Письмо шестое

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Письмо шестое

Пасха Христова 1923 г.

Христос воскресе!

Когда вы, дорогие друзья мои, выразили желание, чтобы я делился с вами своими думами о "драгоценной вере" (2 Пет.1:1) нашей, у меня сразу возник в голове план, которого я решил было держаться в беседах с вами. Но, как вы сами видите из предыдущих писем моих к вам, я вынуждался отступать от него под влиянием "случайных" обстоятельств, и хотя, по существу, я все-таки постараюсь в следующих письмах вести намеченную мною линию, однако не избегну, вероятно, новых отступлений от нее. И это тем более неизбежно, что, получая от вас отклики на свои письма, я вижу себя иногда вынужденным принимать их в соображение при моих беседах с вами. Вот и настоящее письмо вызвано отчасти этими откликами, отчасти церковными событиями последнего времени. Разумею затеянный церковными отщепенцами собор{145}, на который волей-неволей затягиваются и православные люди, не разумеющие пути Господня, а следовательно, и своего пути.

Мне довелось иметь в руках рукописную программу одной из обновленческих групп, касающуюся православной каноники{146}. К сожалению, я имел ее только в течение 10-15 минут и потому я успел лишь заглянуть в нее. Но и заглянув, я не мог не заметить бросающейся в глаза неверности основных положений программы и внутренних противоречий ее. С одной стороны, каноны представляются там как отрыжка и пережиток ветхозаветной подзаконности и потому признаются по существу противоречащими началам христианской свободы, с другой - авторы программы не отказываются от выработки на соборе правил (канонов), имеющих регулировать жизнь возрождаемой (??!) ими церкви. Во всяком случае ясно, что каноны, положенные в основу церковной жизни Апостолами, Соборами и Св. Отцами, являются в глазах наших смелых реформаторов большей частью отжившими свой век и частью подлежащими отмене, частью нуждающимися в коренной "просвещенной" переработке современных, выросших из пеленок древней Церкви "христиан", кой очень не прочь и от себя издать ad majorem novae ecclesial gloriam{147} и в угоду эгалитарному, демократическому прогрессу ряд "церковных правил" вроде уравнения в правах мирян и иереев с епископами; это уже и сделано ими в "Положении" о созыве собора{148} - в подрыве всего строя единой, святой, соборной и апостольской Церкви.

Не имея под руками названной обновленческой программы, я не могу подробно рассмотреть ее, а потому хочу высказать вам, мои дорогие, несколько мыслей лишь по поводу этой программы и отчасти в ответ на некоторые из ваших откликов.

Как я и говорил во втором моем письме к вам, я буду только намечать ряд основных положений, ставить, так сказать, вехи, по которым мне хотелось бы направить на самостоятельную работу вашу мысль. Собственно, я желал бы, чтобы вы сами взяли в руки "Книгу правил"[24] и погрузились в нее благоговейным вниманием. Ведь книга эта представляет собою свод непреложных по существу законов, исшедших от Апостолов и св. Отцов Церкви, законов, Соборами утвержденных и не раз ими подтверждавшихся, законов, положенных в основу христианского общества, как норма его бытия. И если сознательный гражданин должен знать основные законы своего государства, то тем более сознательному христианину должны быть известны основные законы Церкви. Я говорю "тем более" потому, что насколько душа выше и драгоценнее тела, настолько Церковь выше и дороже государства.

Если вы, друзья мои, благоговейно подойдете к этим законам, долженствующим освещать и регулировать жизнь православных христиан, то без труда увидите, что "Книга правил" непосредственно примыкает к Новому Завету и особенно к писаниям Апостольским, являясь в известном смысле продолжением и истолкованием их.

Читая эту замечательную и нужнейшую книгу, вы удивитесь многообразию и неоспоримой, исключительной важности предметов, составляющих ее содержание. Вы убедитесь в стройности и, что особенно важно, в святости, боговдохновенности того мировоззрения, которое пронизывает эту великую книгу. Вы почувствуете, что только богоносные умы могли создать ее, и вы не только не осмелитесь легкомысленно посягнуть на священные правила, содержащиеся в этой книге, как дерзают святотатственно делать современные духовные тати (особливо претендующие на ученость), но, наоборот, со скорбью зададите себе два вопроса: 1) зачем так поздно стали мне известны эти богомудрые законы, так близко касающиеся меня и моей Матери-Церкви, и 2) почему Господь попустил мне и нашему православному обществу так далеко отойти от святых заветов отеческих, апостольских, Христовых?

