ГЛАВА XV

ГЛАВА XV

Сознательная Вселенная. — Разные виды сознаний. — Разные линии сознательности. — Одушевленная природа. — Души камней и души деревьев. -Душа леса. — Человеческое "я", как коллективное сознание. — Человек как сложное существо. — "Человечество" как существо. — Мировое сознание. -Лицо Махадевы. — Проф. Джемс о мировом сознании. — Идеи Фехнера. — Зенд-Авеста. — Живая земля.

Если в мире существует сознание — то сознание должно быть во всем.

Мы привыкли приписывать одушевленность и сознательность в той или другой форме только тем объектам, которых мы называем "существами", то есть тем, которых мы находим аналогичными с нами по функциям, определяющим в наших глаза одушевленность.

Неодушевленные предметы и механические явления для нас безжизненны и бессознательны.

Но это не может быть так.

Только для нашего ограниченного ума, для нашей ограниченной способности общения с другими сознаниями, для нашей ограниченной способности аналогии -сознание проявляется в определенных классах живых существ, рядом с которыми существуют длинные ряды мертвых вещей и механических явлений.

Но если бы мы не могли говорить друг с другом, если бы каждый из нас не мог по аналогии с собой заключить о существовании сознания в другом человеке, то каждый считал бы сознательным только себя, а всех остальных людей относил бы к механической "мертвой" природе.

Иначе говоря, мы признаем сознательными только существа, плохо или хорошо сознающие себя в трехмерном разрезе мира, то есть существа, сознание которых аналогично нашему. Других мы не знаем и узнать о них не можем. Все "существа", сознающие себя не в трехмерном разрезе мира, для нас недоступны. Если они проявляются в нашей жизни, то их проявления мы должны считать действиями мертвой и бессознательной природы. Наша способность аналогии ограничена этим разрезом. Мы не можем логически мыслить вне условий трехмерного разреза. Поэтому нам должно казаться мертвым и механическим все, что живет и сознает себя не аналогично нам.

Но ничего мертвого и механического в природе быть не может. Если вообще существует жизнь и сознание, то они должны быть во всем. Жизнь и сознание составляют мир.

Если смотреть с нашей стороны, со стороны феноменов, то нужно сказать, что всякое явление, всякая вещь обладает сознанием.

Гора, дерево, рыба, капля воды, дождь, планета, огонь — каждое в отдельности должно обладать своим сознанием.

Если посмотреть с той стороны, со стороны ноуменов, то нужно сказать, что всякая вещь и всякое явление нашего мира есть проявление в нашем разрезе какого-то непонятного нам сознания из другого разреза, сознания, имеющего там непонятные для нас функции. Одно сознание там таково и его функция такова, что оно проявляется здесь в виде горы, другое в виде дерева, третье в виде рыбы и т.д.

Гора есть функция сознания А в нашем разрезе.

Дерево есть функция сознания В в нашем разрезе.

Река есть функция сознания С в нашем разрезе.

Сознаний А, В, С мы совсем не знаем, — потому что они не аналогичны нашим, и можем только догадываться об их существовании.

Феномены нашего мира очень различны. Если они не что иное, как проявления в нашем мире разных сознаний, то эти сознания так же должны быть очень различны.

Между сознанием горы и сознанием человека должна быть такая же разница, как между горой и человеком.

Раньше мы признали возможность различных существований. Мы говорили, что и дом существует, и человек существует, и идея существует, — но все существуют различно. Если мы продолжим эту мысль, то мы найдем очень много родов различных существований.

Сказочная фантазия, одушевляя весь мир, приписывает горам, рекам и лесам человеческие сознания. Но это так же неверно, как полное отрицание сознательности в мертвой природе. Ноумены так же различны и разнообразны, как феномены, служащие их проявлением в нашей сфере.

У всякого камня, у всякой песчинки, у всякой планеты есть ноумен, заключающийся в жизни и в сознании и связывающий ее с какими-то непостижимыми для нас целыми.

