только высказывать осторожные догадки относительно людей и событий.

В современном Египте есть места, где древний храм и мечеть стоят бок о бок, как в Луксоре, и, глядя на это, мы обнаруживаем поразительное разнообразие этой страны.

Когда я пишу данные строки, мои уши, кажется, улавливают стук копыт, и мысленным взором я могу охватить арабскую конницу, насаждающую зеленое знамя пророка по всему Египту. Время ждало в зловещем спокойствии… И вот зеленое подчинилось красному, белому и голубому, а затем снова вернулось. Но за всем этим было слышно тихое позвякивание систров древнего храма!

Египет не может избавиться от символов своего исконного вероисповедания. Прошлое, подобно фениксу, восстает перед нашим взором в чудесной работе археологов. Видимые каменные знаки напоминают этой стране о прошлом, которому она иногда остается верной, но которым гораздо чаще пренебрегает.

Тем не менее граница между прошлым и настоящим размыта. Дух тех исчезнувших народов и их освященной веками веры остается в земле Египта, что подтвердит каждый чувствительный человек. Их древние храмы сегодня сильно разрушены, часто лишены крыш или представляют собой груду развалин, между колоннами которых в чернильной темноте ночи снуют большие летучие мыши. От самих народов остались лишь несколько погребенных обескровленных тел, лишенных внутренних органов и превращенных искусными бальзамировщиками в обмотанные бинтами мумии, которые могут рассказать об их существовании. И все же их многочисленные духи до сих пор населяют хорошо им знакомые древние места. Власть так называемых мертвых сохраняется в Египте больше, чем в любой другой известной мне стране.

Я опять обнаружил присутствие этого неосязаемого наследия, когда сидел скрестив ноги в одной из семи ниш в колонном зале храма Сети в Абидосе. Странные фигуры смотрели на меня сверху или проявлялись на украшенных рельефами стенах. После двух часов езды верхом по возвышающейся насыпи, пересекающей поля, засаженные сахарным тростником и бобовыми, я оставил позади приятный свежий живительный воздух раннего утра (поскольку пустился в путь еще до восхода солнца) и переступил порог древнего храма, построенного первым фараоном по имени Сети. Когда я сидел там, меня быстро захватило властное ощущение прошлого, разворачивая перед моим мысленным взором картины канувшей эпохи.

Я невольно видел, как древние процессии идут по вымощенному каменными плитами полу и размеренным шагом входят в святилища, где находятся алтари. Я постоянно ощущал печать тех древних жрецов-волшебников, которые сделали это место одним из своих главных центров вознесения благословений Осирису – богу, которого они обозначали как носящего высокий тройной головной убор. Некоторые из их призывов обладали отзвуком, раздававшимся в небесах столетие за столетием. Меня начало охватывать и околдовывать великое спокойствие высшего присутствия, под его благой сенью я видел, как мое заполненное земными желаниями существование утекает, словно песок, ускользающий сквозь пальцы.

Античный географ Страбон подходяще написал о своей покрытой пылью веков эпохе: «В Абидосе почитают Осириса, но в храме певцу, флейтисту или арфисту запрещено петь и играть в начале проведения ритуалов в честь бога, как это принято во время служений в честь других богов». Этот зал с белыми стенами наполняли тишина и мечтательный покой, неизвестный и непонятный внешнему миру. Марфа за свою суету заслужила от Христа укор, Мария же за созерцательное спокойствие удостоилась Его похвалы. Мы обретаем лучшие мгновения не в шуме и волнении. Лишь когда на душу снисходит безмятежное спокойствие, мы погружаемся в тесное единение со Счастьем, Мудростью и Божественной Силой.

Я удобно расположился в своей небольшой нише, как, возможно, сотни поколений назад делал какой-нибудь смуглый жрец храма, и позволил мягкому влиянию святого места околдовать меня. О! Как хорошо было ненадолго остаться в одиночестве, забыть о множестве шумов, принесенных в наш мир прогрессом вместе с многочисленными преимуществами, не вспоминать о бескрайнем эгоизме, неизбежном непонимании, недостойной ненависти и жестокой зависти, которые, будто кобры, поднимали свои головы, чтобы выпустить яд и напасть в момент, когда возвращаешься в мир темных людей.

Я размышлял о том, зачем нужно возвращаться.

