Диалог с Трифоном иудеем
Диалог с Трифоном иудеем
1. Однажды утром во время прогулки моей по аллеям Ксиста, со мною встретился некто в сопровождении других и сказал мне: «Здравствуй, философ!» И после этих слов он тотчас поворотился ко мне и стал прогуливаться рядом со мною: то же сделали и его друзья. Я в свою очередь приветствовал его и спросил, что ему угодно от меня?
— Я узнал, сказал он, от Коринфа, последователя Сократова, в Аргосе, что не должно пренебрегать или презирать людей, которые носят такую, как у тебя, одежду, но должно оказывать им всевозможное уважение и вступать в беседу с ними; может быть, из такого обращения будет какая–либо польза для того человека, или для меня, а для обоих хорошо, если тот или другой получит пользу. Вот почему, когда увижу кого в такой одежде, с радостью подхожу к нему; по той же причине и теперь охотно обратился к тебе с своею беседою, и эти люди следуют за мною также в надежде услышать от тебя что–нибудь полезное.
— Кто же ты, превосходнейший из смертных? сказал я смеясь.
Он откровенно сказал мне свое имя и рождение. Меня зовут Трифоном, сказал он; я еврей обрезанный, в последнюю войну оставил свое отечество. поселился в Греции и живу по большей части в Коринфе.
— Как же ты можешь спросил я, получить столько пользы от философии, сколько от твоего законодателя и пророков?
— Почему же нет? отвечал он. Не о Боге ли всегда говорят философы, и все их рассуждения не имеют ли своим предметом Его единство и примышление? Не есть ли настоящая задача философии — исследовать природу Божества?
— Конечно, сказал я, таково и наше мнение. Но многие из философов совершенно равнодушны к тому, один или много богов, и их провидение простирается ли на каждого из нас или нет, как будто бы это познание нимало не ведет к счастью. Они даже стараются доказать нам, что Бог промышляет о мире, но только вообще, о родах и видах существ, а обо мне и о тебе и о каждом порознь не печется, хотя бы мы молились ему целую ночь и день. Легко понять, к чему клонится у них такое умствование: оно доставляет бесстрашие и свободу и учителям и последователям их делать и говорить, что им угодно, не боясь наказания и не ожидая какой–либо награды от Бога. Да и чего могут надеяться или бояться люди, которые утверждают, что всегда будет то же, что я и ты опять будем жить также как теперь, не сделавшись ни лучше, ни хуже. Но другие, отправляясь от мысли, что душа бессмертна и бестелесна, думают, что не могут подвергнуться наказанию, если сделали что–либо злое, так как бестелесное не доступно страданию; если же душа бессмертна, то она не нуждается в чем–либо от Бога.
Тогда Трифон сказал с приятною улыбкою:
— А ты как думаешь об этом, какое мнение твое о Боге и какая твоя философия, скажи нам.
2. — Я скажу тебе, что думаю, отвечал я. Философия по истине есть величайшее и драгоценнейшее в очах Божиих стяжание: она одна приводит нас к Богу и делает нас угодными Ему, и подлинно святы те, которые устремили свой ум к философии; но многие не угадали, что такое философия и для какой цели она ниспослана людям, иначе бы ее было ни платоников, ни стоиков, ни перипатетиков, ни теоретиков, ни пифагорейцев, потому что это знание только одно. Отчего же она разделилась на многие секты, я намерен теперь сказать. Случилось, что первые, занимавшиеся философией и сделавшиеся чрез то знаменитыми, имели таких последователей, которые не исследовали самостоятельно истину, но пораженные только мужеством и воздержанием учителей, вместе с новостью их учений, приняла за истину то, что каждый из них узнал от своего учителя; а потом и они в свою очередь передавали своим последователям такие же и другие им подобные понятие и сделались известными каждый под тем именем, которым назывался родоначальник их учения. Таким образом, и я сам, когда впервые пожелал познакомиться с одним из них, отдал себя в руководство стоика; но когда я прожил с ним довольно времени и познание мое о Боге нисколько не возросло (ибо он сам но имел, да и не считал такого познания необходимым), то я отстал от него, и обратился к другому, называвшемуся перипатетиком, человеку остроумному, как он сам о себе думал, он потерпел мое присутствие несколько дней, а потом потребовал от меня назначить плату, чтобы наше собеседование не было бесполезно нам. По этой причине я оставил и его, почитая его недостойным имени философа. Но так как моя душа жаждала узнать то, что составляет сущность и главнейший предмет философии, то я пришел к знаменитому пифагорейцу, человеку, очень гордившемуся своею мудростью. Когда я объявил ему о своем желании сделаться его слушателем и учеником, он спросил меня: «а учился ли ты музыке, астрономии и геометрии? или думаешь, можно понять что–нибудь из науки, ведущей к счастью, если ты прежде не занимался основательно тем, что отвлекает душу от чувственного и приготовляет ее к умственному, так чтобы она была способна созерцать красоту и добро в их сущности?» За тем он много говорил в пользу этих познаний и о необходимости их изучения и отослал меня, как скоро я признался в неведении их. Естественно, я опечалился о том, что разрушилась моя надежда, и тем более, что я считал его человеком с некоторым знанием; но с другой стороны соображая, как много времени мне надо было употребить на те науки, я не решился на дальнюю отсрочку. Среди такого затруднения мне пришло на мысль попытать также платоников, потому что и они пользовались великою славою. Один из знаменитых платоников, человек разумный, недавно лишь прибыл в наш город; с ним я занимался много времени, усовершался и делал быстрые успехи с каждым днем. Сильно восхищало меня Платоново учение о бестелесном, и теория идей придавала крылья моей мысли; в скором времени, казалось, я сделался мудрецом, и в своем безрассудстве надеялся скоро созерцать самого Бога, ибо такова цель Платоновой философии.