Чтобы дать вам хотя некоторое понятие о столь настойчиво рекомендуемой мною книге, я, не заботясь о систематичности, поименую хотя часть содержащихся в ней предметов.

Книга эта говорит о св. Писании, о важности изучения его, о способе изъяснения его, о св. Предании, о верности богопреданному учению, о таинствах, о призывании имени Божия, о кресте и крестном знамении, об иконах, о значении святоотеческих писаний, о соборах, о незыблемости соборных определений, о том, что церковные правила должны быть внушаемы при рукоположении священнослужителей, "дабы не поступали против них"{149}. Вы найдете там нужнейшее учение о силе и действенности благодати Христовой (Карф. 126 пр.){150}, о силе и смысле благословения, учение о грехе и мудрые разъяснения относительно епитимий, раскрытие высокого идеала священнослужителя и наставления о праведной жизни православного, мирянина, строгие правила о рукоположении, подробные и тщательно продуманные правила, определяющие взаимоотношения епископов, пресвитеров, диаконов и мирян, а также высокодуховное изъяснение их обязанностей - церковных и в обыденной жизни.

Там же вы узнаете взгляд святой Церкви на монашество и строгие правила, коими регулировалась жизнь иноков в древнее время; познакомитесь с порядком судопроизводства церковного над епископами и клириками.

Та же книга раскроет перед вами высокое и строгое, воистину святое, учение Церкви о браке, о девстве и разводе. Вы встретите там отчетливо проведенный, но современным религиозным сознанием забытый взгляд, ставящий резкую грань между первым браком и вторым, тем более третьим, взгляд, нашедший, кстати сказать, для себя довольно яркое выражение в Требнике (см. "Последование о второбрачных"){151}. Там же вы найдете решительное воспрещение пресвитерам и диаконам, приявшим сан, вступать в брак (Апост. 26; Шест. 3 и 6){152}, чего так жаждут и добиваются современные иереи и диаконы.

Говорит эта богомудрая книга о ересях, расколах, самочинных сборищах, об отношении Церкви к отлученным и иноверцам, об отступлении от веры, о должном поведении христиан во время гонений и во время войны, о праздновании воскресного дня, и о пирах, и о посте, и о роскоши, и о давании денег в рост, о посещении храма и о церковном пении[25].

Есть много сравнительно мелких правил, имеющих, однако, свою цену и значение, но перечислить их в письме нет возможности. И крупное далеко не все мною упомянуто.

Так вот, мои дорогие, сколькому можно поучиться в "Книге правил"! И будем учиться Ей, будем, чтобы, по "каноническому" невежеству, не попасть в погибельные мрежи[26] окружающих нас "лукавых делателей", как попали и попадают туда невегласы[27] - архипастыри и пастыри, а за ними и их несчастные овцы: лишенные мудрых и "добрых" пастырей{153} и не имеющие собственного здравого рассуждения, они покорно идут за "слепыми вождями"{154} - "наемниками"{155} (иногда и за настоящими волками, слегка, по обычаю, прикрытыми овечьей шкурой), - и падают в ров раскола и ереси.

Небольшое замечание: если бы при чтении указанной книги вам, паче чаяния, встретилось что-нибудь "смутительное", не давайте, - прошу вас, место смущению, памятуя, что и в Слове Божием, не только Ветхозаветном (изобилующем, можно сказать, "смущающими" предметами), но и в Новозаветном встречаются места "соблазнительные", кои правильнее назвать "неудобовразумительными", и кои, по слову св. ап. Петра, "невежды и неутвержденные, к собственной своей погибели, превращают" (2 Пет.3:16). Не уподобляйтесь же этим "невеждам и неутвержденным" и не поддавайтесь преждевременно вражьему смущению, а помолитесь Господу о вразумлении и поищите человека, имущего ведение духовное (а не одно учено-богословское, от увлечения коим да хранит вас Отец Светов!), которого и вопросите о смущающем вас обстоятельстве. Впрочем, говорю это на всякий случай, коего может и не встретиться.

Теперь я хочу высказать несколько отрывочных мыслей, которые могут служить для вас некоторым руководством при ознакомлении с канонами и для освещения текущих событий.

1. Каноны, как и сказано выше, суть правила, регулирующие жизнь членов Церкви согласно духу и основным началам Новозаветного учения.

