10. Ровно посередине

10. Ровно посередине

Первый вопрос:

Послушать Вас, так все настолько легко. Но так ли это? Действительно ли это так? Мне кажется, что все это не в наших руках. И у нас не больше шансов сдаться, чем быть в эго. Я живу своей жизнью, в какие-то дни я счастлив, а в какие-то грустен, но я не просветленный. Должно быть, здесь какой-то трюк, какая-то алхимия. Пожалуйста, просветите меня.

Дхармен, ты ведь уже нашел это! Это трюк, это алхимия: понять, что ничто не в наших руках — это и означает сдачу. Сдача — это не что-то такое, что ты должен или можешь сделать. Если это делаешь ты, какая же здесь будет сдача? Это не действие. И не может им быть по своей природе. Само определение сдачи свидетельствует о том, что ты не можешь этого сделать. Если ты увидел самую суть, что ничто не в наших руках, то так или иначе, независимо от полноты эго или безэгости — если ты это увидел, случается сдача. А что же тогда остается? Если ты действительно это увидел, то понял весь секрет.

Проблему создает язык, потому что язык все поворачивает, все обращает во что-то другое. Как только я говорю: «Сдайся!», — в ту же секунду ты начинаешь думать: «А как это сделать?» Это лингвистическое заблуждение. Когда я говорю «сдайся», это именно то, что я говорю: я говорю, что ничто не в наших руках. На самом деле тебя нет позади твоих рук. Все случается.

Да, в какие-то дни ты грустен, а в какие-то — счастлив, однако дело не в этом. Так что будь в какие-то дни грустным, а в какие-то счастливым — это и есть сдача. Когда ты счастлив, наслаждайся этим, живи этим, танцуй этим, пой это. Когда ты счастлив, не тревожься о грусти. В этом нет смысла: ты ведь ничего не можешь с этим поделать Когда ты грустен, будь действительно грустным! Лей грустные слезы, пой грустные песни. И не пытайся стать счастливым — это ведь не в твоих руках.

Дзен Мастеру задали вопрос «Что вы делаете, когда жарко?»

«Потею», — ответил он.

«А что вы делаете, когда холодно?»

«Дрожу», — ответил он.

Так что, когда жарко, потей. Когда холодно, дрожи. Когда живешь, живи! Когда умираешь, умирай! Что в твоих руках? Ничто не в твоих руках Думать «что-то в моих руках» — это путь эго. Это то, чем является эго. Эго говорит: «Ты можешь это сделать. Зачем ты грустишь? Ты ведь можешь быть счастливым. Это же в твоей власти. Ты можешь стать совершеннее, ты можешь стать красивее, ты можешь стать добрее. Ты можешь стать святым. Почему же ты ничего не делаешь?»

Эго все время подгоняет тебя, побуждает тебя к действию: «Делай же что-нибудь!» Оно создает иллюзию, что изменение в твоих руках и что ты хозяин своей судьбы. Это прием эго. И это заблуждение!

Ничто не в твоих руках.

И стоит только тебе увидеть это заблуждение, как в ту же секунду оно исчезнет. Стоит тебе только увидеть, что это веревка, а не змея... что змея была лишь проекцией в темноте, и что ты увидел ее из-за страха. А когда ты подошел поближе с фонарем и увидел, что это веревка, змеи уже больше нет. И вопрос исчез. Если ты увидел, что сделать ничего нельзя, случилась сдача.

В этом весь секрет. Дхармен, ты это понял. Но эго твое все еще проделывает над тобой трюки. Эго говорит: «Должно же быть это хоть как-то сделано. Здесь должен быть трюк. Здесь что-то кроется, что-то таинственное, о чем ты не подозреваешь Здесь должен быть ключ, который может открыть дверь».

А здесь нет ключа, нет замка, нет двери. Открывать ничего не придется, так как с самого начала ничего не было закрыто.

Вопрос твой прекрасен, Дхармен. Если ты сам сможешь понять свой вопрос, то исчезнут все вопросы, потому что твой вопрос содержит в себе ответ!

Ты говоришь: «Послушать Вас, так все настолько легко».

Это действительно легко! Что я могу? Не в моих руках сделать это трудным. Это легко, потому что это не действие. Это могло бы быть трудным, если бы ты должен был что-то сделать А когда ты не должен ничего делать, как это может быть трудным? Как может быть трудным неделание? Само слово «трудный» имеет смысл исключительно по отношению к действию. А это на самом деле понимание, озарение, внезапное видение. Именно это случилось с тобой в этом вопросе.

Ты говоришь: «Послушать Вас, так все настолько легко. Но так ли это? Действительно ли это так?»

Ты не хочешь в это верить. Ты не хочешь верить в эту легкость. Пойми суть! Ты хочешь, чтобы это было трудно — тогда ты был бы вполне счастлив. Если бы я сказал: «Это очень трудно, Дхармен», ты бы расслабился, ты бы вздохнул с облегчением. Если бы я сказал: «Это почти невозможно», гора упала бы с твоих плеч. Ты бы тогда сказал: «Что ж, прекрасно. Значит, я могу отправиться в путешествие. Значит, здесь выбор. Значит, мое эго многое может сделать — это трудно, и я собираюсь это сделать».

Чем невозможнее это кажется, тем привлекательнее это для эго. Поэтому я не могу сказать, что это трудно, так как ни в коем случае не желаю поддерживать твое эго. Это легко, это очень легко. Но как только я говорю «легко», в ту же секунду тебе делается не по себе. У тебя возникает чувства «И что же? В таком случае не остается никакого вызова». Тогда это тебя не привлекает. Если это настолько легко, что под силу даже ребенку — а это на самом деле настолько легко, что под силу даже ребенку — тогда твое эго чувствует себя оскорбленным. Тебе хочется чего-то труднодоступного, какой-то сложной задачи. Это должен быть Эверест — чтобы никто, кроме тебя, не смог бы его достичь.