3. В таком расположении духа, однажды, когда рассудилось мне предаться глубокому покою и удалиться от всякого следа человеческого, я отправился в одно место неподалеку от моря. Когда я приближался к тому месту, где я хотел остаться наедине с самим собою, представился древний старец, почтенный видом, с приятной и важной осанкою, который следовал за мною в недальнем расстоянии. Обратившись к нему, я остановился и пристально поглядел на него.
— Ты знаешь меня? спросил он.
— Нет, сказал я.
— Что же так смотришь на меня? сказал мне.
— Удивляюсь, отвечал я, что ты встретился в том же месте со мною; я не ожидал увидеть здесь кого–либо из людей.
— Я беспокоюсь отвечал он, о некоторых из моих домашних: они отлучились, и я прихожу сюда смотреть их, не покажутся ли они откуда. А ты зачем здесь?
— Я люблю, сказал я, такие прогулки, где ничто не развлекает моего ума и я могу беседовать с самим собою, не опасаясь перерыва: эти места весьма удобны для умственных занятий.
— Так ты любитель умствований, сказал он, а не дел и истины, и не стараешься быть более деятельным мудрецом, а не софистом.
— Что же может быть лучше, отвечал я, того занятия, как доказать, что разум владычествует над всем, и что человек, который сделал его своею опорою и поддерживается им, может смотреть на блуждания и стремления других и видеть, что они не делают ничего здравого, ничего угодного Богу. Без философии и здравого разума никто не может обладать мудростью. Поэтому всякий человек должен философствовать и почитать это делом важнейшим и превосходнейшим, а прочее вторым и третьим и если что делается с философиею, то бывает в меру и достойно уважения, а без нее вредно и унизительно для тех, которые берутся за это.
— Итак философия доставляет счастье? спросил он.
— Действительно, сказал я, и она только.
— Но что такое философия, сказал он, и что за счастье доставляет она, скажи мне, если ничто не мешает?
— Философия, отвечал я, есть знание о сущем и ведение истины, а счастье есть, награда этого знания и мудрости.
— А что ты называешь Богом? спросил он.
— То, что всегда пребывает одно и тоже и есть причина бытия прочих существ, подлинно есть Бог. Таков был мой ответ старцу, и он слушал его с удовольствием. Потом опять спросил меня.
— Знание не есть ли общее название для вещей различных? Ибо и во всех искусствах сведущий в каком–либо из них называется знающим: так в искусстве управления войском, мореплавания и медицины. Не то в отношении вещей божеских и человеческих. Есть ли какое знание. которое давало бы нам ведение о вещах божеских и человеческих, а также о том, что в них божественного и справедливого?
— Конечно есть, отвечал я.
— Что же? Можно ли знать Бога и человека так же, как мы можем знать музыку, арифметику, астрономию и тому подобное?
— Никак, сказал я.
— Итак ты несправедливо отвечал на мой вопрос, — возразил он. — Ибо иные познания приобретаются нами посредством опытности или размышления, а иные получаются чрез видение. Если кто–нибудь сказал бы тебе, что в Индии есть животное, по своей природе непохожее на все другие, но такое–то или такое, многообразное и разноцветное — ты не имел бы о нем познания доколе не увидел его, и не мог бы ничего сказать о нем, если бы не услышал от очевидца.
— Конечно так, отозвался я.
— Как же, спросил он, — философы могут мыслить или говорить правильно о Боге, когда они не имеют познания о Нем, ни видели Его, ни слышали о Нем?
— Конечно, отец, отвечал я. Божество не может быть видимо глазами как прочие живые существа: оно может быть постигнуто только умом, как говорит Платон, и я в том верю ему.
4. — Есть ли в нашем уме, спросил он, сила такой природы и объема, чтобы могла постигать то, что не было прежде сообщено ему посредством чувств? Или ум человека увидит ли когда Бога, если не будет он наставлен Святым Духом?
— Платон говорит, отвечал я, что таково око ума и для того дано нам, чтобы мы могли посредством него, когда оно чисто, созерцать то истинно сущее, которое есть источник всего того, что постигается умом, которое не имеет ни цвета, ни формы, ни величины, ни другого чего–нибудь видимого глазом, но есть существо тожественное себе, высшее всякой сущности, неизреченное, неизъяснимое единое прекрасное и благое, внезапно проявляющееся в благородных душах по причине их сродства и желания видеть Его.
— Какое же сродство, спросил он, — имеем мы с Богом? Разве и душа божественна и бессмертна и есть часть того верховного Ума? Как он видит Бога, таким же образом и мы можем умом нашим постигать божество и чрез то уже блаженствовать?
— Совершенно так, сказал я.
— Уже ли души всех животных, спросил он, постигают Его? Или душа человека одного рода, а душа лошади или осла иного?
— Нет, отвечал я, — но души во всех одинаковы.
— Увидят ли Бога и лошади и ослы, сказал он, или видели ли они Его когда–нибудь?
— Нет, отвечал я, — и немногие из людей видят Его, но только те, которые жили праведно и сделались чисты чрез справедливость и всякую добродетель.
— Значит, человек видит Бога, возразил он, не по сродству своему с Ним и не потому, что имеет ум, но потому, что воздержен и справедлив.
— Да, сказал я, и потому еще, что он одарен способностью мыслить о Нем.
— Что ж? А козы или овцы обожают ли кого?
— Никого, сказал я.
— Увидят ли Бога, по твоему рассуждению, и эти животные? спросил он.
— Нет, потому что тело их таково, что препятствует им.
— А если бы эти животные могли говорить, сказал он, — будь уверен, что они с большею справедливостью порицали бы наше тело. Но теперь допустим это, и пусть будет так, как ты говоришь. Скажи мне вот что: душа видит Бога тогда ли, когда она находится в теле, или когда освободится от него?
— И в то время, пока существует в человеческом виде, сказал я, — она может созерцать Бога умом, но особенно тогда, когда отрешится от тела и будет существовать самостоятельно, она достигнет того, что любила всецело и всегда.
