Две природы? Приемный сын

Две природы? Приемный сын

Согласно другим широко распространенным богословским мнениям, во Христе существовали две отдельные природы, человеческая и божественная, но божественная природа, Логос, захватывала и преодолевала человеческую. Адопционисты утверждали, что Иисус был полностью человеком, на него низошла божественная сила, сделавшая его Помазанником, Христом. Он стал Сыном в какой-то конкретный момент, когда был усыновлен Богом[55]. И хотя эти представления кажутся совершенно чужеродными с точки зрения позднейшей христианской ортодоксии, их несложно вывести из некоторых текстов Нового Завета.

Есть такие представления о Христе, которые кажутся совершенно чужеродными сточки зрения позднейшей христианской ортодоксии, однако их несложно вывести из некоторых текстов Нового Завета

Если предположить, что Иисус стал Богом, в какой момент и как это произошло? Современным христианам этот вопрос кажется простым, потому что они привыкли к доктрине рождения от Девы. Эту идею подтверждает рассказ и изображения благовещения Марии, а также известные всем христианам на протяжении веков события, окружающие появление на свет Эммануила. Разумеется, думаем мы, именно в этот момент божественное существо появилось на земле в виде человека. Но множество христиан первых поколений понимало эту историю совершенно иначе, и их представления также имели под собой надежные библейские основания.

Несомненно, евангелисты Матфей и Лука рассказывают нам о рождении от Девы, но мы не найдем следов этой идеи в каком-либо ином месте Нового Завета. Если мы обратимся к Павлу, то увидим, что в Послании к Галатам он пишет: Бог послал своего Сына, который «родился от женщины», но ни тут, ни в других местах Павел не говорит о том, что в зачатии или рождении Иисуса было что-то необыкновенное. Хотя Павел мог бы написать здесь «от девы», он выбрал слово, указывающее на женщину, – gyne/gynaikos. Двое евангелистов, Марк и Иоанн, не рассказывают о рождении Иисуса, как и гипотетическое утерянное Евангелие Q. Молчат об этом и другие альтернативные Евангелия, такие, как Фома. И даже сами Матфей и Лука не упоминают об особом рождении после своих первых глав, о нем молчит и продолжение Евангелия от Луки – Деяния апостолов. И хотя некоторые авторы утверждают, что Откровение содержит слова о Марии и ее ребенке, это спорный текст, который в любом случает ничего не говорит о девственном рождении. По крайней мере в Новом Завете ни один апостол или проповедник не пытается убедить слушателей рассказами о чудесном зачатии и рождении Иисуса или о яслях, окруженных ангелами и царями. Игнатий Антиохийский, несомненно, верил в рождение от Девы, но эта идея почти не оставила следа в трудах так называемых апостольских мужей – христианских мыслителей от 90 до 140 года.

Если бы мы читали только Марка, Иоанна и Q и не знали бы историй о Рождестве, мы наверняка бы решили, что Иисус обрел божественность именно в момент крещения, а не при рождении. Мы можем, например, прочитать текст Марка, который, по единодушному мнению ученых, был самым древним полноценным Евангелием из дошедших до нас, но при этом попробуем освободиться от тех идей, которые мы получили из других книг. Марк начинает с темы подготовки Пути – первые последователи Иисуса называли свою новую веру именно так: Путь. Он рассказывает о миссии Иоанна Крестителя, а затем Иисус приходит принять крещение; Марк ничего не говорит о прошлом Иисуса и никак не показывает, что он чем-то вообще выделялся среди людей. На Иордане Дух в виде голубя сходит на Иисуса, который затем поспешно удаляется в пустыню – вероятно, чтобы осознать ту потрясающую новую реальность, с которой он столкнулся. Подобную последовательность событий мы найдем в Евангелии от Иоанна. Конечно, здесь есть одно существенное отличие: текст Иоанна начинается со знаменитого пролога, описывающего воплощение – что Слово стало плотью. Читая начало Иоанна, мы привычно думаем о Рождестве: Слово родилось в вифлеемских яслях – и такая интерпретация законна, но возможны и другие. Кто-то даже может понять «Слово стало плотью» так: божество материализовалось в иудейской пустыне в образе тридцатилетнего мужчины, готового приступить к духовной миссии, – примерно так это понимали первые христианские гностики. Или мы можем увидеть в прологе Иоанна описание того, что произойдет с Иисусом, когда он выйдет из вод Иордана.