Если бы это было трудно, то было бы возможно соревнование Если бы это было трудно, то была бы возможна борьба и война. Если бы это было трудно, то была бы возможна политика. Тогда достигали бы лишь немногие, а не все. Ты мог бы бороться, ты мог бы планировать, ты мог бы маневрировать, ты мог бы изобрести стратегию держания других за ноги, чтобы не дать им достичь, и использования их голов в качестве ступенек для собственного достижения.

А если бы это было настолько трудно, что только одному по плечу достичь, ты бы ощутил волнующую заинтригованность ведь этим одним можешь быть ты! Существует возможность, что ты можешь быть этим одним, этим особенным одним. Вот почему люди заинтересованы стать премьер-министром Индии или президентом Америки. Почему? Вы что, думаете, они что-то приобретают? Они приобретают лишь место, которое может занять только один — вот и все. Это такая глупая игра, все удовольствие от которой заключается в том, что из миллионов людей только один может туда пробраться Это единственное удовольствие. И ничего не достигается! Это привлекает разве что глупых людей. Но эго глупо. И чем больше глупости, тем больше эго — и наоборот: чем больше эго, тем больше глупости.

Весь интерес глупого человека сосредоточен на трудном. Создайте трудности, и он начнет интересоваться. Люди разгадывают кроссворды по одной единственной причине: он труден.

Когда я говорю, что это легко, то это до того легко, что тебе даже и пальцем шевелить не надо, даже из комнаты выходить не надо... как говорит Лао Цзы. Это настолько легко, что тебе даже глаз открывать не надо. Это настолько легко, что может случиться в одно-единственное мгновение. Это настолько легко, что тебе не нужно соревноваться, не нужно практиковать, не нужно культивировать... Просто посмотри вовнутрь: когда я говорю, что это легко, то это возможно прямо сейчас — и у тебя начинает пропадать к этому интерес. Эго твое говорит: «И в чем тогда смысл? Если это настолько легко, что каждый это может достичь, то это не стоит внимания».

Ты только подумай: если бы алмазы Кохинор валялись на каждом берегу океана, как галька, доступные со всех сторон, имел бы алмаз Кохинор хоть какую-то ценность? Вся его ценность состоит исключительно в том, что он один-единственный. И что не существует ни одного подобного ему алмаза. Он редок, так редок, что только один может им владеть

Эго человека всегда стремится к трудному. Создайте трудности — и многие люди начнут проявлять интерес. Вот почему больше людей интересуются йогой — ведь это такая трудная гимнастика. Люди интересуются трудными вещами. Вы можете заставить их делать все, что угодно. Если вы скажете им: «Стойте тридцать лет на голове», — они будут стоять. И в этом должно быть только одно-единственное удовольствие: никому другому не удавалось еще тридцать лет простоять на голове: «Я такой один — я алмаз Кохинор. Я необыкновенный человек».

Когда я говорю, что это легко, я убиваю ваше эго, я разрушаю ваше эго. Я убираю саму почву из-под ваших ног. И вы падаете на землю.

Вот почему Дхармен, ты не можешь в это поверить. Но моя проблема состоит в том, что я не могу быть нечестным — это так и есть. Это легко. Самая легкая вещь в мире — это Бог — так и должно быть! Ведь мы же в нем живем, мы им дышим. Он окружает нас, как океан рыбу. Он везде! Есть один только Он. Вы вбираете Бога в каждом дыхании. Он пульсирует в вашей крови, Он бьется в вашем сердце, Он ходит, когда ходите вы, Он сидит, когда сидите вы. Он — единственное, что у вас есть.

И это легко, потому что Его не нужно достигать — Он уже здесь. Но тогда эго теряет интерес. Вот почему ты спрашиваешь:

Послушать Вас, так все настолько легко. Но так ли это?

Где-то твое эго продолжает надеяться на то, что «Ошо, должно быть, шутит. Не может быть, чтобы это было так легко. Это непременно должно быть трудно».

«Но так ли это? Действительно ли это так? Мне кажется, что все это не в наших руках».

Это как раз то, о чем я тебе все время говорил. Это не в твоих руках, потому что у тебя нет никаких рук, кроме рук Бога! Как только ты начинаешь думать о себе как об отделенном от Бога, в ту же секунду все уходит из твоих рук. Как только ты начинаешь думать о себе как о едином с Богом, в ту же секунду все оказывается в твоих руках. Только руки те больше уже не твои — это руки Бога.

Для человека ничего не возможно — для Бога возможно все. Для части ничего невозможно — для целого возможно все.

«Мне кажется, что все это не в наших руках».

Именно на этом я и настаиваю изо дня в день, из года в год, что ничто не в наших руках. Расслабьтесь. Не пытайтесь цепляться. Не пытайтесь навязывать свою волю, потому что ничто не в наших руках. Не обманывайтесь этой волей. Она уводит вас в сны и фантазии. Когда на дворе лето, то это лето. Когда зима, то это зима. Когда солнечно, то солнечно. Когда облачно, то облачно. Например, сегодня очень облачно — наслаждайтесь же этим! Наслаждайтесь всеми временами года. Наслаждайтесь всеми состояниями природы. Все они пребывают в глубокой гармонии. Все необходимы для того, чтобы сделать этот мир совершенным. Одно только солнце, солнце каждый день, не годится.

Я слышал одну древнюю притчу — должно быть, это очень древняя притча, так как в те дни на земле жил Бог. И вот постепенно он начал очень уставать от людей, так как люди мучили его беспрестанно. Бывало, кто-то постучится среди ночи и скажет. «Почему ты это сделал? Почему ты не сделал это так?» И каждый советовал, каждый молился, и молитвы друг другу противоречили. Бывало, приходил человек и говорил- «Пусть сегодня будет солнце, так как я собираюсь постирать свою одежду». И тут появлялся кто-то другой и говорил «Пусть сегодня будет дождь, так как я собираюсь сажать деревья». И что было делать? Они сводили Бога с ума!