Мы считаем одиночество проклятием, но, обретя мудрость, учимся смотреть на него как на блаженство. Мы должны взобраться на Эверест своих мечтаний и привыкнуть к жизни среди вершин одиночества. Ибо если в толпе мы ищем душу, то находим лишь бездушие, если же ищем истину, то обнаруживаем в основном лживость.

Общество обладает душой, но не телом. Мы можем провести вечер в большой гостиной вместе с сорока людьми и все же быть одинокими, как будто мы находимся в пустыне Сахара. Тела могут стать ближе друг к другу, но, пока сердца и умы остаются далекими, каждый из нас одинок. Кто-то считает, что обязан приглашать нас в свой дом по правилам этикета, мы приходим, но нашего хозяина, чтобы принять нас, там нет. Он просто оставил нам свое тело, чтобы нас встретить, прекрасно зная, что пропасть между нашими умами слишком широка, чтобы он остался. Представление такому человеку делает все, что угодно, только не знакомит нас с ним. Тех, кого разъединил Бог, никогда не соединит человек!

Я купил билет в Поднебесную – огромную страну, куда не проникают наши мелкие банальные новости. И что же, значит, я ненавижу своих собратьев? Как можно называть мизантропом того, кто играет с маленькими детьми и делит пенни с бедняком?

Почему бы не остаться в стороне и не принять предлагаемое блаженство уединенного существования, свободного от ненужных тревог, в тихих местах, подобных этому храму в Абидосе?

Мы презираем человека, покидающего общество в поисках высшей жизни, хотя, возможно, он уединяется лишь для того, чтобы суметь передать своему народу некую благую весть. Память воскресила торжественное обещание, которое получили от меня те, кого я уважаю или даже чту. Я знал, что возвращения не избежать. Однако это не опечалило меня, ибо мне было известно также, что если мир утомит меня, я смогу погрузиться в глубины своего духовного существа и вернуться оттуда освеженным, безмятежным, довольным и счастливым. В этом священном безмолвии, где я мог слышать чистый глас Божий, в полной тишине, царящей в зале этого храма, я мог услышать более слабые голоса исчезнувших богов. Когда мы обращаемся вовне, к миру, то блуждаем в грусти и растерянности, а когда обращаемся вовнутрь, то можем двигаться в уверенности и вечном блаженстве. Давид советует: «Будь спокоен и знай, что я Господь».

Мы утратили искусство пребывать в одиночестве и не знаем, что делать, когда остаемся одни. Нам неизвестно, как обрести счастье из собственных внутренних источников, и потому мы должны платить артистам и другим людям, которые сделают нас счастливыми на время. Мы не только не способны быть в одиночестве, но и не можем сидеть спокойно. И все же если бы мы смогли удержать свое тело в определенном положении какое-то время и правильно использовать собственный разум, то сумели бы обрести глубокую мудрость, имеющую особое значение, и наполнить сердца глубоким покоем.

Поэтому я сидел в тишине почти два часа, пока в моих ушах снова не зазвучало непрерывное тиканье времени. Я снова открыл глаза.

Я смотрел на толстые колонны зала, поддерживающие тяжелую крышу и удивительно напоминавшие огромные стебли папируса. Их стволы кое-где освещали солнечные лучи, проникавшие сквозь отверстия в крыше и озарявшие их раскрашенные рельефы. На них был изображен фараон, стоящий во время обряда перед одним из почитаемых в его эпоху богов или приведенный к самому великому Осирису. Здесь были ряды иероглифов, выглядящих для непосвященных загадочно. Сам Сети видел эти покрытые письменами колонны с выступающими базами. Я ненадолго вытянул затекшие ноги, а затем поднялся и отправился осмотреться. Я прошел сквозь высокие помещения мимо имеющих сводчатые потолки святилищ, чтобы поближе изучить настенные росписи, чьи голубой, зеленый, красный и желтый цвета выглядели не менее свежими, чем белый, похожий на мрамор известняк, служивший им фоном. А между тем рука мастера нанесла их на стену три с половиной тысячи лет назад!

Безжалостное время рано или поздно должно разрушить тонкую красоту женщин, но твердая, вырезанная в камне прелесть этих изображений, кажется, бросила этому разбойнику вызов.