Для многих христиан первых поколений Иисус был прекрасным или святым человеком, но лишь в момент крещения в Иордане он был внезапно наполнен божественной силой, Логосом или Святым Духом

Для многих христиан первых поколений Иисус был прекрасным или святым человеком, но лишь в момент крещения в Иордане он был внезапно наполнен божественной силой, Логосом или Святым Духом. В начале II века влиятельный гностический мыслитель Керинф сделал популярной идею о том, что божественная сила вошла в Иисуса в момент крещения. Распятие же было тем моментом, когда сила Христа оставила человека Иисуса. В Евангелии от Петра, написанном во II веке, Христос на кресте восклицает: «Сила моя, Сила моя, почему ты оставила меня?» По словам Иринея, ортодоксального отца церкви, писавшего около 180 года, Керинф считал, что Иисус:

…не был рожден от девы; но подобно, как и все прочие люди, был сын Иосифа и Марии и отличался от всех справедливостью, благоразумием и мудростью. И после крещения сошел на Него от превысшего первого начала Христос в виде голубя; и потом Он возвещал неведомого Отца и совершал чудеса; наконец, Христос удалился от Иисуса, и Иисус страдал и воскрес; Христос же, будучи духовен, оставался чужд страданий.

Далее Ириней описывает представления гностиков такими словами:

Это – Христос, прошедший чрез Марию, как вода проходит чрез трубу, и на него при крещении сошел в виде голубя принадлежащий Плероме [полноте божества] и происшедший от всех Спаситель.

Другие новозаветные тексты также поддерживают далеко не самые ортодоксальные представления, хотя в них Иисус обретает божественность скорее не при крещении, а в момент воскресения[56].

Мы вправе даже сказать, что в церкви в целом этот древний интерес к моменту крещения Христа сохранялся долгие годы после того, как богословы официально отвергли идею о том, что именно тогда он стал божественным. И хотя это трудно доказать, праздник Рождества, вероятно, отражает память о тех временах, когда некоторые христиане отмечали именно крещение – не рождение – Христа как ключевое событие его жизни.

Достойно удивления то, что нынешние христиане отмечают Рождество в середине зимы, тогда как в ранней церкви его праздновали в мае. (Ни один разумный иудейский пастух не выгнал бы стадо на холмы в декабре.) Но существуют другие объяснения тому, почему мы отмечаем этот праздник зимой. В конце II века египетские гностики из последователей Василида особо почитали крещение Иисуса и отмечали этот праздник 6 января. На протяжении многих веков ортодоксальные церкви праздновали Рождество, а не Крещение в середине зимы, тогда как на 6 января у них приходился праздник Богоявления. В западной церкви этот праздник посвящен поклонению волхвов, которые увидели славу Христа в младенце, лежащем в вертепе. Тем не менее в других христианских традициях на протяжении веков этот день был посвящен двум событиям: рождению Христа и его крещению в Иордане. В православных церквях в этот день отмечается праздник Крещения. В древней церкви Эфиопии крещение Иисуса стоит в центре праздника Тимкат, или Богоявления, и это по-прежнему один из величайших праздников церковного года. Тимкат – это местное арамейское слово, означающее «крещение»[57].

Доктрины адопционистов привлекали умы отдельных верующих и на протяжении III века и стали особенно популярны в 260-х годах благодаря влиянию Павла Самосатского, епископа Антиохии. По его учению, Мария была матерью человека Иисуса, на которого в момент его крещения сошел Логос.

Помазанный святым Духом, он принял титул помазанника [Christos], страдал в соответствии со своей природой и делал чудеса в соответствии с благодатью. По своим постоянству и решимости он уподобился Богу, храня себя от греха, соединился с Богом и получил власть и силу творить чудеса.

Со временем церковь осудила эти представления, как осудила взгляды эбионитов и иудеев, поскольку здесь на первом месте стоит человеческая природа Иисуса. Но они важны для позднейших споров, поскольку Павел Самосатский стал предтечей всех сторонников теорий о двух природах Христа[58]. И хотя антиохийская церковь отвергла адопционизм, ее богословы всегда подчеркивали значение человеческой природы Христа, хотя не забывали и о природе божественной.