Сошествие Святого Духа на Апостолов
Сошествие Святого Духа на Апостолов
Фаррара.
Было раннее утро. Прежде чем «третий час дня» вызвал всех в храм на утреннюю молитву, т. е. 9-й час утра (срав. Лук. 24, 53; Деян. 2, 46; 3, 1), верующие, в числе ста двадцати человек, собрались еще раз, по обычаю, в «верхней горнице». Некоторые из писателей воображают, что великое событие первой Пятидесятницы совершилось в храме. Слово ?????, в переводе «дом» (Деян. 2, 2) может означать и «комнату», так что Иосиф употребляет его для означения каждой из тридцати небольших комнат, пристроенных к Соломонову храму, и тридцати других, расположенных над первыми. Но нет никакой возможности представить себе, чтобы бедные и подозрительные ученики презираемой секты получили право располагать этими комнатами для своих религиозных собраний, да и ни одна из комнат при Иродовом храме, если они были не более тех, какие находились при храме Соломоновом, не могли вместить всего количества собравшихся верующих. Одновременность празднования в храме и готовившегося вне его события имела великое нравственное значение: потому что совершение такого торжественного событие не в храме, а в обыкновенном доме служило видимым предзнаменованием тех дней, когда не на Сионе, и не на Гаризине только «будут люди поклоняться Ему в духе и истине» (Иоан. 4, 21-23).
Когда сердца собравшихся пылали горячею ревностью и сияли какою-то неопределенною надеждою, — внезапно, среди восторженного собрания, явилось желанное знамение. Во вдохновенных сердцах своих они восчувствовали обещанное Спасителем крещение Духом Святым и огнем, — высшие побуждения Духа и Силы, — вечное доказательство для них и, по непрерывному преемству от них, для всех, кто примет их слово, что тот, Кто взят был от них на небо, будет с ними всегда до конца мира.
С небес послышался шум, как бы от несущегося сильного ветра, который наполнил весь дом, где они находились. И явились разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили на каждом из них (Деян. 2, 2-3). Это был не ветер, а только шум ветра в его бурном стремлении; это был не огонь, а нечто подобное колеблющимся языкам пламени, которые светились, но не жгли, — верный символ Святого Духа, веющего, как ветер, там, где восхощет, хотя неизвестно, откуда приходит и куда уходит, — возжигающего огонь любви на святом алтаре каждого верующего сердца и высказывающего нередко через косные уста невежд жгучие слова вдохновения.
Кто уразумел ясно рассказ об этом событии в Деяниях Апостольских, тот никогда не дозволит себе отрицать ту истину, что эта первая Пятидесятница была вечнопамятным моментом в судьбах человечества. С той поры в каждом веке встречаем мы сынов Божиих, удостоившихся благодати Всесвятого Духа в размерах, дотоле неведомых. С той поры, как нам известно, живет в нас Дух Христов, посредством Которого мы вступаем в общение с Богом более близкое, чем то, какое даровано было святым ветхозаветным, — видим дни, которые желали видеть и не видали цари и пророки, — слышим истины, которые бы они желали слышать и не слыхали. С этого великого дня восприняли всю свою силу новозаветные установления. Ибо в этот великий день сообщена была Божественная благодать и предоставлено апостольское звание не отдельно какой либо личности, — но преподаны дары Святого Духа всей вообще Церкви, — с ее мужами, женами и детьми, чтобы все ее члены были «избранным родом, царственным священством, народом святым, людьми взятыми в удел» (1 Петр. 2, 9); одним словом, духовные дары сделались достоянием всего человечества.
Но если мы от этих таинственных явлений обратимся к действию, ими производимому, то будем иметь дело с предметами, более знакомыми, и убедимся, что наружный символ состоит в полной зависимости от внутреннего значения. Для более же верного понимания ближайших и отдаленных результатов этого явления, возобновим в памяти то, что передается в Деяниях Апостольских.
«И исполнились все Духа Святого, — говорит повествователь, — и начали говорить на других языках, как Дух давал им провещавать» (Деян. 2, 4).
Ввиду, во-первых, того, что хотя Св. Павел «более других говорил языками» (1 Кор. 14, 18), однако в самую тяжкую для него минуту не понял языка ликаонского (Деян. 14, 12-14); во-вторых, того, что, по древним преданиям, Св. Петру сопутствовал Марк в качестве «толмача», а Тит был полезен Св. Павлу знанием греческого языка, многие из новейших западных богословов вместе с Оригеном предполагают, что речи произносились на одном языке, чудо же состояло в том, что каждый из слушателей слышал их на своем собственном; или толкуют так, что энтузиазм Апостолов увлекал толпу, хотя они говорили на языке, ей непонятном. Но нельзя не согласиться с мнением Св. Златоуста, что наитие Святого Духа не сопровождается явлениями экстатическими, а если допустить толкование Оригена, то, по словам Св. Григория Богослова, придется изъяснить слова деяний в совершенно превратном смысле. Ибо толкуя, что Апостолы произносили речи на родном им языке, а каждый слышал их на своем собственном, надо допустить и то, что Дух Святой снизошел не на Апостолов, а на слушателей, которые получили дар разуметь произносимое на языке незнакомом.