— Помнит ли она об этом, когда опять соединяется с человеческим телом?
— Не думаю, сказал я.
— Какая же польза для душ, видевших Бога, или какое преимущество имеет человек, видевший Его, пред не видевшим, если он не помнит даже того, что она видела Его?
— Не могу сказать, отвечал я.
— А что терпят те, которые признаны недостойными этого видения?
— Они заключаются, как бы в узы, в тела некоторых животных, и это их наказание.
— Знают ли они, что по этой именно причине они заключены в такие тела и что они согрешили?
— Не думаю.
— Кажется, что и для этих душ нет никакой пользы от наказания; да и нельзя сказать, что они наказываются, если не сознают наказания.
— Конечно, нет.
— Итак души не видят Бога, не переходят в другие тела, иначе они знали бы, что они наказываются таким образом, и боялись бы совершить потом и самый легкий грех. Но я согласен, продолжал он — что души способны понимать, что есть Бог, и что справедливость и благочестие — добро.
— Справедливо говоришь, сказал я.
5. — И эти философы ничего не знают о таких вещах, ибо не могут сказать даже, что такое душа.
— Это кажется несправедливо.
— Иначе не следует называть ее бессмертною, ибо если она бессмертна, то и безначальная.
— По мнению некоторых платоников, она безначальная и бессмертна.
— И самый мир ты называешь безначальным?
— Некоторые утверждают это, но я не согласен с ними.
— Справедливо делаешь. Ибо какое основание думать, чтобы тело, имеющее такую твердость и силу сопротивления, сложное и изменяемое, ежедневно разрушающееся и обновляющееся, не произошло от какой–либо причины? Если же имеет начало, то и души необходимо получили начало и могут перестать существовать: ибо они произведены для людей и прочих животных, даже если, по твоему мнению, они произошли отдельно, а не вместе с своими телами.
— Кажется, это справедливо.
— Итак они не бессмертны.
— Нет, потому что и самый мир, как мы видели, получил начало.
— Но в то же время я не утверждаю, чтобы души уничтожились, ибо это было бы весьма выгодно для злых. Что же бывает с ними? Души благочестивых находятся в лучшем месте, а злые и беззаконные — в худшем ожидая здесь времени суда. Таким образом те, которые оказались достойными видеть Бога, уже не умирают, а другие подвергаются наказанию, доколе Богу угодно, чтоб они существовали и были наказываемы.
— Что ты говоришь, не то же ли, что и Платон в Тимее преподает относительно мира: он, по словам его, подвержен разрушению, поколику получил начало: однако не разрушится и не подвергается року смерти, потому что Бог так хочет? Не думаешь ли, что это самое относится и к душе и вообще ко всем вещам? Ибо все, что после Бога существует или будет существовать, имеет тленную природу и может разрушиться и уничтожиться; Бог один безначален и неразрушим и потому–то Он есть Бог, все же прочее после Него имеет начало и подлежит разрушению. Поэтому души и смертны и подвергаются наказанию, ибо если бы они были безначальны, то не грешили бы и но были заражены глупостью, не были бы то робки, то опять дерзки, ни добровольно не переселялись бы в свиней, змей и собак, ни могли бы быть к тому принуждены, потому именно, что они безначальны. Ибо одно безначальное сходно с другим безначальным, равно и тожественно ему; и одного нельзя ставить выше другого по силе или по чести. Отсюда невозможно, чтобы были многие безначальные существа, ибо если бы было какое различие между ними, то сколько бы ты ни искал, не нашел бы причины различия, но все простираясь мыслию в бесконечность, наконец после всех трудов ты остановишься на одном безначальном, и это назовешь причиною всех вещей. Разве этого не знали, говорю, Платон и Пифагор, мудрецы, которые сделались для нас как бы стеною и оплотом философии?
6. — Мне нет дела, отвечал старец, до Платона и Пифагора, и вообще ни до кого, разделявшего их мысли. Но истина вот в чем: ты узнаешь это из следующего. Душа или сама есть жизнь, или только получает жизнь. Если она есть жизнь, то оживотворяет иное что–либо, а не самое себя, так же как движение движет скорее иное что–либо, чем само себя. А что душа живет, никто не будет отрицать. Если же живет, то живет не потому, что есть жизнь, а потому, что причастна жизни: причастное чего–либо различно от того, чего причастно. Душа причастна жизни, потому что Бог хочет, чтоб она жила, и поэтому может перестать некогда жить, если Бог захочет, чтоб она не жила более. Ибо душе не свойственно жить так, как Богу; но как человек существует не всегда, и тело его не всегда соединено с душою, во когда нужно разрушиться этому союзу, душа оставляет тело и человек уже не существует, так и от души, когда нужно, чтобы ее более не было, отнимается жизненный дух, и душа уже не существует, а идет опять туда же, откуда она взята.
7. — Какому же учителю, спросил я, — человек может довериться или откуда ожидать помощи, если нет истины и у этих философов?
— Были некогда люди, которые гораздо древнее кого–либо из этих почитаемых за философов, — люди блаженные, праведные и угодные Богу, которые говорили Духом Святым и предсказали будущее, которое и сбывается ныне: их называют пророками. Они одни и звали и возвестили людям истину, не смотря ни на кого, не боясь, не увлекаясь славою, но говорили только то, что слышали и видели, когда были исполнены Святого Духа. Писания их существуют еще и ныне, и кто читает их с верою, — получит много вразумления относительно начала и конца вещей, равно как и того, что должен знать философ. Они в своих речах не пускались в доказательства, ибо они выше всякого доказательства, будучи достоверными свидетелями истины; самые события, которые уже совершились и которые теперь еще совершаются, вынуждают принимать их свидетельство. Также ради чудес, которые совершили, Они заслуживают веры, потому что прославляли Творца всего, Богом Отца, и возвещали о посланном от Него Христе Сыне Его; чего не делали и не делают лжепророки, исполненные духа лжи и нечистоты: последние напротив осмеливаются совершать некоторые чудеса для изумления людей и распространяют славу духов лжи и демонов. Но ты прежде всего молись, чтобы открылись тебе двери света, ибо этих вещей никому нельзя видеть или понять, если Бог и Христос Его не дадут разумения.