Уже одно то обстоятельство, что часть канонов, заключенных в "Книге правил", именуются "Апостольскими", свидетельствует о том, что книга эта тесно связана с учением Апостольским, непосредственно примыкая к писаниям первых учеников Христовых. И, конечно, святые Отцы, голос которых на соборах имел первенствующее значение, прекрасно понимали, что устроение Церкви должно продолжаться на Апостолами заложенном основании и приспособляться к нему. А Апостолы строили, "имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем" (Еф.2:20). И раз святые Отцы это понимали, то, разумеется, могли и выполнить и выполняли, просвещаемые тем же Духом Истины, Который озарял и Апостольское сознание.

Поэтому мы можем и должны, со спокойной совестью довериться им, как послушные дети мудрым отцам в духовной и церковной архитектонике и, напротив, с осторожностью относиться к современным ученым богословам, тщетно, со вредом для себя и Церкви Божией, пытающимся "превзойти" самосознание святоотеческое. Будем помнить, что духовная истина движется по руслу святости, а не учености.

2. Природа Церкви, как Тела Христова, проявляется в канонах, как применение общего учения к частным случаям.

3. Каноны - связующее звено между Церковью-Организмом и церковью-организацией. В связи с этим положением восстановите в вашей памяти второе мое письмо к вам и пятое.

4. Каноны могут видоизменяться в истории, сохраняя, однако, свой внутренний смысл, вытекающий из того, что сказано о них в предыдущих пунктах.

Святые отцы блюли не букву канона, а именно тот смысл, который Церковь в него влагала, ту мысль, которую она в нем выражала. Например, должен быть епископ, объединяющий других. А кто являлся таковым, определялось историческими условиями, условиями и порядками государственной жизни, с которыми сообразовалось "распределение церковных дел"{156}. Прочтите сначала 34-ое правило Апостольское, затем 28-ое правило 4-го Вселенского собора (Халкидонского), 3-е правило 2-го Вселенского (Константинопольского), 17-ое правило 4-го (Халкидонского), а также 38-ое правило 6-го Вселенского (Трулльского){157}.

5. Иные каноны, не относящиеся к существу церковной жизни, в силу изменившихся исторических условий, теряли (иногда временно или в известном только народе, государстве) свое значение и упразднялись, будучи вызваны к жизни преходящими обстоятельствами. Так, например, у нас теперь едва ли применимы каноны, регулировавшие отношения церковной организации к верховной власти в Византийской и Русской империях{158}.

Теряли в свое время и в известной части земного шара свое прямое, буквальное значение и наставления Св. Писания. Так, мудрое учение св. ап. Павла об отношениях господ и рабов{159} утратило свой буквальный смысл с падением рабства, но лежащий в этом учении духовный смысл имеет, можно сказать, непреходящее значение, и, mutatis mutandis{160}, слова великого Апостола и теперь могут и должны являться нравственным руководством во взаимоотношениях христиан, стоящих на разных ступенях социальной лестницы, несмотря на провозглашение urbi et orbi{161} начала свободы, равенства и братства. Прикиньте это и к "Книге правил".

Дальнейшие разъяснения считаю излишними и перехожу к следующему пункту, имеющему, впрочем, отношение к настоящему.

6. Иные каноны, по мере накопления их, не упразднялись, а видоизменялись, вырастая преемственно друг из друга (единство предания), взаимно дополнялись и применялись к исторической обстановке без нарушения основных принципов церковного предания и жизни[28].

7. Одним из принципов является ненарушимость преемственности священноначалия и поставление низших высшими ("без всякого же прекословия меньший благословляется большим" (Евр.7:7), призыв к служению Церкви, а не самопоставление и захват власти. Лишь соблюдение этого правила дает церковной власти богоустановленный характер и силу. Нарушение этого общего канонического положения разрывает связь между Телом Церкви и той организацией церковной, чрез которую связывает себя с этим Телом христианин[29].

Ярким примером нарушения закона, что низшие поставляются высшими, является вновь образовавшаяся в Киеве украинская иерархия: там запрещенные в служении законной властью протоиереи поставляли друг друга во епископы, при посредстве участвовавших в рукоположении иереев, диаконов и мирян{162}. Вышло рукоположение наизнанку, и, разумеется, получилась не иерархия, а пародия на нее.

Такой же пародией на иерархию являются и здешние "архиереи" и "иереи", ведущие свое начало от самочинного ВЦУ, носящего на себе печать и раскола, и ереси. Здесь уместно привести рассуждение св. Василия Великого из его первого канонического послания к Амфилохию, епископу Иконийскому.

