Решение синедриона Ин. 11, 47–57

Решение синедриона

Ин. 11, 47–57

Давно уже, еще со времени исцеления тридцативосьмилетнего расслабленного при овчей купели, старейшины и законники иудейские искали убить господа Иисуса Христа, яко не токмо разо-ряше субботу, но и Отца Своего глаголаше Бога, равенся творя Богу (Ин. 5, 18). Завидуя славе Божественного Учителя, злобные враги Его постоянно следили за ним, ищуще уловити нечто от уст Его, да нань возглаголют (Лк. 11, 54), посылали слуг своих схватить Его (Ин. 7, 32), совещались, как бы погубить Его (Мф. 12, 14), не раз брались за каменья, чтобы убить Его (Ин. 8, 59; 10, 31). но все эти враждебные замыслы не достигали своей цели, потому что не у исполнися время Его (7, 8). Предопределенное время страданий и смерти Его теперь видимо приближалось, и чудо в вифании послужило поводом к решительному приговору о нем.

Первосвященники и фарисеи, услышав о воскрешении Лазаря, пришли в крайнее смущение. Дело представилось им настолько важным, что они решились передать его на рассмотрение верховного судилища. Это судилище, называвшееся синедрионом, состояло из 71 члена под председательством первосвященника и призвано было, между прочим, иметь главный надзор за верою и обрядностью народа. там заседали, кроме действительного первосвященника, первосвященники, устраненные от должности, старейшины и книжники (Мф. 26, 57, 59; Мк. 15, 1; Лк. 22, 66). Принадлежа, большею частью, к сектам фарисейской и саддукейской (Деян. 5, 34; 23, 6), они были враждебно настроены против господа Иисуса Христа и учения Его (Мф. 16, 1; 6, 11). Хотя и из числа членов синедриона люди добрые и правдивые, как например, Иосиф и никодим (Мк. 15, 43; Лк. 23, 50; ин. 7, 50), были потаенными учениками спасителя, но при своей малочисленности, не имея возможности влиять на определение совета, они должны были скрывать свое мнение или, в крайнем случае, устраняться от решений, принимаемых большинством (Ин. 19, 38; Лк. 23, 51). слух о чудесах Хрис товых много раз достигал до членов синедриона: некоторые фарисеи и книжники даже нарочно ходили из Иерусалима в Галилею, чтобы своими глазами увидеть дела господа и своими ушами услышать учение Его (Лк. 5, 17). видя возрастающую славу небесного Учителя и необычайное влияние Его на народ, они старались подорвать доверие к нему и с наглостью, свойственною людям вполне безнравственным, приписывали чудеса Его силе веельзевула, князя бесовского (Мф. 12, 24; Лк. 11, 15). но события в вифании, совершившиеся в присутствии многих свидетелей, перед праздником Пасхи, в непосредственной близости к святому городу, наполненному богомольцами из всех частей света, – это событие, поразительное само по себе, не могло быть перетолковано или ослаблено в своем значении. а посему в тайном совещании между собою враги господа не отвергали уже действительности ни этого чуда, ни других чудес Его, а старались придать делу особый оттенок, хитро скрывая своекорыстные, самолюбивые расчеты за благовидною внешностью попечения об общем благе. надо сознаться, – думали они, – что успехи Галилейского Пророка велики; если не принять решительных мер, то влияние Его будет распространяться более и более, весь народ перейдет на Его сторону – и что тогда?» враждебные Христу члены синедриона, без coмнения, живо чувствовали, какие горестные последствия они должны будут испытать тогда, и что та власть над совестью народа, которою они доселе пользовались неразборчиво и вполне свободно, навсегда ускользнет из рук их и грозное имя синедриона сделается пустым звуком. впрочем, эти всегдашние лицемеры, даже и в тайном совещании, с глазу на глаз, не считали удобным высказать истинную причину своей ненависти к Христу спасителю. Приняв личину преданных сынов отечества, заботящихся единственно о благосостоянии его, они хотели бы видеть в Провозвестнике Евангелия возмутителя, грозящего народу неисчислимыми бедствиями и даже чужеземным порабощением. Что сотворим? – говорило злое соборище, – яко Человек Сей многа знамения творит: аще оставим Его тако, вcu уверуют в Него, и приидут римляне, и возмут место и язык наш. с точки зрения большинства членов совета это соображение, как будто проникнутое искреннею любовью к отечеству, имело некоторый вид вероятности. Фарисеи ожидали с пришествием Мессии исполнения своих мечтательных чаяний о земном владычестве Его; надеялись, что он во всеоружии непреоборимого могущества поразит всех врагов народа своего и возвратит блеск прежней славы павшему царству Давида и соломона. но Христос спаситель возвещал не земное, а только благодатное, духовное царство, призывая к покаянию и решительной перемене образа мыслей и жизни, уклонялся от царских почестей, какие народ в порыве благодарного чувства хотел воздать Ему (Ин. 6, 15), и всегда и во всем, как примером, так и словом, научал безропотной покорности земным властям (Мф. 17, 24, 25; 22, 21; Лк. 12, 14). ложные ожидания фарисеев шли в разрез с действительностью, и истинное благо отечества осталось навсегда ими непонятым. вместо того чтобы признать во Христе своего истинного Мессию, во смирении духа принять святое учение Его и нравственно возродиться для новой, лучшей жизни, они не уразумели вре-мене своего посещения, и раз и навсегда отвергли то, что могло устроить даже земное счастье их и принести им мир и спокойствие (Лк. 19, 42, 44). Действуя всегда с затаенною, корыстною целью и судя о других по себе, они неспособны были понять и оценить безусловную чистоту дел и намерений Иисуса Хрис та. Движение, возбужденное им в среде народа, стремившегося к своему безмездному Целителю и Чудотворцу, внимавшего проповеди Его с забвением даже о хлебе насущном, – это движение, по мысли слепотствующих руководителей народа, грозило в будущем ужасными бедствиями. отчего не предположить, что Галилейский Пророк воспользуется благоприятствующими Ему обстоятельствами и, собрав вокруг себя нестройные толпы народа, примет угрожающее положение в отношении рима, жадного до завоеваний? рука всемирных завоевателей и без того уже тяготеет над несчастным отечеством. истощенная иудея не в силах будет спорить с железными легионами кесаря о победе, а победители, обратив в развалины город и храм, еще более отягчат иго народа. рассуждая так, могли ли предвидеть члены верховного судилища, ревностно, по-видимому, заботящиеся о благе своего народа, что бедствия, на которые они теперь указывали для того, чтобы вернее достигнуть обвинения Христа спасителя, со временем действительно поразят несчастный народ – именно за отвержение Его?