8. Сказавши это и многое другое, что повторять теперь не время, старец удалился, внушая мне размыслит об его словах, и я более не видал его. Но в сердце моем тотчас возгорелся огонь, и меня объяла любовь к пророкам и тем мужам, которые суть други Христовы; и, размышляя с самим собою о словах его, я увидел, что эта философия есть единая, твердая и полезная. Таким–то образом сделался я философом. Желал бы я, чтобы и все были одних мыслей со мною и не отвращались от учения Спасителя; ибо оно внушает какой–то страх и владеет силою поражать тех. которые совратились от истинного пути, и вместе служит сладчайшим успокоением для тех, которые живут по нему. Поэтому, если сколько–нибудь заботишься о самом себе и желает своего спасения и уповаешь на Бога, ты теперь удобно можешь, если не чуждаешься труда, познать Христа Божия и, сделавшись совершенным учеником, достигнуть блаженства. При этих словах. любезнейший мой, спутники Трифона засмеялись, а сам он улыбнувшись сказал:
— Я одобряю иное из того, что ты говорил, и удивляюсь твоей ревности о божественном, но лучше было бы тебе следовать философии Платона или кого другого и жить в подвиге терпения, воздержания и целомудрия, нежели обольщаться ложными словами и следовать людям ничего не стоящим. Ибо когда бы ты оставался верен тем философским началам и жил не укоризненно, то оставалась бы еще надежда лучшей участи; но теперь, когда ты оставил Бога и возложил свою надежду на человека, какие средства спасения остаются для тебя? Поэтому, если хочешь послушаться меня (ибо я смотрю уже на тебя, как на друга), то сперва прими обрезание, потом, как узаконено, соблюдай субботу и праздники и новомесячия Божии и вообще исполняй все, написанное в законе, и тогда, может быть, тебе будет милость от Бога. Что же касается Христа, если Он родился и находится где–нибудь, то Он неизвестен другим и ни сам себя не знает и не имеет никакой силы, доколе не придет Илия, не помажет и не объявит Его всем. А вы, христиане, приняли ложный слух и вообразили себе какого–то Христа и ради Его так безрассудно губите вашу жизнь.
— Извинительно тебе, человек, возразил я, и да простится тебе это: ты говоришь чего не знаешь; следуешь учителям, которые не разумеют писаний, и наугад говоришь, что ни придет тебе на ум. Если же тебе угодно принять доказательства того, что мы не увлечены в заблуждение и не перестанем исповедывать Христа, хотя бы за это падали на нас всякие оскорбления от людей и самый жестокий тиран принуждал нас к отречению: то докажу тебе, если ты здесь останешься, что мы поверили не пустым басням и не бездоказательным словам, но учению, которое исполнено Святого Духа и изобилует силою и благодатью.
На это опять засмеялись спутники Трифона и подняли неприличный крик. Тогда я встал и был готов уйти от них; но Трифон взял меня за одежду и сказал, что не отпустит меня, доколе я не исполню своего обещания.
— Так не позволяй твоим товарищам, отвечал я, так шуметь и вести себя неприлично; но если хотят, пусть слушают молчаливо, или оставят нас, если у них есть дело более важное; а мы ходя и отдыхая будем продолжать беседу.
Трифон согласился на это предложение; и мы решились с ним идти в сторону и пришли на среднюю стадию Ксиста, а двое из его спутников ушли от нее, смеясь над нашею ревностью. Когда мы достигли того места, где по обеим сторонам находятся каменные скамейки, то спутники Трифона, севшие по другой стороне, стали разговаривать о бывшей иудейской войне, о которой один из них упомянул.
10. Когда они кончили, я снова начал свою речь к ним.
— Друзья мои, в чем вы упрекаете нас? В том ли, что мы живем не по закону, не обрезываем плоти, подобно вашим предкам, не соблюдаем субботы[1], как вы? Или вы осуждаете нас за нашу жизнь и нравы? То есть, не поверили ли и вы клеветам, будто мы едим плоть человеческую и после пированья гасим свечи и предаемся беззаконным совокуплениям?[2] Или обвиняете нас в том только, что следуем такому учению и держимся мыслей, которые, по вашему мнению, ложны?
— Это последнее удивляет меня, сказал Трифон, — а что касается до клевет, которые многие взносят на вас, они не достойны веры, так как противоречат человеческой природе. Но ваши правила в так называемом Евангелии я нахожу столь великими и удивительными, что, по моему мнению, никто не может исполнить их: я постарался прочитать их. Особенно же вот что смущает нас: вы выставляете благочестие свое и почитаете себя лучшими других, но ничем не отличаетесь от них и не превосходите язычников своею жизнью, — вы не соблюдаете ни праздников, ни суббот, не имеете обрезания, а полагаете свое упование на человека распятого и однако надеетесь получить благо от Бога, не исполняя Его заповедей. Не читал ли ты: «душа, которая не будет обрезана в восьмой день, истребится от рода своего». Эта заповедь простирается и на иноплеменников и на купленных за деньги (Быт. 17:12–14). А вы презрели этот завет вместе с последующими заповедями, и однако стараетесь убедить нас, что знаете Бога, хотя не соблюдаете ни одной из тех обязанностей, которые исполняют боящиеся Бога. Если можешь защититься в этом и показать нам, каким образом вы чего–нибудь надеетесь, когда не соблюдаете закона, то с большим удовольствием мы выслушали бы это от тебя, и тогда можем подобным образом исследовать и прочее.