Активность жизни отдельных единиц может быть очень различна, то есть их отношение ко времени может быть разное. Может быть, молено сказать, что они представляют собой различные линии четвертого измерения — одни параллельны времени, как мы ощущаем его, другие пересекают его. Затем, степень активности жизни можно рассматривать со стороны воссоздаваемости себя. В неорганической, минеральной природе эта активность так мала, что доступные нашему наблюдению единицы этой природы не воссоздают себя.

Хотя это очень легко может нам только так казаться вследствие недостаточной широты нашего взгляда во времени и в пространстве.

Если наблюдать изнутри один кубический сантиметр человеческого тела, не зная о существовании всего тела и человека, то явления, происходящие в этом кубике тела, будут казаться стихийными явлениями мертвой природы.

Но, во всяком случае для нас, явления разделяются на живые и механические, и видимые объекты разделяются на органические и неорганические. Последние без сопротивления дробятся, оставаясь такими же. Камень можно расколоть пополам — будет два камня. Если разрезать пополам улитку, то это не будет две улитки. Это значит, что сознание камня очень просто, примитивно, настолько просто, что оно может дробиться, не меняясь. Это сознание химических элементов и физических свойств камня. Если камень раздробить в мелкую пыль, каждая пылинка будет состоять из тех же химических элементов, обладать теми же физическими свойствами, как и весь камень. Это значит, что сознание каждой пылинки будет равно сознанию камня, только сознание массы, величины и веса будет уменьшаться. Но улитка состоит из живых клеток. Каждая живая клетка уже очень сложное сознание, гораздо сложнее камня. Затем, клетки образуют органы тела улитки. Органы еще более сложные сознания, чем клетки. Тело улитки обладает способностями двигаться, питаться, испытывать удовольствие или неудовольствие, стремиться к первому, избегать второго — и, главное, оно обладает способностью размножаться, создавать новые подобные себе формы, комбинировать в эти формы неорганическое вещество, заставлять служить им физические законы. Улитка -сложный центр переработки одних физических энергий в другие. Этот центр имеет свое сознание. Поэтому улитка неделима. И ее сознание бесконечно выше сознания камня. У улитки есть сознание формы, то есть форма улитки как бы сознает себя. Форма камня не сознает себя.

Камень перестанет быть камнем, только будучи разложен на химические элементы. Эти химические элементы — единицы другого порядка, чем камень. Их уничтожить или превратить во что-нибудь другое при известных нам физических условиях нельзя. Физические свойства камня тоже не исчезнут, они перейдут в другие тела, соединяясь с подобными себе. Таким образом, камень можно уничтожить. Сознание этого камня может исчезнуть как единица. Но элементы, из которого оно состояло, будут жить. Линии, точкой пересечения которых был этот камень, пойдут дальше в разные стороны.

В органической природе, где мы видим жизнь, легче увидать сознание. В улитке, в живом существе, мы уже без труда допускаем маленькое сознание. Но — живые существа это не только отдельные, неделимые организмы — всякое неделимое есть живое существо. Каждая клетка в организме живое существо, и оно должно быть до известной степени сознательным.

Каждая комбинация клеток, имеющая определенную функцию, тоже живое существо. Другая, высшая комбинация — орган — тоже живое существо и обладает своим сознанием.

Неделимость в нашей сфере является признаком определенной функции. Если всякое явление на нашей плоскости есть проявление того, что есть сознание на другой плоскости, то неделимость с нашей стороны, очевидно, соответствует неделимости, индивидуальности, сознания с той стороны. Делимость с нашей стороны показывает делимость с той стороны. Сознание делимого может быть только коллективным, не индивидуальным сознанием.

Мы признаем сознание только у целого организма. Но целый организм, как мы уже установили, является только разрезом некоторой величины, которую мы можем назвать жизнью этого организма от рождения до смерти. Эту жизнь можно представить себе в виде вытянутого во времени тела четырех измерений. Физическое трехмерное тело является только разрезом этого четырехмерного тела. Но если трехмерный разрез обладает сознанием, то все четырехмерное тело, Линга Шарира, несомненно, должно обладать своим сознанием. Таким образом, у человека мы совершенно ясно видим три сознания:

* первое — сознание тела;

* второе — это личность, "я", которое мы знаем;

* третье — сознание всей его жизни.

