В. В. ЗЕНЬКОВСКИЙ О РОССИИ, РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ И КУЛЬТУРЕ

В. В. ЗЕНЬКОВСКИЙ О РОССИИ, РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ И КУЛЬТУРЕ

В России и на Западе философ и богослов В. В. Зеньковский принадлежит к числу широко читаемых авторов книг по истории русской общественной мысли. Его двухтомная «История русской философии» в течение многих лет служит руководством по изучению русской философской культуры в Западной Европе и США. По охвату материала и систематичности анализа идей русских философов (исключая мыслителей–материалистов) труд Зеньковского до сих пор остается во многом непревзойденным и в нашей стране.

Василий Васильевич Зеньковский родился 4 (16) июля 1881 г. в городе Проскурове (ныне Хмельницкий). Рос и воспитывался в семье учителя, исполнявшего также обязанности церковного старосты. В годы учебы в гимназии увлечение Д. И. Писаревым и интерес к естествознанию зародили в его сознании» атеистические настроения. Не случайно после окончания гимназии Зеньковский в 1900 г. поступил на естественно–математический факультет Киевского университета. В 1902 г. он начал заниматься психологией и философией у профессора историко–филологического факультета Г. И. Челпанова, а в 1904–м перевелся на этот факультет, который и окончил в 1909 г.

Оставленный на факультете для подготовки к профессорскому званию, Зеньковский читал лекции по философии, общей и детской психологии на Женских курсах (с 1909), а также в Институте дошкольного воспитания (с 1910), где вскоре занял место директора. После отъезда Г. И. Челпанова в Москву Зеньковский возглавил его психологический семинар. В 1913—1914 гг. учился за границей (в Германии, Австрии, Италии). Защитив в Москве у Г. И. Челпанова магистерскую диссертацию «Проблема психической причинности», он становится профессором философии Киевского университета (1915—1919).

Занятия философией и психологией, как вспоминает Зеньковский, «открыли ему путь к вере». 1902 г. он считает датой своего «возвращения в церковь». Одной из причин такого поворота было изучение им сочинений восточных «отцов церкви», прежде всего Василия Великого, Григория Богослова, Григория Нисского, а также трудов Вл. Соловьева. К 1902 г. относится и первый опыт исследования Зеньковским творчества Н. В. Гоголя, который стал для него на всю жизнь своеобразным маяком в его собственных религиозно–философских исканиях.

Начиная с 1905 г. Зеньковский принимал деятельное участие в работе киевского Общества по изучению религии и философии (в 1910 г. стал его председателем). Замысел создания фундаментального обобщающего труда по истории русской философии также относится к данному периоду его творчества (1910 г.).

Октябрьскую революцию 1917 г. Зеньковский воспринял как катастрофу, ибо «всегда считал себя монархистом, хотя и конституционным»[1].

4

В мае—октябре 1918 г. в качестве министра вероисповеданий входил в состав правительства гетмана П. П. Скоропадского. Считая свой опыт политической деятельности явно неудавшимся, Зеньковский так писал по этому поводу: «Принадлежа по своему происхождению на 7/« к украинцам, я по воспитанию и чувствам всецело и абсолютно принадлежал России, — и это создавало лично для меня постоянные трудности на обе стороны. Те русские люди, которые узнавали о моем участии в украинском правительстве, нередко начинали относиться с недоверием ко мне как русскому человеку. А украинцы, хорошо зная о том, что я не только не разделяю политических идей сепаратизма, но и по своим убеждениям и чувствам являюсь русским человеком, относились и относятся ко мне с чрезвычайным недоверием, нередко награждая меня званием «зрадника» (изменника)»[2].

В 1919 г. Зеньковский эмигрировал в Югославию (Белград), затем перебрался в Чехословакию (Прага, 1923) и, наконец, во Францию (Париж, 1926). В эмиграции энергичная натура Зеньковского проявилась в полной мере. В Белграде, куда он первоначально прибыл, — его принимали за «левого», что практически закрывало ему возможность получить место в университете. Лишь после ходатайства сербского патриарха Зеньковский смог занять должность профессора одновременно на философском и богословском факультетах Белградского университета. В белградский период Зеньковский плодотворно работал, опубликовал две книги: «Психология детства» (Берлин, 1923) и по–сербски «Русские мыслители и Европа» (русское издание вышло в «YMCA–Press» в 1926 г.).

Зеньковский проявил недюжинные способности в области организации педагогической работы: был председателем Педагогического бюро по делам русской зарубежной школы в Праге (1923—1927), по его инициативе и при непосредственном участии открылся Высший педагогический институт в Праге (директор с 1923 по 1926); он один из основателей Русского богословского института имени преп. Сергия Радонежского в Париже (профессор с 1926 г. до конца жизни, после смерти о. Сергия Булгакова (1944) — декан); редактировал журнал «Вопросы религиозного воспитания и образования» (1927) и «Религиозно–педагогический бюллетень» (1927—1961). Зеньковский стоял у истоков организационного оформления Русского студенческого христианского движения (возникло в России еще до первой мировой войны) и с 1924 г. вплоть до своей кончины являлся его бессменным председателем.

