«Я иду, Мать, я иду…»
Предисловие
Один из крупнейших индийских мыслителей, человек, чье имя сотни миллионов индийцев произносят с замиранием сердца, как и имя «отца нации» Махатмы Ганди, и которого нередко ставят в один ряд с Буддой и Иисусом, Свами Вивекананда прожил удивительную жизнь. Почти неизвестный в самой Индии, оказавшись на Всемирном конгрессе религий (1893), он смог стать не только живым воплощением надежд и чаяний индийского народа, но и человеком, принесшим в западный мир мудрость Вед и сумевшим создать до сих пор успешно действующую Миссию Рамакришны.
Не являясь профессиональным философом, он определил судьбы индийской философии на годы вперед. Не написав трудов об индийской культуре, сделался ее символом. Не будучи профессиональным дипломатом, перекинул мост взаимопонимания между Востоком и Западом. Всегда устраняясь от любых политических акций и даже подшучивая над политикой, он сумел не только разбудить самосознание индийского народа, но и побудить его к борьбе за независимость. Ломая старые индийские традиции, он стал символом традиционной Индии и принес ее культуру всему остальному миру.
Все это сделал человек, доживший лишь до тридцати девяти лет.
До сих пор идут споры о том, что же является самым важным достижением Свами Вивекананды: его борьба за современную и богатую Индию или то, что он принес знания об индуизме на Запад, став первым проповедником с родины Будды и Кришны. Но тут, пожалуй, дело в том, откуда рассматривать эту личность. Если на Западе его прежде всего оценивают как проповедника индуизма, то в Индии в нем видят одного из величайших патриотов. Популярная индийская газета «Махратта» характеризует его так: «Вивекананда – саньяси, но не аскет старого типа, для которого мир – ничто, а саньяси нового типа, следующий "Бхагавадгите", для которого мир очень важен, а его страна и народ дороже, чем многое остальное».
Не отрицал этого и сам Свами, заявляя в своем завещании: «Чем старше я становлюсь, тем глубже я понимаю смысл индийской идеи о том, что самое высшее из существ – это человек!»
Но все-таки для нас он гораздо важнее как проповедник и автор книг по йоге. До сих пор основные четыре его работы по практике йоги остаются одними из главных литературных памятников в этой отрасли знаний. В них Свами изложил ряд духовных установок, пропаганда которых является одной из самых актуальных задач созданной им Миссии Рамакришны.
Герб Миссии Рамакришны, разработанный лично Свами, изображает подернутую рябью поверхность озера в лучах восходящего солнца, цветок лотоса и белого лебедя, а всю эту картину обрамляют контуры гигантского змея. Лебедь в центре символизирует высшее «Я», воды озера – карма-йогу (йогу действия), лотос– бхакти-йогу (йогу любви), восходящее солнце – джняна-йогу (йогу знания), а гигантский змей – раджа-йогу («царственную йогу» Патанджали, совмещающую шесть ортодоксальных философских школ Древней Индии).
Несмотря на то, что Вивекананда всегда говорил о бесконечном числе путей йоги, для своей эмблемы он избрал всего четыре ее вида. Дело в том, что три из них – йоги действия, знания и любви – основаны на «Бхагавадгите», Евангелии, если так можно выразиться, индуизма для «низших» классов. К тому же именно эта книга наиболее понятна неподготовленному западному читателю, а в пропаганде йоги по всему миру Вивекананда видел одно из своих призваний.
Главная мысль Свами, которую он желал выразить в эмблеме и о которой постоянно говорил в своих лекциях, такова: идеи Адвайта-веданты могут быть не только философски возвышенными и духовными, но и сугубо практическими, имеющими общественное, даже политическое значение.
Идея его учителя Шри Рамакришны о том, что «Джива есть Шива» (каждая личность является божественной сама по себе), стала его мантрой, и он создал понятие «даридра нараяна сева» – «служение Богу», видя Его присутствие в бедных людях.
Глава 1. Счастливое детство
Легенды рода Датта
Калькутта середины девятнадцатого века была странным городом. Столица находящейся под британским владычеством самой удивительной страны Азии совмещала в себе черты двух великих цивилизаций. Британская культура принесла великолепные магазины, многоэтажные здания, адвокатские конторы, роскошные кареты… Все это причудливо сочеталось с традиционной индийской нищетой, лачугами с пальмовыми листьями вместо крыш, полуголыми странствующими святыми, похожими на сумасшедших, с торговлей прямо с земли на главной улице (пока не прогнал полицейский), с чалмами, сари, загаром, который трудно отличить от грязи (а порою и загар был не виден из-за грязи), с пыльными бурями, с лошадьми, впряженными в деревянную бочку для полива улицы, управляемыми бородатым индийцем…
Аромат благовоний из находящихся на каждом углу храмов и молелен перемешивался с перегаром джина, который ежедневно употребляли британские офицеры, чтобы не подцепить какую-нибудь заразу…
Нигде в мире, пожалуй, контрасты не сосуществовали так, как здесь, чтобы слиться и превратиться во что-то единое, абсолютно уникальное. Этот же контраст присутствовал и в индийском обществе. Индиец, совершающий в выходные нелепые, с точки зрения англичанина, религиозные ритуалы, все рабочие дни сидел, например, в адвокатской конторе и знал законы и все в них лазейки настолько, что к нему несли свои деньги даже белые люди...
Конец ознакомительного фрагмента.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.