И Ему пришлось исчезнуть с лица земли. Ему пришлось сбежать, чтобы только уцелеть Ему пришлось сделаться невидимым.

Но вот однажды пришел какой-то человек, фермер, старый фермер, и сказал: «А! Ты, наверное, Бог, и ты, наверное, создал этот мир, но я должен сказать тебе одну вещь ты не фермер, ты не знаком даже с азами фермерства. И вся твоя природа с ее функционированием так абсурдна, я говорю это, исходя из опыта всей своей жизни Тебе придется кое-чему подучиться».

«И что ты предлагаешь?» — спросил Бог.

«Дай мне один год — сказал фермер, — чтобы все было по-моему, а что произойдет, ты сам увидишь. От бедности не останется и следа».

Бог повелел, и фермеру был дан один год. И теперь все шло по воле фермера. И, естественно, тот просил о самом лучшем и думал только о самом лучшем: никакого грома, никаких бурь, никаких угроз урожаю. Все было удобно, комфортно, и он был вполне счастлив. Такая высокая выросла пшеница! И никакой опасности, никаких помех; все шло в соответствии с его желанием. Когда он хотел солнце, появлялось солнце, когда он хотел дождь, шел дождь, причем столько, сколько он хотел. А ведь раньше то слишком обильные дожди выпадут, да так, что переполнят реки и уничтожат урожай, то не хватало дождей, и земля пересыхала, и урожай погибал, то еще что-нибудь — все время что-нибудь не так. И лишь редко, очень редко все было правильно. Но в этом году все шло правильно, математически правильно.

Пшеница выросла такой высокой, что фермер был вполне счастлив. Он приходил к Богу и говорил: «Посмотри! На этот раз будет такой урожай, что пищи будет достаточно, даже если люди десять лет не будут работать».

Но когда собрали урожай, колосья пшеницы оказались пустыми. Он был удивлен: что произошло?! «Что произошло? Что было не так?» — спросил он у Бога.

«Дело в том, что не было препятствий, не было трудностей, не было конфликта, не было столкновений, дело в том, что все шло хорошо: ты ведь избегал всего плохого, и пшеница оставалась бессильной. Должно быть хоть немного борьбы. Необходимы бури, гром, молния. Они встряхивают душу пшеницы», — ответил Бог.

Эта притча имеет колоссальное значение Если вы только счастливы, счастливы и счастливы, счастье потеряет всякий смысл. Вы от него устанете. Вы им пересытитесь. Счастье продолжает вас интересовать потому, что бывают и мгновения грусти. Эти мгновения грусти поддерживают ваш интерес к счастью. Вы не можете есть все время один только сахар, сахар и сахар — должно быть и что-то соленое. Иначе пропадет весь вкус. Если вы только счастливы, только счастливы, только счастливы... у вас разовьется от счастья диабет. Вы станете бессильными. Вам будет скучно, смертельно скучно — и в жизни вашей не будет смысла. Она будет напоминать надписи белым мелом на белой стене. Можно продолжать писать и дальше, однако никто не сумеет прочитать, что там написано. Вам придется писать на черной доске, и тогда все будет зримо и ясно. Ночь нужна так же, как и день. И дни грусти так же важны, как и дни счастья.

Это я называю пониманием. Стоит только вам это понять, как вы расслабляетесь, и в этом расслаблении случается сдача. Вы говорите: «Пусть будет по-твоему». Вы говорите: «Делай все, что представляется Тебе правильным. Если сегодня нужны облака, давай мне облака. Не слушай меня, ибо ничтожно мое понимание. Глупа моя воля. Что я знаю о жизни и ее секретах? Не слушай меня. Делай все, как Ты считаешь нужным».

И постепенно, по мере вашего понимания ритма жизни, ритма двойственности, ритма полярности, вы перестанете задавать вопросы, вы перестанете выбирать. Дело не в том, что выбор что-то меняет — он ничего не меняет, только вы становитесь разочарованными. Все остается прежним. Если река течет на север, она течет на север, а из-за вашего выбора южного направления реки вы сами же и становитесь несчастными — только и всего. А река продолжает себе течь на север!

Ваша воля, ваш выбор, ваше действие не имеют вообще никакого значения Впрочем, одно значение они, конечно же, имеют — значение не для ситуации в мире, в существовании, а одно значение для вашей же психики: вы разочаровываетесь, потому что река не течет на север, или же течет на север, а у вас на уме другое направление. И вы терпите неудачу. И дело не в том, что это река норовит сделать вас неудачником, ей нет до вас никакого дела. Река просто течет на север.

Человек понимания течет с рекой, течет с течением, движется с ветром. И постепенно понимание того, что ничто не в моих руках, становится сдачей. И сдача эта приносит великое благословение. Сдача эта приносит блаженство.

Дхармен, ты нашел в чем секрет! Весь секрет в этом. Живи с этим секретом, и ты увидишь красоту Живи с этим секретом, и внезапно ты будешь изумлен: сколь велико благословение жизни! Как много открывается тебе в каждое мгновение! Но ты живешь в своих ожиданиях, в своих пустячных, ничтожных, банальных желаниях. И становишься несчастным оттого, что жизнь не соответствует твоим желаниям.

Несчастье означает только одно жизнь не соответствует твоим желаниям, а жизнь никогда не соответствует твоим желаниям, не может соответствовать. Просто жизнь, как всегда, следует своей природе.