"Хотя начало отступления произошло чрез раскол, - пишет Василий Великий, - но отступившие от Церкви уже не имели на себе благодати Святаго Духа. Ибо оскудело преподаяние благодати, потому что пресеклось законное преемство. Ибо первые отступившие получили посвящение от Отцев, и чрез возложение рук их, имели дарование духовное. Но отторженные, соделавшись мирянами, не имели власти ни крестити, ни рукополагати, и не могли преподати другим благодать Святаго Духа, от которой сами отпали"{163}.

Эти положения св. Василия Великого (утвержденные соборным авторитетом), как и многие другие каноны, которых я приводить здесь не буду, но которые вы без труда отыщите в "Книге правил", попадают не в бровь, а в глаз нашему ВЦУ, члены коего, начиная с Антонина, Красницкого, Введенского, продолжая именитыми московскими протоиереями Боголюбским и Поповым и кончая некиим мирянином Новиковым, которого обвиняют в отрицании пяти таинств и приснодевства Богоматери сами еретичествующие живоцерковники (см. 11-й номер журнала "Живая Церковь", стр.21){164}, что не помешало ему[30] скрепить собственноручною подписью "Положение о созыве собора" (см. там же, с.4), подписанное вышепоименованными и другими лицами, - все эти члены ВЦУ подпадают решительному приговору великого святителя Кесарийского, т.е. все они являются отступниками от Церкви и безблагодатными мирянами, не могущими быть совершителями Божественных таинств (Новиков, как мирянин, и раньше, конечно, не имел тайносовершительной силы).

Нагло надругавшись над святыми канонами, хитростью и насилием захватив патриарший престол, переданный Патриархом митрополиту Агафангелу, самоуправно присвоив себе (Антонин) московскую кафедру, при живом, не отлученном и не осужденном, хотя и заключенном в тюрьму, законном архиепископе Московском Никандре, подобрав себе сподручных-богословов и менее видных "деятелей" церковных, создав в лице ВЦУ какой-то религиозный парламент с представителями разнородных, враждующих между собою <...>{165} церковных учений (по пословице "всяк молодец на свой образец"), дерзкие нечестивцы подвели себя и присных своих под клятву, а вместе с собой увлекли и увлекают на тот же гибельный путь отщепления от Церкви и других несчастных, одних соделывая "лже-епископами", других - "лже-попами", третьих фиктивно крестя, четвертых сочетавая фиктивным браком, множеству верующих предлагая вместо Тела и Крови Христовых простые хлеб и вино, множайших вовлекая, насилием и соблазнами, в беззаконный союз с собою, всюду сея смуту и тягостные недоумения.

8. В оправдание современных революционных церковных реформаторов, живоцерковников и обновленцев разного типа ссылаются на церковные реформы патриарха Никона и Петра Великого{166}. Но едва ли эта ссылка может служить оправданием теперешних самозваных радетелей о Церкви Божией.

Достаточно указать на то, что ни при Никоне, ни при Петре не была нарушена преемственность Апостольской иерархии. Это одно решает вопрос, и решает не в пользу живоцерковников и Ко.

Но кроме того, тогда не было посягательства ни на вероучение, ни на нравоучение Церкви. Это - второе.

Далее, к участию в обсуждении реформ в то время допускались лица не путем партийного подбора, а свободно мыслящие[31] (в истинном смысле этого слова), что видно хотя бы из того факта, что вследствие протеста части духовенства (рассматривавшего "Регламент") по вопросу об участии мирян в Высшем Церковном Управлении, "Регламент, уже прочитанный и исправленный самим государем", подвергся изменению, и "Петр должен был отказаться от своего первоначального плана"{167}.

Наконец, реформы, имевшие место при патриархе Никоне и Петре I, получили санкцию восточных патриархов, на что едва ли могут рассчитывать живоцерковники и иже с ними{168}.

Хотел бы я ответить в этом письме еще на некоторые вопросы канонического характера, обращенные ко мне из вашей среды, но, боясь утомить вас, решил ответить особо автору, обратившемуся ко мне со своими недоумениями{169}. Письмо же свое к вам, мои дорогие, закончу словами великого строителя тайн Божиих, св. ап. Павла. Эти слова, очень идущие к теме настоящего письма, довольно неожиданно открылись мне сегодня. Да послужат они нам поучением, заветом и воодушевлением в трудах спасительного служения делу Божию!