В чем секрет древних растирателей пигментов, чьи ярко-красный и синий цвета до сих пор сохраняют сочность? И почему сегодня мы не можем изготовить такие краски? Насыщенности оттенков соответствовали прекрасные рисунки и великолепные рельефы, сделанные руками ремесленников, которые некогда трудились на том самом месте, где теперь стоял в раздумьях я, и изобразили на белом камне таинственную жизнь исчезнувшего Египта. Везде виднелись образы царя, поклоняющегося верховным богам и получающего от них благословения. В этом замечательном храме, не посвященном, как обычно, целиком какому-то одному божеству, почитали нескольких богов египетского пантеона, у каждого из которых была своя молельня. Их изображения на росписях или рельефах включались в религиозные сцены, хотя главным среди них оставался Осирис. Семь сводчатых помещений, сложенных из больших блоков камня, тянулись от одного архитрава до другого. Среди прочих богов там почитались Хор, Исида, Птах и Харахти.

Исида – великая сокрытая Мать Мудрости – представала во всей своей материнской нежности. Она протягивала руку и касалась плеча благочестивого фараона. Рядом плыла ее священная ладья, в центре которой находилась искусно сделанная и украшенная лотосами молельня, а добрые воды и послушные ветры были готовы унести ее в те райские области, где жили боги, богини и благословленные ими люди. Дураки, смотрящие на эту картину, удивляются, как древние египтяне могли быть настолько глупыми, чтобы верить в подобные вещи, в богов, полностью исчезнувших сегодня, и в священные барки, уносящие блаженных на небеса. На самом деле лодки были всего лишь символом, частью сакрального языка, который элита Древнего мира понимала прекрасно, а современный человек едва ли способен осознать. Боги же были далеки от вымысла. В бесконечной вселенной Господа есть место для других высших по отношению к человеку существ, и, хотя в различные эпохи эти божества принимали разные формы и имена, они не меняли своих природных свойств.

Как и Плутарх, я считаю, что «у разных народов, варваров и греков, не разные боги; солнце, луна, небо, земля и море являются общими для всех людей, но разные народы называют их по-разному».

И если сейчас мы больше не видим тех богов, то дело их не закончено, они могли лишь отойти в области менее ощутимые для наших физических чувств. Тем не менее мы остались в сфере их влияния. Они все еще наблюдают за миром, который был вверен их заботам, и по-прежнему управляют ходом человеческой эволюции, даже если не проявляются больше в видимых земных обликах. Я верю, как верили древние египтяне, что боги являются сверхъестественными существами, которые наблюдают за развитием вселенной и благополучием человечества, скрыто управляют судьбами людей, руководят их основными поступками и, наконец, ведут всех и вся к полному совершенству.

Семь священных молелен этого храма видели зажигание огня и возлияние воды, подношение благовоний и принятие положения для молитвы, обряды, становившиеся идолопоклонническими или духовными в зависимости от понимания и намерения их участников. Человек, считавший, что этих действий было вполне достаточно для замены внутренних добродетелей, становился идолопоклонником. Тот же, кто делал их символическим напоминанием о молитвах и жертвоприношениях, которые возносил своему Создателю в повседневной жизни, делался более крепким в истинной религии. Жрец, использовавший все это как часть системы магии, которая дошла до него благодаря традиции, наследовал огромную ответственность, ведь он мог призвать на свою паству как дьявольские, так и ангельские силы.

Обычным людям никогда не позволяли входить в семь этих внутренних святилищ, чьи исчезнувшие алтари некогда сияли золотом. На самом деле в большинстве храмов просторные внутренние дворы были последними местами, куда осмеливались войти простые египтяне. Таков был характер этой религии, в которой центральную роль играла исключительность жречества. Я думал о свободе мечети и церкви и понимал, почему священнослужители, переоценившие себя в усилиях добиться власти и удержать ее, в конце концов утратили последние крохи своего влияния. Принцип «даром получили, даром давайте» в их времена не использовался. Они брали и отдавали с большой осторожностью.

Я думал о странных изменениях времени, ведь саркофаг человека, построившего этот храм, – пустой алебастровый гроб для мумии фараона Сети – находится более чем в трех тысячах миль (4827 км) от него в маленьком музее, устроенном на Линкольнс-Инн-Филдс в Лондоне, среди адвокатов и агентов по продаже недвижимости. Если бы царь повелел похоронить его на сотню футов (около 30,5 м) глубже, саркофаг мог бы избежать бурного путешествия по Бискайскому заливу.