В то время, когда члены синедриона, высказав свои опасения, не знали, на что решиться, обратился к ним с кратким, но решительным словом Иосиф каиафа. При своей хитрости и угодливости римлянам, повелителям страны, он сумел удержаться в звании первосвященника одиннадцать лет (с 25 г. по р. Х. до 36 г.), и делил власть и почести со своим тестем анною, или ананом. Затруднение, в каком чувствовали себя сочлены, показалось ему недальновидностью, достойною порицания. вопрос, поднятый в собрании, представлялся ему вопросом общественной пользы, где решение сводится к простому расчету. При этом, по мнению его, было бы излишне обращаться к чувству справедливости, советоваться с совестью, определять виновность или невиновность лица, о котором идет речь. вполне разделяя с товарищами ненависть их ко Христу, но не разделяя их мнительности, Каиа-фа воскликнул: вы не весте ничесоже, ни помышляете, яко уне есть нам, да един человек умрет за люди, а не весь язык погибнет. Хотя он разумел здесь избавление от той гибели, которую предугадывали другие члены, но, по замечанию святого евангелиста, речь его имела также иной высший смысл: сего о себе не рече, но архиерей сый лету тому, прорече, яко хотяше Иисус умрети за люди, и не токмо за люди, но да и чада Божия расточеная – иудеев и язычников – соберет воедино, примирив с Богом и совокупив в одном духовном обществе (Еф. 2, 14, 16). каиафа прозвучал, по выражению святителя Филарета Московского, «как кимвал, в который на тот день надлежало благовестить для церкви, но и сам же не уразумел своего благовестия», или, как замечает другой учитель Церкви, «луч как бы высшего озарения отразился на мгновение в мрачной душе саддукея, как луч солнца отражается в мутной и зловонной воде, не теряя своей чистоты и силы».