11. — Не будет никогда и от века не было другого Бога, Трифон, так я начал говорить ему, — кроме Того, который сотворил и устроил все нами видимое; и не иного Бога почитаем нашим, а другого вашим, но признаем одного и того же, который вывел отцов ваших из земли египетской рукою крепкою и мышцею высокою, не на другого кого уповаем (ибо нет другого), кроме того, на которого и вы, — Бога Авраама, Исаака и Иакова. Наша надежда впрочем не чрез Моисея и не чрез закон; иначе не было бы различия между вами и нами. Но я читал. Трифон, что должен быть некогда последний закон и завет крепчайший всех других, который надлежит соблюдать всем людям, желающим получить наследие Божие. Закон, данный на Хориве, есть уже ветхий закон и только для вас, иудеев, а тот, о котором я говорю, — для всех людей вообще; новый закон, положенный над законом, отменяет древнейший, и завет последующий подобным образом уничтожает прежний. Нам дарованы закон вечный и совершенный и завет верный, это — Христос, после которого нет более ни закона, ни постановления или заповеди. Не читал ли того, что говорить Исаия: «послушайте Меня. послушайте. люди Мои, и внемлите Мне, цари: от Меня выйдет закон и суд Мой во свет народов; приближается скоро правда Моя, и явится спасение Мое, и на мышцу Мою будут уповать народы» (Ис. 51:4–5). О том же новом завете Бог говорит чрез Иеремию: «вот придут дни, говорит Господь, и Я сделаю новый завет с домом Израилевым и с домом Иудиным, — не такой, какой положил Я с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской» (Иер. 31:31–32). Итак если Бог предвозвестил, что Он установит новый завет и притом такой, который будет светом для народов, а мы видим и уверены, что именем этого самого распятого Иисуса Христа люди обратились к Богу от идолослужения и другого беззакония, и до смерти пребывают в своем исповедании и сохраняют благочестие; то все могут понять и из самых этих действий и из сопровождающих их чудес, что Он есть новый закон и новый завет и упование тех, которые из всех народов ожидали благодеяний от Бога. И мы, которые приведены к Богу чрез этого распятого Христа, мы — истинный духовный Израиль и род Иуды, Иакова, Исаака и Авраама, который в обрезании получил свидетельство и благословение от Бога за свою веру и был назван отцом многих народов: — как это будет доказано в дальнейшем рассуждении моем.
12. Я сверх того присоединил и другие слова Исаии, где он восклицает: «послушайте слова Мои, и будет жива ваша душа, и сделаю с вами вечный завет, — самое верное воздаяние Давиду: вот его я дал в свидетельство народам. Народы, которые не знают Тебя, призовут Тебя, и люди, неведающие Тебя, прибегнут к Тебе, ради Бога Твоего, Святого Израилева, потому что Он прославил Тебя» (Ис. 55:3–5). Этот самый закон вы презрели и новый святой завет Его отвергли, и даже теперь не принимаете его и не раскаиваетесь в своем злодеянии, ибо «уши ваши заключены, очи ваши ослеплены и ваше сердце огрубело (Ис. 6:10). И Иеремия громко возвещал, и вы не слышите. Пришел Законодатель, и вы не видите Его: бедные проповедуют евангелие, слепые видят, а вы не разумеете. Уже нужно второе обрезание, а вы много думаете о своем обрезании по плоти. Новый закон повелевает вам соблюдать всегдашнюю субботу, а вы остаетесь при одном дне и думаете, что вы благочестивы, не соображая того, почему дана вам эта заповедь. Опять, если едите пресный хлеб, то говорите, что вы исполнили волю Божию, но не этим благоугождается Господь Бог наш. Если кто из вас виновен в клятвопреступлении или воровстве, пусть не грешит более; если кто блудник, пусть покается, и тогда он совершит истинную и приятную субботу Божию. Если кто имеет нечистые руки, пусть омоет, и будет чист.
13. Конечно не в баню посылал вас Исаия (Ис. 1:16), чтоб очистить вас от убийства и других грехов, — их все воды морские не могут омыть; но, как прилично, он возвещал еще тогда то спасительное омовение, которое принадлежит раскаивающимся, тем, которые очищаются не кровью козлов и овец или пеплом юницы или приношениями пшеничной муки, но верою чрез кровь и смерть Христа, для того именно умершего. Так говорит об этом Исаия: «Господь откроет Свою святую мышцу в виду всех народов, и все народы и концы земли увидят спасение от Бога. Удалитесь, удалитесь, удалитесь, выйдите отсюда и не касайтесь нечистоты. Выйдите из среды ее, отделитесь несущие сосуды Господни, потому что вы идете не в беспорядке; ибо Господь пойдет пред вами, и Господь Бог Израилев соберет вас вместе. Вот Мой раб исполнится разума, и весьма возвысится и прославится. Как многие изумятся от Тебя — вид и слава Твоя будут так презренны у людей: так многие народы удивятся о Тебе и цари сомкнут уста свои; потому что те, которым не было возвещено о Нем, увидят, и те которые не слыхали, будут разуметь. — Господи, кто поверил слуху нашему? и кому открылась мышца Господня? Мы возвестили пред Ним, как отрок, как корень в жаждущей земле. Он не имеет вида, ни красоты, но вид Его бесчестнее и презреннее вида сынов человеческих. Он человек в язве и знает, как переносить болезнь, потому что отвратилось лицо Его, было поругано и презрено. Он носит грехи наши и мучится из–за нас, а мы Ему вменили то, что Он в болезни, в язве и в мучении. Но Он был язвлен за грехи наши и мучен за беззакония наши; наказание мира нашего на Нем, чрез рану Его мы исцелились. Все мы, как овцы, заблудились, всякий человек блуждал на пути своем. И Господь предал Его за грехи наши, и Он от мучений не открывает уст своих. Как овца, Он был веден на заклание, и как агнец безгласен пред стригущим, так Он не открывает уст своих. За смирение Его снят с Него суд. Но кто расскажет род Его? Потому что берется от земли жизнь Его, и от беззаконий народа его Он идет на смерть. И дам лукавых за гроб Его и богатых за смерть Его, потому что Он не сделал беззакония и обмана не нашлось в устах Его. И Господу угодно очистить Его от язвы. Если дадите Его в жертву о грехе, то ваша душа увидит семя долговечное. И Господь хочет спасти от страдания душу Его, показать ему свет и образовать разумом, оправдать праведника, благодетельно послужившего многим. И грехи наши Он понесет. Поэтому Он будет обладать многими и разделит добычи сильных, за то, что предана была на смерть душа Его, и Он был причтен к беззаконным, понес грехи многих и за беззакония их был предан. Возвеселись неплодная, которая не рождала; разверзнись и воскликни ты, которая не чрево болела, потому гораздо более чад у одинокой, нежели у имеющей мужа. Ибо Господь сказал: расшири место твоего шатра и завес твоих, раскинь, не жалей, удлини веревки твои и укрепи колья твои, распространи на право и на лево; и семя твое получит в наследие народы и ты населишь опустошенные города. Не бойся того, что ты пристыжена, не смущайся, что ты подверглась порицанию, ибо забудешь твой вечный стыд и не вспомнишь об укоризне твоего вдовства; потому что Господь приобрел Себе имя, и избавитель твой, сам Бог Израилев будет называться по всей земле. Господь призвал тебя, как женщину, оставленную и упавшую духом, как женщину, ненавидимую с юности» (Ис. 52:10 — 54:6).
