ГЛАВА VII, стих 60

ГЛАВА VII, стих 60

Архидиакон Стефан.

В первенствующей, Апостольской Церкви, члены которой не имели ничего собственного, а что имели, полагали к ногам Апостолов и питались от одной трапезы, — однажды произошел ропот: вдовицы Еллино-Евреев, по небрежению о них Евреями, не получали себе должного при ежедневном раздаянии потребностей. Апостолам ли прилично и досужно было разбирать подобные неудовольствия, которые могли случаться весьма часто? — Посему советом их положено было, для предотвращения беспорядков в трапезе на будущее время, избрать семь мужей, изведанных по жизни и исполненных Св. Духа и мудрости, и поставить их для присмотра за этим делом. Избрание состоялось: избранные рукоположены и наименованы диаконами (служителями), и Стефан был первым между ними. Впоследствии все диаконы получили право участвовать в служении и при совершении таинств, а некоторые и проповедовать.

Такому светильнику, каков Стефан, мало было светить при одних трапезах. Господу Богу угодно было воззвать его на высший свещник — проповедания слова Божия и чудотворения. Стефан проповедал и делал великие чудеса и знамения в народе. Это важное обстоятельство поставило его наряду с Апостолами и прославило так, как только могут быть прославлены верующие на земле и на небе.

Закоренелые в своем неверии иудеи (из Либертинцев, Александрийцев, Киликиан и Азийцев), без сомнения, по случаю проповеди Стефана, вступили с ним в спор; но не могли противостоять мудрости и духу, с которыми он говорил. Злоба, особенно — пристыженная, мстительна, — она, для удовлетворения себе, употребляет все возможное. Что же нужно было сделать, чтобы в самом начале попрать служителя Слова столь сильного в слове? Оклеветать или уличить его, — хотя против своей совести, — в хуле на Моисея и на Бога и в неуважении ко святому храму. Это средство, последнее и сильнейшее, употреблено было для обвинения Самого Иисуса! Его же употребили теперь и против св. Стефана: он взят и приведен в Синедрион (Еврейское судилище), как враг Бога и народа Еврейского. Здесь, уничижаемый от людей, он удостаивается видимой славы от Бога: члены Синедриона, воззревше нань, видеша лице его, яко лице Ангела Божия (Деян. 6, 15). Кажется, этого одного достаточно было бы к заграждению уст супротивным. Но ожесточение готово судить и осуждать самих Ангелов!

Стефана, как обыкновенно подсудимого, спрашивают. Невинный, но ищущий оправдания себе одному, защищал бы себя в таком случае просто, ссылаясь только на свои слова и поступки. Но ангелоподобная душа Стефана в оправдание себя перед людьми искала оправдания своим гонителям перед Богом. Речь, в которой защищает себя невинный проповедник (Деян. 7, 2-53), вся направлена к вразумлению противников и к обращению их на путь истины, для собственного их спасения. Содержание ее — история Евреев от Авраама до Соломона; направление ее к цели — защищение и вразумление слушателей — судей. Ее можно сократить и представить, с некоторым только изменением внешнего вида, более приспособляясь к общему духу ее, следующим образом:

«Бог, еще в лице Авраама, особенною любовью возлюбил нас — Евреев, умножил народ наш в Египте, избавил его от притеснений Фараоновых, оградил его законами, ввел в землю обетованную, позволил ему соорудить храм для призывания святейшего Своего имени — так думать и говорить о Боге значит ли хулить Его? — Моисей, еще с младенчества удостоенный особенного избрания Божия, творил чудеса, был путеводителем предков наших в пустыне, принес нам откровенный закон Бога нашего с Синая — что в таких мыслях и словах о Моисее хульного против Моисея? — У отцов наших в пустыне была скиния свидетельства; впоследствии заменил ее храм, построенный Соломоном: но Всевышний живет не в рукотворенных храмах, — небо, как говорит пророк, престол Ему, земля подножие ног Его — думая и говоря таким образом о храме, я выражаю ли какое-либо неуважение к нему? — Но не быть послушным ни Богу, ни Моисею, без сомнения, значит не хвалить, а хулить Бога и Моисея: а отцы наши в этом согрешили, когда были в пустыне слив тельца и веселясь перед делом рук своих! Не внимать истинным проповедникам истинной славы храма, даже преследовать и убивать их — значит вовсе не уважать храма: — а предки наши кого из пророков — проповедников будущей славы храма — не гнали? Много ли спаслось от их неистовства из предвозвестивших пришествие Праведника? Да и вы, люди жестоко-выйные и с необрезанным сердцем и ушами! и вы не всегда ли упорствуете против, св. Духа, подобно отцам вашим? Что вы сделали? Вы предали и убили Праведника, Которого Бог издавна обетовал роду нашему, — Которого слушать, как пророка, заповедал вам сам Моисей, — Который есть солнце нашего храма, славного доселе одними только тенями прообразований. Итак, не я, а вы — хулители Бога и Моисея, — вы не чтите храма, столь теперь славного, не чтите так, как бы надлежало чтить его!»

От таких слов Стефана раздиралось сердце у гонителей его, и они скрежетали на него зубами. Чтобы подкрепить юного подвижника для тягчайшего подвига, который уже предстоял ему, а вместе, чтобы сильнее подействовать на совесть гонителей, — Стефану, в духе ревности Илииной воззревшему на небо, является в отверстых небесах слава Божия и Иисус, стоящий одесную Бога (Деян.7, 5). Явление важнейшее, которого никто доселе не удостаивался! Тайновидец указывает на него врагам своим, как на последний способ к их убеждению. Надежда напрасная! Жестоковыйные кричат, затыкают свои уши и единодушно устремляются на предстоящую им жертву. Отселе взор благоговейного наблюдателя, взирая на Стефана, встречает то, чему подобное, в отношении к жестокости, он мог видеть на одной Голгофе, — слух его благоговейно поражается тем, что мог слышать разве только со Креста от великого Страдальца Голгофского. Святого диакона и апостола изводят вне града и побивают камнями. Усилие погубить простирается до того, что губители, для большей удобности, снимают с себя одежды и полагают их у ног Савла. Савла! — Это тот Савл, который после будет величайшим учителем языков… Последняя минута настала, — и страдалец Стефан, еще побиваемый, предает дух свой Господу Иисусу, как сей предавал Свой дух Отцу небесному на Голгофе: Господи Иисусе, взывал Стефан, приими дух мой.

Наконец, преклонь колена, возопи гласом велиим: Господи, не постави им (убийцам) греха сего. И сия рек успе. Душа Ангельская! Как она сходна с душою Богочеловека, молившегося на Кресте за Своих распинателей!

Кровь первенца из мучеников новозаветных была росою небесною для семени слова Евангельского. Проповедники Евангелия, хотя были рассеяны смертью Стефана, но еще с большим успехом начали проносить слово Христово по всей Иудее и далее. Так Стефан (имя его значит венец), сделавшись новым украшением подобного венца Христовой Церкви, сделался и новою силою ее против неверия и нечестия (Воскр. чт, г. II, стр. 382).