Речь каиафы, задуманная тонко, высказанная властно, произвела решительное действие. тайные ученики господа должны были замолчать, а большинство, не знавшее вначале, что предпринять, теперь присоединилось к мнению первосвященника: синедрион определил убить Иисуса. Это определение было окончательное, потому что, по словам святителя Иоанна Златоуста, хотя иудеи и прежде искали погубить Его, но «тогда они только искали, а теперь постановили решение, и смотрят на это дело, как на обязанность». впрочем, ни время, ни способ приведения в исполнение решения не были еще избраны: все эти подробности отложены до следующих совещаний.

Весть об угрожавшей опасности, без сомнения, не могла устрашить того, кто сам себя добровольно предавал на смерть за спасение всего мира (Ин. 10, 18). Замышляли ли враги тайное убийство рукою наемника, или, быть может, хотели скрыть господа на время праздника от взоров народа, с тем чтобы умертвить Его без свидетелей, – то и другое было несогласно с предопределением Божиим о всемирной искупительной жертве на Голгофе – перед лицем неба и земли, в самое торжественное время, при самом многолюдном собрании свидетелей из всех стран света. как Агнец Божий, вземляй грехи мира (Ин. 1, 29), Агнец непорочный и пречистый (1 Пет. 1, 19), заколенный от сложения мира (откр. 13, 8), Господь наш Иисус Христос знал, что Ему подобало совершить жертвенное приношение себя именно в пасху и сделаться истинною Пасхою нашею, закланною за нас (1 кор. 5, 7), а посему, по выражению святителя Иоанна Златоуста, спасая себя от злобы людей «по-человечески», не ходил явно между иудеями. Для большей безопасности от козней врагов он удалился в страну близ пустыни иерихонской, в город Ефраим, лежавший по соседству с вефилем (2 Пар. 13, 19), на севере от Иерусалима. и прежде, во время общественного служения, он, по словам святого евангелиста, нередко отходил в пустыню и молился (Лк. 5, 16), а теперь, ввиду приближающихся страданий и смерти, пустынное уединение было для него еще вожделеннее: оно могло послужить и для более внимательных из числа ближайших последователей Его наилучшим приготовлением к грядущим великим событиям.

Между тем, с приближением праздника пасхи в Иерусалим стекались богомольцы с каждым днем более и более. Многие спешили в святой город с тою целью, чтобы здесь, при храме, совершить над собою обрядовое очищение через омовение и окропление жертвенною кровью. такое очищение, на основании древних примеров (Исх. 19, 10, 11; Чис. 9, 10; 2 Пар. 30, 16–20) почиталось необходимым вступлением к достойному празднованию Пасхи. Эти пришельцы с особенным нетерпением ожидали прибытия Иисуса Христа на праздник, но слух о решении синедриона возбуждал сильное опасение, что он не придет. во время прежних посещений Иерусалима в дни народных торжеств они привыкли видеть господа в храме или на стогнах святого города учащим и чудодействующим, а посему теперь, посещая храм и не видя Его, спрашивали друг друга с крайним недоумением: что мнится вам, яко не имать ли приити в праздник? но враги господа – первосвященники и фарисеи – были уверены, что он, по своему обыкновению, придет на праздник, хотя, быть может, тайно, как это сделал прежде (Ин. 7, 10), и решились воспользоваться Его присутствием для того, чтобы привести в исполнение свой страшный замысел. не скрывая своего решения о смерти Божественного Учителя, они дали приказание, что если кто узнает, где он будет, то объявил бы, дабы взять Его.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.