14. Итак чрез баню покаяния и познания Бога, которая была установлена, как говорит Исаия, ради беззаконий людей Божиих, мы уверовали, и объявляем, что это крещение, мы предвозвещенное, одно только можешь очистить покаявшихся, и оно то есть вода жизни; а водоемы, которые вырыли вы сами для себя, разрушены и ни к чему негодны вам. Ибо что пользы в том омовении, которое очищает только плоть и тело? Омойтесь душою от гнева и любостяжания, от зависти, от ненависти, и тогда все тело будет чисто. Таково значение и бесквасных хлебов, именно, чтобы вы не делали древних дел худой закваски; а вы понимаете все в плотском смысле и почитаете за благочестие, если делаете такие дела, между тем как души ваши исполнены коварства и всякого рода зла. Поэтому то, после семи дней ядения опресноков, Бог заповедал вам приготовлять новую закваску, то есть делание других дел, а не подражание древним и худым. И чтобы доказать, что этого требует от вас новый ваш Законодатель, приведу опять слова, прежде представленные мною, вместе с несколькими другими, которые тогда я опустил. Исаия говорит так: «послушайте Меня, и будешь жива душа ваша, и Я сделаю с вами вечный завет, верное воздаяние Давиду; вот его я дал во свидетельство народам, в начальство и руководство народам. Народы, которые не знали Тебя, призовут Тебя, и люди, наведавшие Тебя, прибегнут к Тебе, ради Бога твоего, Святого Израилева, потому что Он прославил Тебя. Ищите Бога и когда найдете, призовите Его, пока он близок к вам. Пусть нечестивый оставит пути, и человек беззаконный — свои намерения, и пусть обратится к Господу, и Он помилует его, потому что Он щедро отпустит грехи ваши. Ибо Мои намерения не то, что ваши намерения, и пути Мои не то, что пути ваши; но сколько отстоит небо от земли, столько же далек путь Мой от пути вашего, и помышления ваши от Моей мысли. Как нисходит снег или дождь с неба и не возвратится туда, доколе не напоит землю и оплодотворит ее, чтоб она произрастила и дала семя сеятелю и хлеб для питания, так будет слово Мое, которое выйдет из уст Моих: оно не возвратится, доколе не исполнит всего, что угодно Мне, и благопоспешатся повеления Мои. Ибо вы выйдете с охотою и будете выведены с радостью. Горы и холмы будут скакать от радости, ожидая вас, и все деревья полевые восплещут своими ветвями, и вместо колючей травы взойдет кипарис и вместо крапивы взойдет мирт. И будет Господь во имя и в вечное знамение, и не оскудеет» (Ис. 55:3–13). Эти и другие подобные слова пророков, Трифон, прибавил я, относятся частью к первому пришествию Христа, в которое предвозвещено Ему явиться бесславным, безобразным и смертным, а частью ко второму Его пришествия, когда Он придет в славе и на облаках небесных; тогда народ ваш увидит и узнает Того, Кого пронзили, как предсказал Осия, один из 12–ти пророков, и Даниил (Дан. 7:13).
15. Итак научитесь соблюдать истинный пост Божий, как говорит Исаия, чтобы вы благоугодили Богу. Исаия так возвестил: Воскликни громко, не пожалей, возвысь голос твой, подобно трубе, и возвести народу моему прегрешения его и дому Иаковлеву беззакония его. Они ищут Меня со дня на день и желают узнать пути Мои, как будто народ, сотворивший правду и не оставивший устава Божия. Они просят ныне от Меня суда праведного и желают приблизиться к. Богу, говоря: зачем мы постились и Ты но видел, зачем мы смиряли души свои и Ты не знал? Во дни постов ваших вы находите все удовольствия свои и отягощаете своих работников; вот вы поститесь для споров и распрей и бьете смиренного кулаками своими. Зачем вы поститесь Мне, как ныне, чтобы слышен был голос ваш с воплем? Не такой пост Я избрал, чтобы человек за день смирил свою душу. Если даже изогнешь шею свою, как круг, и постелешь под собою вретище и пепел, и тогда не называйте того постом и днем угодным Господу. Не такой пост избрал Я, говорит Господь, но разрушь всякий союз неправды, разорви сети насильственных договоров, отпусти угнетенных на свободу, и уничтожь всякую неправедную запись. Раздробляй алчущий хлеб твой и бедных бескровных введи в дом твой; если увидишь нового, прикрой его, и не презирай домашних от семени твоего. Тогда откроется свет твой утренний и одежды твои скоро воссияют, и твоя правда пойдет пред тобою, и слава Божия будет окружать тебя. Тогда воззовешь, и Бог услышит тебя, и когда ты еще говоришь, Он скажет: вот Я. Если удалишь от себя союз, простирание рук и слова роптания, и дашь от души голодному хлеб твой и ободришь душу удрученную, тогда взойдет во мраке свет твой, и тьма твоя будет как полдень. И Бог твой будет всегда с тобою, и насытишься, как желает твоя душа, и кости твои утучняют и будут подобны саду политому, или источнику воды или земле обильной водою (Ис. 58:1–11). Поэтому обрежьте крайнюю плоть сердца вашего, как требует во всех этих изречениях слово Божие.