Лао Цзы называет эту природу дао. Будда называет эту природу дхаммой. А Махавира определил религию как природу вещей Ничего нельзя сделать. Огонь горяч, вода холодна. Не пытайся навязывать свою волю природе вещей. Но именно это все время делает глупец — он создает на свою голову несчастье, создает ад. Мудрец же тот, кто расслабляется с природой вещей, кто следует природе вещей.

А когда вы следуете природе вещей, не падает никакой тени и не бывает никакого несчастья. Даже грусть тогда начинает светиться, даже в грусти тогда есть очарование. И дело не в том, что грусть не будет вас посещать — она будет вас посещать — но она не будет вашим врагом. Вы подружитесь с ней, потому что увидите ее необходимость Вы сможете увидеть ее очарование и то, почему она пришла и почему она нужна. Без нее вас будет меньше, не больше.

В этом заключается смысл сдачи. Но вы все еще не понимаете меня Когда я говорю «сдайтесь!», вы думаете, что вы должны что-то сделать. Нет. Я говорю: вам ничего не нужно делать, вам ничего не дано делать, не существует способа что-либо сделать... поймите это! Это и есть сдача.

Второй вопрос:

Действительно ли пребывание в присутствии Мастера изменяет человека?

Вас изменяет все! Восходит утром солнце, и сон ваш исчезает. И не только ваш: просыпаются деревья, начинают петь птицы, пробуждается земля. А когда солнце вечером садится вас начинает клонить в сон — и не только вас, но и деревья, и птиц, и реки, и горы. Вся земля погружается в сон. Когда вы слушаете восхитительную музыку, затрагивается ли в вашем сердце какая-нибудь струна или нет? Слушая восхитительную музыку, становитесь ли вы сами музыкой или нет? Когда вы смотрите на того, кто танцует, не возникает ли в вас самих сильное желание танцевать, присоединиться к нему? Не начинает ли ваша энергия превращаться в танец? Слушая поэта, слушая прекрасные стихи, вы на несколько мгновений достигаете поэтического видения. Открывается некая дверь, некая тайна окружает вас.

Точь-в-точь то же самое, только более полно происходит в присутствии Мастера, потому что Мастер — и музыкант, и поэт, и художник, и гончар, и ткач... Мастер — это все фазу. Мастер — это многогранное явление.

Когда вы пребываете в присутствии Мастера, действительно пребываете в присутствии Мастера, когда вы открыты, уязвимы, доступны его воздействию, тогда в вас начинает втекать его магия. Причем это случается с вами каждый день! Но, несмотря на это, ум продолжает подозревать. Несмотря на это, сомнение поднимает свою голову.

Разве вы, пребывая со мной, не переносились в иные миры? Разве это не происходило со многими из вас? Разве это не происходит прямо сейчас? Разве ты остаешься прежним, когда уходишь от меня? Разве ты не почувствовал: что-то изменяется, что-то начинает с тобой происходить, что-то странное, неведомое, какая-то энергия приходит в движение, какой-то свет начинает нисходить, какой-то покой расцветает внутри тебя, какая-то неведомая песня начинает литься в твое существо, подобно дующему сквозь сосны ветру? Разве ты никогда не слышал этот звук струящейся воды, сквозь мои слова, сквозь мое молчание? Даже когда ты просто смотришь на меня, с закрытыми ли, с открытыми ли глазами, разве это не случалось с тобой вновь и вновь?

И, тем не менее, мне известно, что в таком случае возникает вопрос Чем чаще это происходит, тем больше сомнений создает ум: а что если это всего-навсего гипноз? Вот почему люди во всем мире про меня говорят: «Этот человек — гипнотизер». И многие боятся прийти, ведь если они придут и будут загипнотизированы, то что тогда? Ум говорит: «Это, наверное, гипноз». Ум говорит. «Ты, видимо, предался иллюзии. Это скорее всего какой-то обман, какая-то магия — иначе, почему это исчезает?»

Когда вы от меня уходите, когда я не с вами, а вы не со мной, когда вы обо мне забываете, почему это исчезает? Естественно, что ум задает подобные вопросы. Это исчезает оттого, что вы еще не научились, как оставаться на таких высоких планах бытия, как оставаться в этой наполненности. А со мной, набравшись смелости и не отдавая отчета, куда вы идете, вы начинаете двигаться.. Как маленький ребенок идет в лес со своим отцом, не боясь диких зверей, не боясь неизвестного, не боясь ничего! Он знает: с ним его отец. Отец держит его за руку. Сам отец может бояться, но ребенок — нет. Отец может беспокоиться, по той ли тропинке он идет, сможет ли он добраться до дома, но ребенок — нет. А зачем ему беспокоиться? Он ведь доверяет отцу и доверие его абсолютно. Отец может казаться несколько обеспокоенным, но ребенок так и трепещет от приключения. Он глядит на деревья и цветы, собирает цветы и гоняется за бабочками.

Но стоит только отцу уйти и оставить ребенка в лесу одного, как вся радость тут же исчезнет. Теперь он один. И себе он доверять не может. Где эта нужная тропинка? Теперь он уже не в состоянии бегать за бабочками; бабочки теперь утратили все краски — их, по сути дела, больше не существует. Нет теперь лесных цветов, одни только дикие звери скрываются за каждым деревом, и с ними привидения и что-нибудь еще в этом роде. Теперь он уже боится, сгущается тьма и вот-вот зайдет солнце. И он начинает плакать. Он уже не в том состоянии удивления.

Что произошло? А произошло только одно: он больше не доверяет.

Когда вы со мной, вы доверяете, и доверие вас преображает. Когда же вы одни, доверие теряется, и вы уже не можете себе доверять Таково дело Мастера: помогать вам, чтобы вы постоянно могли себе доверять, и чтобы Мастер был бы уже не нужен. Все дело Мастера — так подготовить ученика, чтобы ученик мог оставаться один в тех более высоких планах бытия — там, где царит радость и очарование.

