Два крыла для поста – смирение и послушание

Два крыла для поста – смирение и послушание

Взгляните же, прошу вас, чада, и обратите внимание на самих себя. Очиститесь от этих страстей и сделайте из себя сосуды избранные (ср. Деян. 9:15), органы богогласные, гусли сладчайшие для принятия Святого Духа. Ибо к этому зовет нас настоящее время и в этом состоит пост. Пусть мне не говорят: «Я-де вот сколько пою и стихословлю, вот сколько молюсь, <240> ем и пью очень мало, сплю сидя, делаю столько-то поклонов, часто поднимаю к небу руки». Бесспорно, нужно и это приобретать. Но вот на что ответьте мне: повержен ли у вас долу помысл, сокрушен ли дух, отсечена ли воля настолько, чтобы всегда покорно слушаться, ни в чем не противоречить, совсем не роптать, никогда не препираться, не завидовать брату, не питать недоброжелательства к ближнему, не заниматься праздными думами и разговорами о том да о другом (почему такой-то делает это, да к чему это так) и вследствие этого не сердиться, не принимать свирепого вида и не выносить [не от благого, а] от лукавого из сокровища своей души (Мф. 12:35) пустые речи и слова, полные неверия и безбоязненности, которые влекут к падению не только самого говорящего, но также и слушающих?

Дела поста и подвиги воздержания, братия, не таковы, (107) но, как сказано, проникнуты смирением и послушанием. <241> На этих двух добродетелях послушливый, как бы на крыльях, возлетает на небо и становится Божиим собеседником.

Нет ничего удивительного в том, что, несмотря на мои оглашения и на ваше внимание к ним, в вас все-таки проникает кое-что неподобающее. Ибо и поле, если оно на некоторое время останется без ухода, покрывается плевелами. Какие же это у нас плевелы? А вот какие: некоторые из вас, не совсем разумные (потому что воздержанные и совершенные того делать не станут), просят, требуют, препираются, умоляют, возвращают назад, переменяют, высматривают у других, сравнивают, бросаются туда и сюда, словно дети, юноши или, лучше, щеголи. И все по какому такому делу? Из-за верхней одежды, башмаков и других таких обыкновенных вещей. К чему же все это делать, чада? Разве это служит к нашей славе или в этом состоит ваш пост? <242> Напротив, не падение ли это скорее и не пресыщение ли? Почему вы не довольны тем, что вам дают? Зачем вы не потерпите до дня, указанного для раздачи? Почему вы не дожидаетесь подходящего времени? Ведь у меня, грешного, с отцом нашим нарочно поставлены не один, два, три, но несколько человек, которые усердно, со страхом Божиим, любовью и милосердием смотрят за этим делом, ведут эту часть хозяйства и выдают каждому, что ему нужно и что следует. Да и сами вы не всегда должны непременно получать все или такое же самое, что и раньше, например одежду, одеяла, обувь, пищу, напитки, но только то, что действительно нужно, и как распорядятся заведующие хозяйством. Быть может, ты, требуя себе другой одежды, на самом деле недостоин даже той, которая на тебе сейчас; быть может также, в какой одежде тебе бы нужно было, как недостойному, сокрушаться, ты из-за нее ропщешь и вместо нее требуешь другую. <243> Смотри, какой суд ты собираешь на свою голову. Ведь разве настоящие монахи (108) или лучшие послушники так делают? Никогда. Это свойственно лишь наемникам и рабам[1005]. Они только всего требуют, одни потому, что живут под игом рабства, а другие потому, что они работают за плату. Истинный же сын, так как он знает, что все отцовское достояние вместе с тем принадлежит и ему, и так как он любит своего родителя и, в свою очередь, любим им, то он и живет спокойно, ибо постоянно находится у отца на глазах и обращается к отцу со сладкой, благовременной, проникнутой к нему любовью просьбой.