16. И сам Бог возгласил чрез Моисея следующие слова: «обрежьте грубость сердец ваших и не будьте более жестоковыйны: ибо Господь. Бог ваш и Господь господствующих, Бог великий, могущественный и страшный. — Он не смотрит на лица и не принимает подарка» (Вт. 10:16–17). И в книге Левит: «за то, что они преступили против Меня и презрели Меня, и за то, что они ходили предо мною криво, — и Я пошел с ними криво, и погублю их в земле врагов их. Тогда пристыдится необрезанное сердце их» (Лев. 26:40–41). Плотское обрезание, принятое от Авраама, было дано вам, как знак, которым вы были бы отделены от других народов и от нас, и чтобы вы одни терпели те бедствия, которые ныне постигли вас по справедливости, и чтобы страна ваша была опустошена и города пожжены огнем, плоды ваши истреблены в ваших глазах врагами, и никто из вас не смел входить в Иерусалим. Ибо вы ничем иным не отличаетесь от других людей, как только обрезанием; и никто из вас, я думаю, не осмелится отрицать, что Бог предвидел и предвидит будущее и что Он приготовляет всякому участь сообразную с его заслугами. Поэтому достойно и справедливо постигли вас те бедствия, ибо вы убили Праведного и прежде Него пророков Его, да и ныне вы презираете и, сколько можно вам, бесславите тех, которые уповают на Него и на пославшего Его Вседержителя и Творца всего Бога: и проклинаете в своих синагогах верующих во Христа. Вы в настоящее время не имеете власти сами убивать нас, — этому препятствуют владычествующие ныне; а когда могли, вы и это делали. Потому и Бог взывает к вам чрез пророка Исаию: «смотрите, как праведник погиб, и никто не принимает к сердцу: и люди праведные убиваются, и никто не думает о том. Праведник взят от лица неправды. Гроб его будет в мире, он взят из среды вас. Вы привели сюда сыны беззаконные, семя прелюбодеев и чада блудницы. Над кем вы потешались на кого отверзли свои уста и развязали язык» (Ис. 57:1–4)?
17. Другие народы не столько, как вы, виноваты в этой несправедливости, которая оказывается в отношении к нам и ко Христу; ибо вы виновники их худого предубеждения против Праведника и против нас, Его последователей. Когда вы распяли Его, единого непорочного и праведного человека, язвами которого исцеляются все приходящие чрез Него к Отцу и когда вы узнали, что Он воскрес из мертвых и восшел на небо, как предвозвещено в пророчествах, то вы не только не раскаялись в своих злодеяниях, во еще послали избранных людей из Иерусалима во всю землю возглашать, будто явилась безбожная ересь христианская, и распространять клеветы против вас, которые все незнающие нас обыкновенно повторяют. Таким образом вы — причина несправедливости не только вашей собственной, но и всех других людей. И справедливо восклицает Исаия: «чрез вас имя Мое хулится среди народов» (Ис. 2:5). И: «горе душе их, потому что они предприняли злой умысел против себя самих, говоря: свяжем праведного, потому что он бесполезен нам. За это они вкушают плоды дел своих. Горе беззаконному: зло постигнет его по делам рук его» (Ис. 3:9–11). И опять в другом месте: «горе тем, которые влекут грехи свои, как будто длинной веревкою, и неправды, как будто ремнем ига юницы, которые говорят: пусть приблизится скорость Его и придет совет Святого Израилева, чтобы мы знали его. Горе тем, которые называют зло добром и добро злом, которые полагают свет за тьму и тьму за свет, которые полагают горькое за сладкое и сладкое за горькое» (Ис. 5:18–20). Вы постарались по всей земле распустить те горькие, мрачные и ложные обвинения против единого непорочного и правильного Света, от Бога посланного людям. Он показался вам бесполезные когда воскликнул пред вами: «В писании есть: дом Мой дом молитвы, а вы сделали его вертепом разбойников» (Лк. 19:46; Мф. 21:13). И он ниспроверг столы менял в храме, и сказал: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, потому что вы даете десятину с мяты и руты, а не помышляете о любви к Бог у и о суде: гробы обеленные, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых» (Мф. 23:23,27; Лк. 11:.42). И к книжникам: «горе вам, книжники, потому что имеете ключи, и сами не входите, и препятствуете желающим войти, — слепые вожди» (Лк. 11:52; Мф. 23:14).
18. Так как ты объявил, Трифон, что читал учение, преподанное Спасителем нашим, то не считаю неуместным того, что я присоединил несколько кратких изречений Его к словам пророческим. И так «омойтесь и будьте ныне чисты и отымите лукавства от душ ваших» (Ис. 1:16): так Бог повелевает вам омыться этим омовением и обрезаться истинным обрезанием. Мы также соблюдали бы ваше обрезание по плоти и субботы и вообще все праздники, бели бы не звали, по какой причине они заповеданы и вам, именно по вашим грехам и грубости сердца.