Те более высокие планы бытия называются раем, или небесами. А высочайший средь них именуется мокшей, нирваной. С той вершины нет дороги назад — это вершина, с которой не возвращаются. Но первые проблески возможны лишь в присутствии кого-то, кто знает ту тропу кто сошел с той вершины и вернулся обратно на землю.

В древних священных текстах говорится о двух типах просветленных — их важно понять в связи с темой Совершенного Мастера.

В буддийской традиции тот, кто становится просветленным и достигает высочайшей вершины сознания, но не знает, как возвратиться на землю и контактировать с людьми, называется архатом. Он никогда не становится Мастером. Он просветлен настолько же, насколько любой другой Будда, но он никогда не становится Мастером. Потому что для того, чтобы стать Мастером, нужно не только просветление — просветление необходимо — но нужен еще и второй процесс способность возвращаться в долину.

Итак, чтобы человек сделался мастером, необходимо две вещи. Во-первых, он должен взойти на вершину, на залитую солнцем вершину сознания; и, во-втдрых, он должен суметь отыскать свой путь обратно в темную долину. Ведь там живут люди. Если ты будешь кричать с вершины, тебя никто не услышит. Голос твой никогда не достигнет людей. Вы — это отделенные друг от друга миры. И мастеру приходится спускаться вниз, приходится спускаться в эту темную унылую долину, где живут и движутся ощупью люди. Ему снова приходится становиться, как они. Если вы хотите, чтобы люди взошли на вершину вам самим сначала придется сойти в долину.

Поэтому буддийская традиция гласит существует два типа просветленных. Просветленный первого типа называется архатом — это тот, кто, став просветленным, остался там, совершенно забыв о людях, что движутся ощупью в темноте и мучаются в несчастье и в невежестве. И другой — бодхисатва — он становится Мастером, он возвращается назад. Как только он достигает вершины, в ту же секунду он начинает спускаться Он помнит, что многие нуждаются в его поддержке. Многие нуждаются в нем как в проводнике. И теперь он знает путь, теперь он может привести на вершину многих. Однако это обещает быть трудной задачей. Убедить людей в том, что вершина существует, — задача не из простых. А убедить людей в том, что «это возможно, и вы способны достичь вершины», трудно неимоверно. Ведь они прожили в темноте столько жизней, миллионы жизней, и им известна одна лишь темнота. Они не в состоянии поверить в то, что свет возможен. Они всегда были слепыми! В их языке нет слова, обозначающего свет. И если ты станешь говорить о свете, они подумают, что либо ты сошел с ума, либо ты всего лишь поэт.

Вот что рассказывают об отце Будды. Когда Будда стал просветленным, то до дворца, до старого отца, начали доходить слухи: «Твой сын стал просветленным». Противники Будды говорили: «Он сошел с ума». А те, кто не были его противниками, а испытывали к нему симпатию, говорили: «Он стал поэтом».

В лучшем случае люди могут поверить в то, что ты, наверное, сочиняешь грандиозную поэму и что у тебя богатое воображение. Ты можешь представить себе образ залитой солнцем вершины, ты, определенно, великий фантазер. В своих грезах ты можешь узреть Бога, рай ангелов — ты великий фантазер.

Но мистик не фантазер, то, что он видит — это не грезы: то, что он видит — это осязаемая реальность. Но как убедить тех людей, которые еще не узнали ее? Как сказать им, что свет существует, если они никогда глаз своих не раскрывали? Если вы скажете им: «Он белый», — они спросят «Что белое?» Если вы скажете им: «Он, как снег, совершенно белый», они подумают, что свет — это что-то холодное и мокрое. А свет ни холодный, ни мокрый.

Но не будьте взыскательны к людям. Что они могут поделать? Им все приходится переводить на язык долины.

С этим связана отличительная особенность первых некоторые люди никогда не возвращаются с вершины, так как видят, что все это невозможно и что никто не будет им доверять, никто не будет им верить. К чему беспокоиться? Они достигли, и они исчезают в свете.

А человек второго типа, бодхисатва, который становится Мастером, обладает бесконечным состраданием. Он начинает двигаться вниз, назад, в этот темный, оставленный им мир, где люди похожи на ползающих червей, где люди еще не люди — у них отсутствует сознание, и они живут, как роботы. И эти люди не простят того человека, который явился с залитых солнцем вершин — они подвергнут его распятию, они его убьют, они его отравят, потому что этот человек нарушит их покой, их комфорт. Они уже поверили, что тьма — это все, а тут вдруг является этот человек и заявляет «Нет! Тьма — это не все. Есть и залитые солнцем вершины Гималаев, и я там уже побывал».

И теперь этот человек нарушает их сон, нарушает их уютный распорядок. Теперь этот человек снова вызывает в них жажду поиска вершин. И они не в состоянии простить этого человека. Поэтому Христос распят, Мансур убит, Сократ отравлен, Будда побит камнями, Махавира изгнан отовсюду, где он только ни появлялся. Почему люди так враждебны к мастерам? Этому есть причины. Человек этот приносит некую весть, которая вызывает в них неутомимое желание, и желание это нарушает весь распорядок их жизни. У них есть жены, у них есть дети, магазины, фабрики, и все идет хорошо. У них все это как-то отлажено, а тут вдруг является этот человек, чтобы все разрушить. И теперь жена больше не кажется такой привлекательной, дети больше не кажутся такими привлекательными, ни деньги, ни политика больше не прельщают... они теперь освободились ото сна. А воздействие Мастера таково, что даже если вы настроены против него, он все равно затронет ваше сердце. Даже если вы не желаете его слушать, что-то западает в вас, что-то проникает в ваше сердце, как семя, и начинает там прорастать.