На нашей ступени развития три эти сознания очень плохо знают друг друга, сообщаясь только под наркозом, в трансах, в экстазах, во сне, в гипнотических и медиумических состояниях. Кроме известных нам самим наших собственных сознаний, с которыми мы неразрывно связаны, нас окружают другие многочисленные сознания, которых мы тоже не знаем. Эти сознания мы часто чувствуем. Их жизни слагаются из наших жизней. Это добрые или злые духи, помогающие нам или губящие нас. Семья — коллективная единица — несомненно, обладает своим сознанием так же, как обладает своей жизнью. Всякая группа людей, имеющая отдельную функцию и ощущающая свою внутреннюю связь и единство, как философская школа, "церковь", секта, масонский союз, общество, партия и т.п., — несомненно, живое и сознательное существо. Народ, нация -живое существо. Вид — Homo sapiens, человечество тоже живое существо. Это Большой человек — Адам Кадмон — каббалистов. Адам Кадмон — это существо, живущее в людях, совмещающее в себе жизни всех людей. Об этом говорит Е. П. Блаватская в своем большом сочинении "The Secrete Doctrine" (т. III, с. 146).

... по образу и подобию Божию был создан не Адам из праха (человек), о котором говорится в главе II книги "Бытия", но Божественное Двуполое Существо (о котором говорится в главе I "Бытия"), или Адам Кадмон.

Адам Кадмон — это человечество или Homo Sapiens науки, то есть "вид" человека — Божественное Существо.

* * *

О высших сознаниях очень хорошо говорит Хинтон.

Тем же процессом, каким мы узнаем о существовании других людей кругом себя, мы можем узнать о высших существах (high intelligences), которыми мы окружены. Мы чувствуем их, но не можем представить их себе.

Для того, чтобы реализовать их, необходимо развить наше чувство восприятия.

Способность видеть телесными глазами ограничена трехмерным миром. Но внутреннее зрение не имеет этого ограничения. Мы можем развить в себе силу зрения в высшем пространстве, можем образовать понятия о реальностях в этом пространстве, точно так же как в нашем обыкновенном пространстве.

Этим будет положено основание для восприятия других существ кроме человека.

По отношению к этим высшим существам мы похожи на слепых или на заблудившихся детей. Мы знаем, что мы члены одного тела, ветви одного куста, но мы не можем различать иначе, как инстинктом и чувством, где и в чем это тело и этот куст.

Наша задача заключается в том, чтобы уменьшить ограничения нашего восприятия.

Природа состоит из множества существ, к пониманию которых мы стремимся. Для этой цели мы должны, прежде всего, образовывать новые понятия и сливать вместе ряды наблюдений из разных областей. История нашего умственного прогресса лежит в росте новых понятий.

И когда новое понятие образовано, оно кажется простым и естественным. Мы спрашиваем себя, что мы выиграли, и отвечаем: ничего, мы просто устранили одно из очевидных ограничений нашего сознания.

Может быть поставлен вопрос — каким образом в настоящее время мы приходим в соприкосновение с высшими существами? И, очевидно, ответ будет, что мы приходим в соприкосновение с ними, когда стремимся образовать органические союзы, то есть союзы, в которых деятельность отдельных индивидуумов срастается живым образом.

В таком соединении людей, как военная империя или порабощенный народ, нет естественно растущего ядра, и через него мы не можем надеяться войти в соприкосновение с нашими высшими судьбами (higher destinies). Но в дружбе, в добровольных союзах и больше всего в семье мы стремимся к нашей высшей жизни.

Как для изучения отдаленных звезд требуются специальные, материальные приспособления, так для изучения природы существ выше нас требуется специальное умственное приспособление. Мы должны приготовить известным образом нашу мыслительную способность (силу мысли), так же как мы приготовляем особые аппараты для усиления нашего зрения. В одном случае нам нужен внешний телескоп, а в другом — известное построение в нашем собственном интеллекте.

Эта одушевленность Вселенной идет по самым разнообразным направлениям. Это дерево — живое существо. Береза вообще — вид — живое существо. Березовая роща тоже живое существо. Лес, в котором деревья различных пород, трава, цветы, муравьи, жуки, птицы, звери, — тоже живое существо, живущее жизнью всего входящего в него, сознающее всеми сознаниями, из которых оно состоит.