Я смотрел на потолки, раскрашенные в небесно-голубой цвет и усеянные множеством звезд, на толстые плиты крыши, кое-где разрушенные временем и позволяющие увидеть прямоугольники настоящего неба. Я снова подумал о том, что нигде в мире небо не бывает таким ярко-голубым, как в Египте. Я вошел в покрытый пылью коридор и осмотрел знаменитый Абидосский список – иероглифический перечень всех царей Египта, правивших до Сети, который помог археологам привести в порядок их знания об истории этой страны. Сам Сети был изображен здесь со своим юным сыном Рамсесом, почитающим семьдесят два своих предка. Гордо посаженная голова фараона с твердыми чертами лица изображена в профиль. Пока мои ноги топтали мелкий мягкий песок, местами покрывавший пол храма, я изучал другие настенные рельефы, изображения, ограниченные царскими картушами или прямыми линиями красивых иероглифических надписей, глубоко вырезанными в камне.

Среди них был Хор с головой сокола и телом человека, прямо сидящий на кубическом троне и держащий в обеих руках тройной скипетр Египта: плеть, пастушеский посох и жезл Анубиса – три символа власти настоящего правителя. Плеть демонстрировала власть над телом, посох означал контроль над чувствами, а жезл с головой шакала – владение мыслями. Кубический трон указывал на полное господство над земной природой. Его квадратная форма была знаком того, что посвященный всегда должен был действовать «честно» (автор использует здесь игру слов: square означает «квадрат», on the square – «честно, добродетельно». – Пер.).

Отсюда происходит и современное масонское выражение «ради добродетельной жизни». Масонство имеет более долгую историю, чем полагает большинство людей. «Придай себе квадратную форму, чтобы тебя использовали; камень, который может подойти к стене, не останется на дороге», – гласит очень древняя персидская надпись, представляющая для масонов интерес. Вдоль основания трона Хора идет ряд крестов с овалом вместо верхней части – знаменитых «ключей к

Тайнам» египтян и других народов, которые египтологи трактуют как символы жизни. Однако в более глубоком понимании это символы вступления в вечную высшую жизнь духа.

Главной целью, поставленной египтянами перед посвященными, был самоконтроль. Поэтому мы так часто видим на портретах спокойные невозмутимые выражения лиц. Перед Хором стоит поклоняющийся ему фараон, который, протянув руки, льет жертвенную воду на цветущие лотосы, стоящие в сосудах. В Египте, как и в других странах Древнего мира, лотос считался священным растением. Его раскрытый цветок символизировал пробудившийся человеческий дух. Таким образом, царь в этом рельефе увековечил преданную заботу о росте и развитии своей духовной природы. Фараон носил на талии треугольный передник, прикрывавший половые органы, и эта одежда имела в точности такое же символическое значение, как и передник современных масонов. Таким образом, у фараона в переднике, совершающего ритуалы перед своим божественным господином в храме, есть современный аналог в лице масона XX века, проходящего через обряд перед своим Великим магистром в ложе. Абидос как первый центр осирической религии являлся одновременно и первой Великой Ложей тайных обрядов той религии «мистерий», которая стала источником раннего масонства.

Я проходил между толстыми колоннами и слушал непрерывное щебетание воробьев под древней крышей. Покинув храм и повернув на запад, я вошел в спускающийся подземный коридор. Его стены покрывали тексты и изображения, взятые из главной священной книги египтян – Книги мертвых. Этот коридор вел в несколько раскопанных помещений, которые археологи считают кенотафом Сети.

Само сооружение по виду очень древнее. Его откопали на глубине более сорока футов (около 12,2 м). Центральное помещение было построено в виде гигантского саркофага и имело двускатную крышу. Потолок покрывали изящные рельефы, изображавшие бога воздуха Шу, поднимающего умершего фараона с земли и защищающего его своими руками. Я тут же почувствовал, что в этом изображении заложен скрытый смысл. Само сооружение поразительно. Оно возведено из огромных камней. Наполненный водой ров окружал крипту и отделял центральную часть от остального помещения. Скорее всего, этот ров был соединен потайным подземным каналом с Нилом. Геродот описал весьма похожее место, которое, по слухам, находилось под Великой пирамидой, но еще никому не удалось подтвердить то, что ему рассказали египетские жрецы. Эта загадочная крипта в Абидосе, по сути, является уникальным сооружением среди всех раскопанных подземных построек и действительно могла быть переделана для того, чтобы служить кенотафом Сети. Однако у меня было четкое ощущение, что изначально у нее была другая, высшая, цель. Каково же было ее предназначение? До поры до времени я выбросил из головы этот вопрос.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.