Проблема Мастера состоит в том, как рассказать вам о тех вершинах. А совершенный Мастер — это тот, которому удается это сделать. Совершенный мастер тот, которому как-то удается рассказать о таких вещах, о которых рассказать невозможно, как-то удается создать для этого способы. Если что-то невозможно сказать, тогда он постарается вам это показать, создаст ситуации, в которых кое-какие проблески вершин смогут промелькнуть перед вами.

Совершенный мастер — это тот, кто пытается сделать невозможное и преуспевает в этом.

Будда — Совершенный Мастер. Иисус — Совершенный Мастер. Магомет — Совершенный Мастер. То же можно сказать о Кабире, Нанаке. Совершенный Мастер — это тот, кому удалось выполнить невыполнимое: убедить слепых в существовании света, убедить глухих в существовании музыки, причем не только в существовании, но и в заманчивости стремления к ней, что она стоит того, чтобы к ней стремиться

Ты спрашиваешь «Действительно ли пребывание в присутствии Мастера изменяет человека?»

Что там говорить о человеке, когда известно, что даже животные иногда изменяются.

Не так давно, всего несколько лет тому назад, жил один великий Мастер, Рамана Махарши — Совершенный Мастер. Каждое утро на его даршаны — а он был человек молчаливый, говорил изредка, и то, бывало, всего по-нескольку слов — и вот каждое утро, когда он сидел один час на даршане, приходили люди и садились рядом с ним, и приходила также какая-то корова. Причем так прилежно, как не приходил ни один из учеников, — та корова была очень похожа на Тирту! Прилежно... Дождь ли, нет ли, зима ли — что бы там ни было — больна ли была корова, здорова ли, как бы там ни было, корова неизменно приходила в одно и то же время.

Она приходила, становилась на веранду и глядела внутрь через окно, и в течение часа в окне маячила ее голова, иногда с открытыми, иногда с закрытыми глазами. А иногда из глаз ее катились слезы... это стало каким-то чудом!

Но однажды корова очень тяжело заболела и не могла прийти, поэтому идти пришлось Рамане! Он никогда не посещал никаких других учеников, но ради этой бедной коровы ему пришлось идти. «Что вы делаете, Бхагван?» — недоумевали все ученики. А он отвечал: «И все-таки я должен идти. Она была так прилежна. Я знаю, она хочет прийти — этого хочет ее дух, но плоть слаба».

Когда же он пришел, она сидела по направлению к его комнате и издали смотрела в окно. Она не могла встать, она умирала. Когда Рамана пришел, она закрыла глаза и у нее потекли слезы. Она умерла. Эта корова была первым животным во всей истории человечества или сознания, с которым прощались, как прощаются с просветленным. Там был Рамана.

Кто-то спросил Раману: «Родится ли эта корова человеком?»

«Нет, — ответил Рамана, — ей не нужно будет рождаться человеком, она это уже превзошла. Она вообще не будет рождаться. Она достигла просветления».

Да, это возможно. Что там говорить о человеке? Даже животные, если они восприимчивы... а коровы действительно очень восприимчивы. Вот почему на Востоке они стали священными. Ни по какой другой причине, а потому что они действительно очень восприимчивы, открыты. Они способны расти в сознании. Никакое другое животное не может сделать такой прыжок, который способна сделать корова.

Это была единственная причина, по которой они стали неотъемлемой частью всех старых восточных ашрамов. Они создавали определенную атмосферу — атмосферу чистоты, невинности.

Послушайте эту историю:

Приятель Изи, Иосиф, заявил, что он нашел одного попугая, который может не только говорить, но говорить на иврите. Изя был настроен скептически, но когда он пришел домой к Иосифу и они надели на голову птицы кипу, попугай тут же повторил наизусть всю службу, проходившую в пятницу вечером.

Изя был ошеломлен и стал умолять своего приятеля продать ему эту птицу. И вот после долгих уговоров Иосиф согласился. Заплатив десять долларов, Изе удалось-таки забрать эту чудесную птичку.

На праздник Изя взял птицу в синагогу. Там он оповестил всех и каждого, что его попугай может петь молитвы. Но все только подняли его на смех, и, в конце концов, ему было предложено пари десять к одному, что птица его не сможет уследить за службой и трех минут.

И вот когда начались молитвы, Изя надел на голову попугая кипу и приказал ему петь. Но птица молчала.

«Молись, как ты молилась у Иосифа», — потребовал Изя Но попугай и клюва не раскрыл.

«Молись, немая бестолочь! Я на тебя поспорил!» Но попугай не издал ни звука. В конце концов, Изя был вынужден признать свое поражение, и он ушел из синагоги с опущенными глазами и по уши в долгах. Когда он пришел домой, он принялся бить птицу, приговаривая: «Кто меня перед всеми опозорил, а? Кто заставил меня проиграть десять к одному? Кто сделал вид что знает, а сам не знает, как молиться? Зачем ты это сделал?»

В конце концов, попугай заговорил. «Не будь дураком! — крикнул он. — Придет Йомкипур, ты сорвешь большой куш!»

Если попугай живет вместе с евреем, попугай становится евреем — запомните. Если вы живете с Мастером, что-то от Мастера начнет проникать в вас.

Третий вопрос:

В свое время вы говорили нам о совершенстве и творчестве. Какова же взаимосвязь между творчеством и совершенством? Не является ли творчество в музыке, живописи и поэзии попыткой достичь совершенства в видимой и слышимой форме? Не создает ли художник просто более тонкое эго, как так называемые святые, о которых Вы часто говорите?

Да, Акам, как правило, художник — это самый эгоистичный в мире человек Но в таком случае это не истинный художник Он использовал искусство как средство для путешествия собственного эго. Художники очень эгоистичны, они постоянно хвастаются и постоянно борются друг с другом. И при этом каждый думает, что он единственный и неповторимый. Однако это не истинное искусство.