Эта идея интересно выражена в статье П. А. Флоренского "Общечеловеческие корни идеализма" ("Богословский вестник", 1909, II, с. 288).

Для многих ли лес есть не только собирательное существительное и риторическое олицетворение, то есть чистая фикция, а нечто единое, живое?.. Реальное единство есть единство самосознания... Многие ли признают за лесом единство, то есть живую душу леса как целого — лесного, лесовика, лешего? Согласны ли вы признать русалок и водяных — эти души водной стихии?

Активность жизни собирательных существ как леса — совсем не такова, как активность жизни отдельных пород растений и животных, а активность жизни пород совсем не такова, как активность жизни отдельных особей.

Именно различие функций, выражающееся в различной активности жизни, показывает на различие сознаний разных "организмов".

Активность жизни отдельного листика березы, конечно, бесконечно ниже активности жизни дерева; активность жизни дерева совершенно не такова, как активность жизни вида; и жизнь вида не такова, как жизнь леса.

Функции этих четырех "жизней" совершенно различны и соответственно этому должны быть различны сознания.

Сознательность одной клетки человеческого тела должна быть настолько же ниже в сравнении с сознанием тела, то есть с "физическим сознанием человека", насколько ниже ее жизненная активность в сравнении с жизненной активностью всего организма.

Таким образом, мы рассматриваем ноумен явления как душу явления. То есть скрытая душа явления есть его ноумен. Понятие души явления или ноумена явления заключает в себе жизнь и сознание, и их функции в непонятных нам разрезах мира, — выражением которых в нашей сфере является феномен.

Идея одушевления Вселенной неизбежно приводит к идее "души мира" -"Существа", проявлением которого является видимая Вселенная.

Идея "души мира" особенно образно понималась в древних религиях Индии. Мистическая поэма "Бхагавадгита" дает замечательный образ Махадевы, то есть великого Девы, жизнью которого является наш мир.

Так излагал Кришна свое учение ученикам... подготавливая их к восприятию высоких истин, раскрывающихся в минуту просветления перед его умственным взором.

Когда он говорил о Махадеве, его голос становился глубоким и черты освещались внутренним светом.

Однажды Арджуна, в порыве смелости, сказал ему:

— Дай нам узреть Махадеву в его божественной форме. Сможем ли мы лицезреть его?

И тогда Кришна... начал говорить о существе, которое дышит во всякой твари, обладает сто тысячью форм с бесчисленными устами и с глазами, обращенными во все стороны, и которые в то же время превышает все сотворенное всем объемом бесконечности, которое содержит в своем неподвижном теле всю движущуюся Вселенную, со всем миром. Если бы в небесах зажглось одновременно сияние тысячи солнц, сказал Кришна, оно не сравнялось бы с сиянием единого всемогущего.

Когда он говорил таким образом о Махадевы, луч света такой могучей силы зажегся в глазах Кришны, что ученики не выдержали блеска этого света и упали к ногам Кришны. Волосы на голове Арджуны поднялись от ужаса, и, склоняясь, он сказал: "Твои слова ужасают нас, мы не в состоянии смотреть на такое существо, которое ты вызываешь перед нашими глазами. Его вид потрясает нас". (Цитирую по книге "Великие Посвященные" Шюрэ, перевод Е. П.).

* * *

В интересном сборнике лекций проф. В. Джемса "Плюралистическая Вселенная" ("A Pluralistic Universe") есть лекция о Фехнере, посвященная "сознательной Вселенной".

Обыкновенный монистический идеализм, говорит проф. Джемс, опускает все промежуточное. Он признает только крайности, как будто за первым грубым лицом феноменального мира со всеми его свойствами ничего не может быть найдено, кроме самого высшего во всем его совершенстве. Во-первых, я и вы, такие, какие мы сейчас в этой комнате; и затем сейчас же, как только мы заглядываем под эту поверхность, само невыразимое абсолютное. Разве это не показывает в высшей степени бедного воображения? Разве на самом деле наша Вселенная не создана по более богатому образцу, с местом в ней для длинной иерархии существ? Далее материалистическая наука делает Вселенную богаче по терминологии — со своими молекулами, эфиром, электронами и пр. Но абсолютный идеализм, представляя себе реальность только в интеллектуальных формах, не знает, что ему делать с телами, какого бы рода они ни были, и не может пользоваться никакой психофизической аналогией или соотношением.