"Я, узник в Господе, - пишет апостол Ефесянам, - умоляю вас поступать достойно звания, в которое вы призваны, со всяким смиренномудрием и кротостью и долготерпением, снисходя друг ко другу любовью, стараясь сохранять единство духа в союзе мира. Одно тело и один дух, как вы и призваны к одной надежде вашего звания; один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми и через всех, и во всех нас... И Он поставил одних Апостолами, других пророками, иных Евангелистами, иных пастырями и учителями, к совершению святых, на дело служения, для созидания Тела Христова, доколе все придем в единство веры и познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова; дабы мы не были более младенцами, колеблющимися и увлекающимися всяким ветром учения, по лукавству человеков, по хитрому искусству обольщения, но истинною любовью все возращали в Того, Который есть глава Христос, из Которого все тело, составляемое и совокупляемое посредством всяких взаимно скрепляющих связей, при действии в свою меру каждого члена, получает приращение для созидания самого Себя в любви" (Еф.4:1-6,11-16).

Усердно прошу молитв ваших. Простите, если что сказал неудобовразумительно. Покройте вашей любовью и снисходительностью.

Покров Божией Матери да охранит всех нас от всякого зла!

Ваш брат о Господе...

P.S. Сейчас я читаю превосходное житие св. Тихона Задонского, составленное известным в свое время протоиереем А. Лебедевым, служившим заграницей, при одной из наших посольских церквей, автором основательных и самостоятельных исследований о Православии и Католичестве{170}. И вот, читая книгу о св. Тихоне, я встретил в ней место, которое имеет отношение к моему письму (4-му) о веществе Евхаристии. Позволю себе привести его здесь, чтобы подтвердить словами великого угодника Божия всю важность затронутого мною в том письме вопроса, который, по застарелой духовной болезни нашего церковного общества, встречает такое возмутительно-равнодушное отношение к себе у людей, почитающих себя православными.

"Узнав, что иные священники употребляют для священнослужения вино окислое и совсем негодное для употребления и что они извиняют себя невозможностию поблизости достать хорошее вино, Святитель распорядился: "1) Послать во все духовные правления указы, чтобы правители старались всемерно, ежели в близостных городах продажи не живет, съобща от ведомства своего, купить на Воронеже, или где способнее вино продается, и держать в бочке, в добром погребе, откуда все (бы) того ведомства священники, чрез посланных от себя, или сами, по немногой части, дабы окиснуть не могло, взимать и содержать могли при всякой церкви в добром хранении; 2) а где имеется купечество и в них есть винная продажа, то сообщить от нас к г. губернатору воронежскому, с требованием, чтобы от губернской канцелярии, яко о нужнейшем Церкви св. деле, указами в магистраты предложено было, дабы в городах церковное вино продаваемо было самое чистое, безпримесное и не окислое, откуда бы безнужно церкви святыя довольствоваться могли и священники от греха оставались бы свободны; 3) по учреждении по всем духовным правлениям таковаго порядка, смотреть по церквам, ежели где явится окваснелое или гнилое вино, таковых нерадивых священников безъупускно штрафовать"{171}.

Обращаю внимание ваше на подчеркнутые мною слова: из них видно, что употребление для Евхаристии церковного вина "самого чистого, безпримесного и не окислого", было в глазах святителя "нужнейшим Церкви святым делом".

Я сделал эту ссылку на св. Тихона кстати, попутно, под впечатлением только что прочитанной книжки, ибо в том письме моем приведены свидетельства многочисленные и более авторитетные, на которые опирался, можно думать, и сам Святитель в своих суждениях и распоряжениях о "чистом и беспримесном" вине.

Меня возмущает и сокрушает в толках о веществе святейшего Таинства и вообще об отношении к церковно-культовым требованиям и предписаниям равнодушие к голосу Церкви. Обычно рассуждение направляется по такому руслу: "Бог есть Дух: и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в Духе и истине. Внешнее не существенно в христианстве, оно имеет значение в Ветхом Завете, ныне же "прейде сень законная, благодати пришедши"{172}; только веруй и, уповая на безграничную милость Божию, спокойно приноси Богу, живущему во свете неприступном, керосин вместо елея, парафин вместо воска, ягодный на сахарине сок вместо вина и т.д.".

В подобных рассуждениях определенно чувствуется интеллигентский и бурсацкий рационализм, проложивший в наше церковное общество широкий путь протестантскому субъективизму и лжедуховности, а в конечном счете - неверию и богоотступничеству. Афонский спор о святыне Имени Божия{173} ясно вскрыл эту язву нашего религиозного самосознания, прикрывавшего ее ризою Православия.

12/25 июня 1925 г.