Истинный художник исчезает без остатка. А эти люди всего-навсего техничны. Я буду называть их не художниками, а техниками. Я не буду называть их творцами; я буду называть их сочинителями. Да, сочинить стих — это одно, а сотворить стих — это совсем другое. Чтобы сочинить стих, нужно знать язык, грамматику, грамматические правила — правила стихосложения. Это игра словами. И если ты сведущ во всей этой игре, ты можешь сочинить стишок. С точки зрения техники он может быть безупречным, однако у него будет одно лишь тело — душа его будет упущена.

Душа случается лишь тогда, когда художник исчезает в искусстве — когда он больше не отделен. Когда художник творит в такой отрешенности, что его здесь нет, то, когда ему приходится подписывать свою картину, он испытывает неловкость, потому что ему известно, что это сделал не он. Это сделала за него некая неведомая сила. Он знает, что был одержим — таков опыт всех по-настоящему великих художников на протяжении веков: чувство одержимости. Чем более велик художник, тем больше проявлено у него это чувство.

А величайшие средь них — Моцарт, Бетховен, Калидаса, Рабиндранат — самые великие, абсолютно уверены в том, что они были ни чем иным, как полым бамбуком, и что через них пел Бог. Они были флейтами, однако песни были не их Они текли через них, но они исходили из какого-то неведомого источника. Они не мешали — и это все, что они делали. Но сами они не создавали этого. Вот в чем парадокс!

Настоящий творец знает, что он этого не создавал. Через него работал Бог. Он овладел им, его руками, его существом и что-то через него создал. А он был инструментом.

Настоящее искусство — то, где художник исчезает — тогда вопрос об эго не ставится. Тогда искусство становится религией. Тогда художник — мистик — не только безупречный технически, но и подлинный экзистенциально.

Ты меня спрашиваешь: «В свое время Вы говорили о совершенстве и творчестве. Какова же взаимосвязь между творчеством и совершенством?»

Первое: чем меньше в творчестве художника, тем больше в нем совершенства. А когда художник абсолютно отсутствует, тогда творчество абсолютно совершенно. Такова пропорция — и вы должны это запомнить Чем больше присутствует художник, тем менее совершенным будет произведение. А если художник слишком присутствует, произведение будет тошнотворным, невротичным. Это будет всего-навсего эго, а чем еще ему быть? Эго — это и есть невроз

И нужно запомнить еще одну вещь: эго всегда хочет быть совершенным. Эго безудержно стремится к совершенству. Эго всегда хочет быть выше и лучше других. Поэтому оно и стремится к совершенству. Однако совершенство никогда не бывает возможным через эго. Поэтому такое усилие абсурдно. Совершенство возможно только тогда, когда нет эго. Но в таком случае вообще не думают о совершенстве.

Поэтому настоящий художник никогда не думает о совершенстве. Он и понятия не имеет о совершенстве. Он просто позволяет себе сдаться, отпустить себя, а там будь что будет. Разумеется, настоящий художник всегда думает о целостности, но никогда не думает о совершенстве. Он хочет быть в этом целиком — только и всего. Когда он танцует, ему хочется исчезнуть в танце. Он не хочет быть здесь, потому что присутствие танцора только помешает танцу, помешает грации, течению. Когда же танцора нет, все громоздящиеся скалы препятствий исчезают, и мягко струится тихое течение.

Разумеется, настоящий художник думает о целостности — как быть целостным? — но никогда не думает о совершенстве. И вся красота в том, что целостные и есть совершенные. Те же, кто думают о совершенстве, никогда не бывают совершенными, никогда не бывают целостными. Скорее наоборот: чем больше они думают о совершенстве, тем невротичнее они становятся У них имеются идеалы. Они всегда сравнивают и всегда проигрывают!

Если у вас есть идеалы и если вы думаете, что не будете считать себя совершенными до тех пор, пока эти идеалы не осуществятся, то как вы можете быть целостными в своем действии? Если вы, к примеру, думаете, что должны быть такими танцорами, как Нижинский, как тогда вы сможете быть целостными в своем танце? Вы неотрывно смотрите, наблюдаете за собой, пытаясь улучшить, боясь сделать какую-нибудь ошибку., вы разделены. Одна ваша часть танцует, а другая — судит, выносит приговор, критикует, глядя со стороны. Вы разделены, вы расколоты.

Нижинский был совершенным, потому что он был целостным. Во время танца он проделывал такие прыжки, что люди были не в состоянии поверить своим глазам, даже ученые, и те были не в состоянии поверить своим глазам. Его прыжок противоречил закону гравитации — а ведь этого не должно было происходить! Когда же он снова опускался на землю, он опускался медленно, как перышко... и это тоже противоречило закону гравитации.

Его расспрашивали об этом снова и снова. Но чем больше его расспрашивали, тем больше он начинал это осознавать, и тем быстрее это начинало исчезать. И вот в его жизни настал такой момент, когда он полностью остановился, а причина была в том, что он начал это осознавать — он утратил свою целостность. Когда он это понял, оно почему-то исчезло. Обычно это случалось лишь тогда, когда Нижинский полностью терялся в танце. И в этой полной потере, в этой полной расслабленности человек двигался в совершенно другом мире, по другим законам.

Позвольте мне рассказать вам об одном законе, который науке рано или поздно предстоит открыть. Я называю его законом грации. Точно также, как и закон гравитации... о котором триста лет назад не было известно. И, тем не менее, он действовал еще прежде, чем о нем узнали, ведь, чтобы действовать, закон не нуждается в том, чтобы о нем узнавали. Закон этот действовал всегда. Он не имел никакого отношения к Ньютону или падавшему на него яблоку. Яблоки падали и раньше! И дело было не так, что сначала Ньютон открыл закон, и потом начали падать яблоки. Закон уже существовал, а Ньютон его только открыл.