Совершенно на другой точке зрения стоял Фехнер, из сочинений которого Джемс приводит большие выдержки. Идеи Фехнера настолько близки к тому, что говорилось в предыдущих главах, что мы должны остановиться на них подробнее.

Беру это со слов проф. Джемса.

Первородный грех нашего, как обычного, так и научного, мышления заключается, по мнению Фехнера, во въевшейся в нас привычке рассматривать духовное не как правило, а как исключение в природе. Вместо того, чтобы думать, что наша жизнь питается от груди другой великой жизни, а наша индивидуальность поддерживается другой великой индивидуальностью, которая неизбежно должна быть сознательнее и независимее всего, что она производит, мы обыкновенно рассматриваем все лежащее за пределами нашего маленького существования только как золу и пепел жизни.

Или, если мы верим в Божественный Дух — мы, с одной стороны, его считаем бестелесным, а с другой стороны, считаем бездушной природу.

"Какой душевный мир или утешение может получиться от такой доктрины?" — спрашивает Фехнер. — Цветы вянут от ее дыхания, звезды превращаются в камни, наше собственное тело становится недостойным нашего духа и падает до вместилища одних только плотских чувств. Книга природы превращается в сочинение по механике, в котором жизнь рассматривается как вид аномалии. Огромная пропасть разверзается между нами и тем, что выше нас, — и Бог становится тонким сплетением абстракций.

Орудие Фехнера, которым он пользуется для оживления Вселенной, есть аналогии...

Бэн определяет гениальность, как способность видеть аналогии.

Количество аналогий, которые мог находить Фехнер, было удивительно. Но он в то же время настаивал на необходимости уметь, делая аналогии, видеть различия. Пренебрежение различиями, говорил он, это обычное заблуждение в рассуждениях по аналогии.

Так, он признал, что раз каждое живое тело обладает сознанием, то каждое сознание должно обладать телом. Но из этого совсем не следует, чтобы все тела были похожи друг на друга и чтобы тела существ высшего порядка были похожи на наши. Наше тело приспособлено к условиям нашей жизни. Другие условия жизни должны создавать другие тела.

Умы высшего порядка требуют тел высшего порядка. Вся земля на которой мы живем, должна, согласно Фехнеру, иметь свое коллективное сознание. Такое же сознание должно иметь каждое Солнце, Луна, планеты, и вся солнечная система должна иметь свое более широкое сознание, в котором сознание нашей земли составляет только часть. И вся звездная система должна иметь свое сознание; и если эта звездная система не есть сумма всего, что есть, то ее сознание есть тоже только часть сознания всего — а материально она вместе со всем остальным, что еще существует, представляет собою тело того общего сознания Вселенной, которое люди называют Богом.

Таким образом, хотя Фехнер является монистом в своей теологии, в его Вселенной есть место для всех степеней духовных существ, от человека до все включающего в себя Бога.

В душу Земли он страстно верит. И он смотрит на Землю как на специального ангела-хранителя людей. Мы можем молиться Земле, думает он.

Его самое главное заключение сводится к тому, что устройство мира тождественно повсюду. В нас самих зрительное сознание соединено с глазами, осязательное с кожей. Но ни кожа, ни глаза не знают ощущений друг друга. Они сходятся вместе и приобретают какое-то отношение друг к другу только в более широком сознании, включающем их в себя, в том сознании, которое мы называем личностью. Совершенно подобно этому, говорит Фехнер, мы должны предположить, что мое и ваше самосознание, совершенно отдельные и не знающие друг друга, сходятся в высшем сознании, скажем в сознании человеческой расы, которая их знает обоих, пользуется ими, и в которое они входят как составные части.