Ибо если мы терпеливо переносим все нападения на нас злых людей и демонов, и даже среди несказанных образов смерти и мучений молимся о помиловании наших мучителей и по заповеди нового Законодателя никому не желаем и малейшего отмщения; то почему бы, Трифон, не соблюдать нам того, что нисколько не вредит нам, т. е. плотского обрезания, суббот и праздников.
19. — Это подлинно достойно удивления, что вы переносите такие бедствия, а не соблюдаете всего того о чем у нас теперь речь? — Это потому, что обрезание необходимо не для всех, а только для вас иудеев, чтобы, как я прежде сказал, вам подвергнуться бедствиям, которые вы справедливо терпите ныне. Мы не принимаем и вашего бесполезного омовения из водоемов, ибо оно ничто в отношении к тому крещению жизни. Поэтому и объявляет Бог, что «вы оставили Его, источник живой и вырыли себе водоемы сокрушенные, которые не могут держать воду» (Иер. 11:13). И вы, будучи обрезаны по плоти, имеете нужду в нашем обрезании, а мы имея это, не нуждаемся в вашем. Если бы плотское обрезание было необходимо, как вы думаете, то Бог не сотворил бы Адама необрезанным, не призрел бы на дары Авеля, приносившего жертвы в необрезании плоти, не угодил бы Ему Енох необрезанный, так что он не был найден, потому что Бог взял его (Быт. 5:24). Лот необрезанный спасся из Содома потому что ангелы и сам Господь вывели его. Ной, начало нового рода, будучи необрезан, вошел с своими детьми в ковчег. Не обрезан был Мельхиседек, священник Вышнего, которому Авраам, первый принявший обрезание по плоти, дал десятину, и благословил его Мельхиседек, по чину которого Бог возвестил чрез Давида (Пс. 109:4) поставить вечного священника. Итак вам одним нужно было это обрезание, чтобы, как говорит Осия, один из двенадцати пророков, «люди были не люди и народ не народ» (Ос. 1:9). Все прежде названные праведники угодили Богу, не соблюдая субботы, и после них Авраам и все потомки его до времени Моисея, при котором народ ваш явился неправедным и неблагодарным пред Бог ом, сделавши в пустыне тельца. Посему Бог, снисходя к слабости народа, повелел приносить и жертвы только во имя Его, чтобы вы не идолопоклонствовали, а вы этого не соблюли, но даже закололи детей своих в жертву демонам. Он повелел вам также соблюдать субботу для того, чтобы вы помнили Бога, как на это указывает изречение Божие: «чтобы вы знали, что Я Бог избавитель
20. Бог также повелел вам воздерживаться от некоторых яств, чтобы вы и во время принятия пищи и пития имели пред глазами Бога, так как вы непостоянны и склонны оставить познание о Нем, как говорит Моисей: «ел и пил народ и встал играть» (Исх. 32:6). И в другом месте: «ел Иаков и насытился и утучнел, и возлюбленный обратился задом; утучнел, растолстел, расширил и оставил Бог а, сотворившего Его» (Вт. 32:15). Но что Бог позволил Ною, мужу праведному, есть всякое животное, кроме мяса в крови, которое умерло само собою, это рассказано вам Моисеем в книге Бытие (Быт. 9:4). Трифон хотел возразить мне словами: «как злаки травные» (Быт. 9:3), но я предупредил его и спросил: почему вы слова «как злаки травные» принимаете не в том смысле, в каком они сказаны Богом, то есть как злаки Бог сотворишь для пищи человеку, так и животных дал для того, чтобы он ел мясо? Но как мы некоторых растений не едим, так будто бы — вы говорите, — еще в то время Ною повелено делать различие животных. Такое объяснение ваше не может быть принято. Прежде всего я мог бы легко доказать что всякий злак есть трава и употребляется в пищу, но не буду останавливаться на этом. Положим, что мы делаем различие между злаками травными, а не все растения едим, но это не потому, что они нечисты и скверны, а потому, что они или горьки, или ядовиты или колючи; но все растения сладкие питательные и прекрасные, растут ли они на море или на земле, мы вкушаем с удовольствием. Отсюда следует, что Бог чрез Моисея повелел вам воздерживаться от животных нечистых, хищных и свирепых потому, что вы, евшие манну в пустыне и видевшие все чудеса, сотворенные для вас Богом, слили золотого тельца и поклонялись ему. Справедливо Бог всегда говорит о вас: «сыны безумные! нет веры в них» (Вт. 32:20).
21. А что за грехи ваши и отцов ваших Бог для напоминания о них, как я прежде сказал, повелел вам и хранить субботу и возложил на вас другие заповеди, и что он оставил некоторых из вас живыми для язычников, дабы имя Его не осквернялось у них: это могут доказать вам самые слова Его. Так сказано чрез Иезекииля: «Я Господь Бог ваш: ходите в заповедях Моих соблюдайте постановления Мои, и не прилепляйтесь к обычаям египетским, и освящайте субботы Мои; они будут знамением между Мною и вами, чтобы вы знали, что Я Господь Бог ваш». А вы прогневала Меня, и дети ваши не ходили в заповедях Моих, и не тщились исполнять постановлений Моих, а кто исполнит их, тот жив будет чрез них, — и субботы Мои они осквернили. И сказал Я: изолью ярость Мою на них в пустыне, чтобы совершить гнев Мой на них, но не сделал, чтобы имя Мое не осквернилось совершенно пред народами, пред глазами которых Я вывел их. И Я поднял руку Мою на них в пустыне, чтобы рассыпать их между язычниками и рассеять в странах за то, что не исполняли постановлений Моих отвергли заповеди Мои и осквернили субботы Мои, и глаза их были устремлены в след помышлений отцов их. И Я дал им заповеди не добрые и постановления такие, чрез которые они не будут жить; и оскверню их в домах их, когда приду уничтожить всякое существо, разверзающее утробу» (Иез. 20:19–26).