Точно так же существует и другой закон: закон грации, который поднимает. Закон гравитации все тянет вниз, а закон грации все поднимает вверх. В йоге он называется левитацией Этот закон начинает действовать в определенном состоянии отрешенности, в определенном состоянии опьяненности, опьяненности божественным, в определенном состоянии полной сдачи, безэгости. И человек поднимается. Он становится невесомым.

Это происходило в случае с Нижинским. Однако вы не можете его вызвать, так как, если здесь будете вы, он не будет действовать. Эго подобно камню, висящему у вас на шее. Когда эго нет, вы невесомы.

А разве вы сами не чувствовали его иногда в своей жизни? Бывают ведь такие мгновения, когда в вас присутствует какая-то невесомость. Вы идете по земле, и все же ваши ноги не касаются земли, вы поднимаетесь над ней дюймов на шесть Бывают мгновения радости, мгновения молитвы, мгновения медитации, мгновения празднования, мгновения любви, и вы бываете невесомыми, вы поднимаетесь.

И я говорю, что рано или поздно наука должна будет его открыть, так как наука верит в определенный принцип: принцип полярных противоположностей Никакой закон не может быть одиночным: он должен иметь свою противоположность Электричество не может функционировать только при наличии одного полюса, позитивного или негативного; необходимы оба. Они дополняют друг друга.

Науке известно, что любой закон имеет свою противоположность которая его дополняет. И этот закон я условно называю законом фации. В будущем его, возможно, назовут как-то по-другому. Потому что ученые, если они откроют его, не назовут его законом фации. И все-таки это название представляется для него самым совершенным. Вас поднимает Бог.

Настоящий художник никогда не думает о совершенстве, и, тем не менее, действие его настолько целостно, что из него рождается совершенство. А псевдохудожник, техник, всегда думает о совершенстве, и из-за того, что он о нем думает, он не является целостным, совершенство из него не рождается.

Это может оказать вам неоценимую услугу на всех дорогах жизни — и особенно тем, кто распознает реальность бога, истины. Думайте о целостности, и совершенство само автоматически придет. Но никогда не думайте о совершенстве, иначе вы станете невротиками. Все, кто стремятся к совершенству становятся невротиками.

Четвертый вопрос

Ошо, что такое внутреннее чувство?

Мальчик постоянно чесал себе затылок Однажды его отец посмотрел на него и сказал: «Сынок, почему ты все время чешешь затылок?»

«Наверное, потому — ответил мальчик, — что я единственный, кто знает, как он чешется».

Это внутреннее чувство. Знаешь только ты. Никто другой не может знать. Это нельзя наблюдать со стороны. Когда у тебя болит голова, то знаешь только ты. Ты не можешь этого доказать. Когда ты счастлив, то знаешь только ты — ты не можешь этого доказать. Ты не можешь выложить это на стол, чтобы все могли поверить, вскрыть, проанализировать.

Внутреннее чувство в действительности до того внутреннее, что ты даже не можешь доказать, что оно существует. Вот почему наука продолжает его отрицать. Но это отрицание бесчеловечно. Даже ученый знает, что когда он чувствует любовь, у него бывает внутреннее чувство. Здесь что-то есть! И это «что-то» не вещь, не объект, его невозможно выложить на всеобщее обозрение. И все-таки оно есть.

Внутреннее чувство обладает своей собственной ценностью. Но из-за своей научной подготовки люди утратили доверие к своему внутреннему чувству. Они зависят от других. Ты до того зависим, что если кто-то скажет, что ты выглядишь вполне счастливым, ты и впрямь начнешь чувствовать себя счастливым. Если двадцать человек сговорятся сделать тебя несчастным, они смогут сделать тебя несчастным. Им достаточно весь день при встрече с тобой повторять: «Ты кажешься таким несчастным, таким грустным. В чем дело? Кто-то умер или что-нибудь еще случилось?» И в тебя закрадется подозрение: «Столько людей говорят, что я несчастен, значит, я и в самом деле несчастен».

Вы зависите от мнения других. Вы так зависите от мнения других, что потеряли все следы внутреннего чувства. Это внутреннее чувство нужно открыть заново, потому что все прекрасное, все благое, все божественное чувствуется только внутренним чувством.

Перестаньте находиться под влиянием чужого мнения. Лучше начните вглядываться... позвольте своему внутреннему чувству что-то вам сказать. Доверьтесь ему. Если вы ему доверитесь, оно будет расти. Если вы ему доверитесь, вы будете его питать, и оно станет сильнее.

Вивекананда пришел к Рамакришне и сказал: «Бога нет! Я могу это доказать — Бога нет!» Он был очень логичный, скептический человек, образованный, образованный в традициях западно-философской мысли. А Рамакришна был необразованным, неграмотным: «Ладно, доказывай», — сказал он.

Вивекананда долго говорил, выложив все имевшиеся у него доказательства. Рамакришна слушал-слушал и потом сказал- «А вот мое внутреннее чувство говорит, что Он есть, и это решающий авторитет. Все, что ты говоришь, — это аргументация. А что говорит твое внутреннее чувство?»

Вивекананде это даже и в голову не приходило. Он пожал плечами. Он начитался книг, понабрался аргументов, доказательств за и против и на основе этих доказательств попытался прийти к выводу о существовании или несуществовании Бога. Но он не вглядывался внутрь, не спрашивал свое внутреннее чувство.

Это очень глупо, но скептический ум на самом деле глуп, логический ум на самом деле глуп.

«Твои аргументы правильны, они доставили мне удовольствие, — сказал Рамакришна, — но что я могу поделать? Ведь я же знаю! Мое внутреннее чувство говорит, что Он есть. Точно так же, как говорит, что я счастлив, что я болен, что я печален, что у меня болит живот, что сегодня я себя неважно чувствую, точно так же мое внутреннее чувство говорит, что есть Бог. Это не вопрос, по которому можно спорить».