И подобно тому все человеческое и животное царство сходятся вместе в еще более широком сознании, в сознании Земли они соединяются еще с сознанием растительного царства. И взятое в целом, оно вносит свою долю опыта в сознание солнечной системы и т.д.

Представить себе Землю живым организмом нам мешает отсутствие у нее мозга. Всякое сознание, которое мы познаем прямым путем, кажется нам связанным с мозгом. Но наш мозг, который служит первоначально для того, чтобы приводить в соотношение наши мускульные реакции, выполняет функцию, которую Земля выполняет совершенно другим образом. У нее нет собственных мускулов и членов. Единственные внешние для нее предметы — это другие звезды. Но им вся ее масса отвечает самыми тонкими изменениями в своем движении и самыми тонкими вибрациями своих частей. Ее океаны, как в гигантском зеркале, отражают небесные светила, атмосфера преломляет их лучи, как в колоссальной линзе, облака и снежные поля сливают эти лучи в белый цвет, леса и цветы рассеивают всеми красками спектра. Поляризация, интерференция, поглощение лучей пробуждают чувственность по отношению к таким вещам, которых не могут заметить наши чересчур грубые чувства.

И для этих космических сношений Земле не нужно мозга, так же как не нужно ни глаз, ни ушей. Наш мозг действительно объединяет и приводит в соотношение бесчисленные функции органов чувств. Наши глаза ничего не знают о звуке, уши ничего не знают о свете, но, имея мозг, мы можем чувствовать звуки и свет вместе и связывать их ассоциативно... Но разве не может быть других высших средств для объединения вещей, кроме мозговых волокон? Разве ум Земли не может другим способом знать содержание всех наших умов вместе?

Фехнер рассказывает момент своего собственного ощущения истины.

"Раз в весеннее утро я вышел на прогулку. Поля были зеленые, птицы пели, блестела роса, вдали поднимался дымок, изредка показывался человек; на всем лежал свет точно какого-то преображения. Это был только маленький кусочек земли; и это был только короткий момент ее существования; но однако по мере того, как мой взгляд все больше и больше охватывал ее, я чувствовал не только красоту, но глубокую истину в той идее, что земля — это ангел, несущий меня по небу... И я спрашивал себя, как могли люди так далеко уйти от жизни, что считают землю мертвым телом... Это ощущение должно показаться фантастическим. Земля есть шарообразное тело, что еще можно узнать в минералогических кабинетах?.."

Главная идея Фехнера заключается в том, что более широкие формы сознания состоят из более ограниченных форм, но не представляют собой простой суммы ограниченных форм. Наш ум не есть просто сумма наших зрительных, слуховых и прочих ощущений. Соединяя их вместе, он находит между ними отношения и из этих отношений создает схемы, формы и объекты, которых не может знать каждое чувство, взятое в отдельности. Таким же образом душа Земли находит отношения между содержанием моего и вашего ума, такие отношения, которых наши отдельные умы не сознают. Она создает схемы, формы и объекты, пропорциональные ее более широкому полю действия, для постижения которых наши душевные поля слишком узки. И она знает нас и наши отношения в то время, как мы не знаем ни ее, ни своих настоящих отношений друг к другу. Вся внутренняя жизнь Вселенной устроена как будто таким образом, что более широкое сознание всегда может держать под наблюдением более узкое, но никогда не наоборот.

Фехнер сравнивает наши индивидуальные личности с органами чувств Земли. Мы вносим каждый свое в ее душевную жизнь... И она поглощает найти восприятия своей широкой сферой знания и комбинирует их с другими имеющимися там данными. Причем раз внесенное уже остается в ней навсегда и входит в новые соотношения.

Эти идеи Фехнера изложены в его книге "Zendavesta".

Я привел такую длинную выдержку из книги проф. Джемса для того, чтобы показать, что идеи одушевленности и сознательности мира совсем не являются новыми или парадоксальными. Это естественная и логическая необходимость, вытекающая из более широкого взгляда на мир, чем тот взгляд, который мы обыкновенно позволяем себе иметь.

Логически мы должны или признать жизнь и сознание во всем, во всей "мертвой природе", или отрицать их совершенно даже в самих себе.