«Неортодоксальный» взгляд на Христа
«Неортодоксальный» взгляд на Христа
Иисус был последним — или предпоследним — и величайшим из иудейских пророков. Как и все они, он заявил о своей «одержимости» Господом: «Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать…» И как столь многие из них, он проповедовал тем, кто его не слышал. Он был отвергнут, опозорен и казнен как преступник.
Его послание заключалось в том, что Сила, которая стоит за всем во Вселенной, — самоотверженная Любовь и что мы должны любить друг друга как можно сильнее, как любит нас Господь. В этом нет ничего уникального — другие иудейские пророки, так же как другие религии (как мы уже видели), говорят что-то в этом роде. Но энергия, интенсивность, благородство подачи, неотделимое от трогательной истории жизни и необыкновенной личности Христа, — вот что действительно уникально, и воздействие на его последователей явно было огромным.
Но Иисус был больше чем пророк, движимый Духом Господа, больше чем человеческий сосуд или временный рупор этого духа. Великий религиозный гений, почти наверняка не имеющий гуру и не принадлежащий к мистической традиции, способной взрастить его огромный талант, он переключался от человеческого сосуда к божественному Содержанию: он отождествлял себя с обитающим внутри Духом. Он знал, что является Единым с Отцом, уже не просто сельским плотником, а Самим Богом. Если бы этот переворот в сознании произошел в Индии того времени (или даже сегодняшнего), ни Христа, ни его последователей вовсе не сочли бы уникальными. Там это считается основополагающим опытом просветления, который испытывает каждый мудрец и аватар, — это Освобождение от «бытия человеком» в «бытие Богом». На самом деле, именно подобный опыт и есть сознательная цель бесчисленных серьезных духовных искателей на Востоке и конечная судьба всех. Но в немистической еврейской традиции о подобном опыте не могло быть и речи: если такое и происходило, об этом непременно нужно было молчать. Любой, кто публично заявлял, что он — Сын Бога, или един с Богом, или и есть Сам Бог, совершал ужасное богохульство — или, в противном случае, он действительно был уникальным Сыном Божиим! Так что Иисус был более или менее вынужден приписать своей божественности уникальность, или, в крайнем случае, это должны были сделать за него другие.
Мы не можем быть уверены в том, до какой степени исторический Иисус считал себя Богом в такой степени, в какой никто никогда бы не мог стать, кроме него. У его последователей не было его мистического гения, но они ощущали его магнетизм и авторитетность, и потому, что вполне естественно в этой немистической стране, они стали считать его абсолютно уникальным. Сначала они приписали ему роль обещанного национального спасителя, мессии, героя-посланника небес, который освободит евреев от политической зависимости и морального упадка: и, по-видимому, он принял на себя эту роль, не вовлекаясь при этом в политику. И со временем они стали приписывать ему более возвышенную роль уникального посредника, сочетающего в себе идеального пророка (который разъясняет Бога человеку) и идеального священника (который примиряет человека с Богом), так как сам он в некотором смысле был одновременно и Богом, и человеком.
Сначала казалось, что его распятие положило конец всем надеждам его учеников и означало полный провал его миссии. Но вскоре в их глазах оно и стало самой целью и кульминацией этой миссии. Его роль была еще более расширена: теперь он был не только пророком и священником, Богом и человеком, а окончательной и идеальной жертвой, которая примирила и объединила Бога и человека. Его ужасная смерть рассматривалась как осуществление, внутренний смысл многих тысячелетий животных жертвоприношений. Сам Господь, в лице Его любимого Сына ставший совершенным человеком, теперь стал жертвой, чья пролитая кровь искупила грехи человечества раз и навсегда. Таким образом, Бог остается идеально справедливым и при этом идеально любящим, и человек спасен — при условии, что он всем сердцем верит в Уникального божественного сына и действенность его жертвы.
Короче, Иисус Христос стал для своих ранних еврейских последователей полным осуществлением иудаизма как религии, вобрав в себя все его разрозненные значения и завершив его трагическую историю. Таким образом, не удивительно, что при изложении его жизненного пути в Евангелии их благоговение и любовь к нему вдохновили их на поэтическое, а не научное повествование. Нельзя ожидать, чтобы набожные биографы, будь они учениками Гаутамы Будды, Конфуция или Иисуса Христа, писали исторические очерки.
Но по духу Евангелия правдивы. Они описывают — так, как не под силу никакому бесстрастному изложению, — живой опыт учеников и то влияние, которое на них оказывал их Учитель. Попав под очарование его просветления, его пробуждения к Богоподобию, они сделали что могли, чтобы все мы тоже попали под это очарование. И как им это удалось! Кто может сравниться с ним — в истории религии, в истории всего мира?
Данный текст является ознакомительным фрагментом.