Не описаны речи, которые были произнесены учениками, но судя по их воздействию на народ, надо думать, что голос их был внушителен по его тону и модуляциям, по его поразительной, проникающей до глубины сердца и потрясающей душу силе. Произносимые ими слова были могучи, восторженны, исполнены таинственного значения и произносились не на природном языке, а на том, который кому внушен был свыше. Мысли их дышали умилением, благодарственною молитвою и изливались как бы в трогательном псалме или торжественном гимне. Речи их не были обращены к какой-либо личности, а уподоблялись вдохновенной беседе умиленной души с Богом. Сами говорившие, произнося внушенные им слова, чувствовали, что они говорят под влиянием одного общего восторга, служат отголоском, пробужденным в разных личностях одним и тем же необъятным душевным волнением.
Как ни важно само по себе это видимое проявление Божественной благодати, однако же далеко уступает в силе и значении тому внутреннему воздействию, которое с этой поры упрочилось навеки. Ибо первое поразило толпу, последнее постоянно дает жизнь миру; первое привело в христианство многих, а последнее доселе сообщает каждому христианину силу для святой жизни; первое было новым, изумительным, странным душевным волнением нескольких личностей, постоянное влияние последнего дает крылья всякой верующей и любящей душе бесстрашно возноситься от земли к небу.
Иерусалим в это время наводняли толпы евреев и прозелитов. Само собою разумеется, что «шум» (Деян. 2, 6) не мог не привлечь внимания мимоходящих. Век, который был веком сильного ожидания какого-то необыкновенного Божественного события, — день, который был днем годовщины Пятидесятницы и воспоминаний о событиях на Синае, — час, в который весь народ ходил по улицам, направляясь к службе в храм: все это вместе способно было увеличить толпу и произвести в ней смятение.
Церковь, при самом начальном ее основании, увидела себе противника в мире, который громко заявлял свое недоумение открытой ненавистью и злобой. Лучшая часть толпы сознавала, что эти «Галилеяне» прославляли странными языками благодеяния и силу Божий. Небольшая часть зрителей почувствовала презрение к тому, что казалось ей диким фанатизмом. Такие, глумясь, восклицали из толпы: «Эти люди слишком свободно предались празднованию Пятидесятницы» (срав. Второзак. 16. 11). «Они напились сладкого вина» (Деян. 2, 13).
Колкость такой насмешки указывает нам причины, внушившие Апостолам необходимость немедленного объяснения (Деян. 2, 15). «И духи пророческие, — как говорит Св. Павел с тою практическою мудростью, которая в нем соединялась с пламенным энтузиазмом, — и духи пророческие послушны пророкам» (1 Кор. 14, 32). Апостолы были способны не только сдержать свой собственный восторг, но в это важное мгновение водворить полное молчание среди восторженных братий. Они ясно видели, что погибало все, если хотя часть их Богослужения даже в насмешку будет объяснена оргиастическими проявлениями беспорядочного разгорячения. Необходимо было с первого же раза доказать, что христианский ученик чужд всякого фанатизма. Апостолы выступили вперед, и Св. Петр произнес слово. Стоя на возвышении и говоря таким тоном, который повелительно требовал молчания (Деян. 2, 14), он прежде всего просил полного внимания и рассказал толпе, что ее грубое подозрение опровергается уже тем, что теперь только девятый час. Затем он напомнил ей пророчество Иоиля, что между прочими чудесами и знамениями последних дней будет наитие Святого Духа. Ныне, говорил Он, это пророчество исполнилось и народ является свидетелем. Дух Святой действительно теперь ниспослан тем самым Иисусом Назореем (Деян.2, 22), Которого они пригвоздили к кресту, но Которого воскресение и освобождение от уз смерти предсказал в псалмах Его знаменитый предок.
Могучее слово проникло в сердца слушателей. Сила и бесстрашие, с каким произнес речь тот, кто так недавно при ничтожном вопросе любопытной служанки почувствовал страх, заставивший его отречься от своего Господа, — вразумительное изъяснение Писания людьми, которые так недавно показали себя «несмысленными и медлительными сердцем» для уразумения того, что говорилось относительно Христа (Лук. 24, 25), три тысячи крещенных тогда же во исповедание новой веры — все это представляло само собою доказательство, что теперь исполнилось обетование о ниспослании Утешителя и что начался новый век в отношениях Бога с миром. Нельзя не согласиться и с тем, что это доказательство было не менее убедительно, чем «шум, как бы от несущегося ветра, разделяющиеся, как бы огненные, языки» и произносимые «на других языках» речи (Жизнь и труды Св. Ап. Павла, т. 1, стр. 54).
Данный текст является ознакомительным фрагментом.