В 1939 г., за день до объявления войны, Зеньковский по невыясненной причине был арестован французскими властями и пробыл в заключении 14 месяцев (из них первые 40 дней в одиночной камере). Это событие, вероятно, повлияло на его решение принять священство (март 1942).

Годы жизни в Париже оказались для Зеньковского наиболее плодотворными в творческом отношении. Он создал ряд крупных работ по педагогике («Проблемы воспитания в свете христианской антропологии», 1934; «На пороге зрелости. Беседы с юношеством о вопросах пола», 1955; «Русская педагогика XX века», 1960), философии («Основы христианской философии», 1961—1964, т. 1—2), богословию («Апологетика», 1957), написал большое число статей по истории русской литературы и культуры. В Париже были созданы и опубликованы его «История русской философии» (1948—1950, т. 1—2) и «Н. В. Гоголь» (1961).

5

По мнению лично знавших Зеньковского людей, он был добрым, исключительно порядочным человеком, желал и умел быть «в дружеских отношениях со всеми, кто только этого хотел»[3]. Как отмечает С. Верховский, отец Василий «был убежденным почитателем семейного очага», «радовался всякой хорошей свадьбе, всякому новорожденному, с охотой крестил, любил посещать семьи и быть в семейной атмосфере. Он постоянно старался помогать семьям, улаживать семейные нелады»2. Вместе с тем он обладал сильной волей и поражал своей трудоспособностью (мог работать по 16 часов в сутки), что в значительной мере обусловило его творческую продуктивность.

Умер Зеньковский в Париже 5 августа 1962 г. и похоронен на русском кладбище Сент–Женевьев–де–Буа3.

Подобно многим мыслителям XX в., Зеньковский акцентировал внимание на проблемах кризиса европейской культуры и предлагал пути выхода из него. То, что С. Л. Франк называл «крушением кумиров», Н. А. Бердяев — «кризисом гуманизма», Г. П. Федотов — «кризисом культуры», О. Шпенглер — «закатом Европы», Зеньковский определяет по–своему, как секуляризацию культуры и возрастание в ней религиозного индифферентизма.

Болезнь современной культуры он связывает с двумя мировыми войнами и установлением в Европе тоталитарных режимов. С другой стороны, сами эти события новейшей истории Зеньковский рассматривает как материальные предпосылки кризисного состояния культуры, ибо, будучи секулярной, безрелигиозной и внецерковной, она при всем разнообразии своих внешних проявлений будто бы в силу уже только названных черт оказывается чуждой и враждебной человеку.

Истоки секулярной культуры, по Зеньковскому, восходят к IV в., когда в Европе церковь, начав борьбу с государством за политическую власть, тем самым обрекла христианские ценности на обмирщение. Произошло огосударствление церкви, и абсолютные духовные ценности стали относительными. Причину возникновения «нейтральной» культуры он видит в негативных последствиях усвоения античного наследия христианством на Западе, в том, что объединение «естественного ума» и христианской веры было подменено простым разграничением сфер знания и веры, обусловившим параллелизм церкви и культуры.

Основной чертой «нейтральной» культуры Зеньковский считает секулярный гуманизм, включающий в себя веру в могущество и всесилие науки и техники, культ индивидуализма, эстетический аморализм (т. е. растущую конфронтацию эстетических ценностей и морали). При всем своем негативном отношении к светской культуре он тем не менее усматривает в ней и некоторый положительный смысл, признает, что светская культура есть результат социального прогресса и что она якобы в своей глубине сохранила имманентную религиозность, имеющую потенциальную возможность перерасти в трансцендентную.

Вывод, к которому пришел религиозный мыслитель, заключается в следующем: секулярный гуманизм есть не только болезнь культуры, но прежде всего болезнь самой церкви. И он предлагает начать «эпохальный перелом» с покаяния церкви в своей «сухости, фарисействе, жестокосердии»; говорит о необходимости «воцерковления» мира, введения

6

государства и культуры в лоно церкви на принципах «симфонии», что и должно привести к установлению подлинной теократии.

Исследование Зеньковским проблемы секуляризации культуры в историко–философском аспекте впервые нашло свое концептуальное выражение в его книге «Русские мыслители и Европа. Критика европейской культуры у русских мыслителей». Многие проявления современной культуры не удовлетворяли и, естественно, не могли удовлетворить его как религиозного мыслителя. Кроме того, он считал, наряду с другими русскими исследователями, что Запад был непосредственным виновником произошедших социальных потрясений в России.

Вопрос о кризисе европейской культуры имел для него особое значение прежде всего в смысле взаимоотношений России и Запада, определения пути развития России. «Живучесть и актуальность темы об отношении России к Западу, — пишет он, — определяется одинаковой неустранимостью двух моментов: с одной стороны, здесь существенна неразрывность связи России с Западом и невозможность духовно и исторически изолировать себя от него, а с другой стороны — существенная бесспорность русского своеобразия, правда в искании своего собственного пути».

Зеньковский стремится проследить динамику и глубину восприятия европейской культуры русским обществом. Ему важно определить, чем стала и чем должна стать Россия в результате многовековых контактов с Европой.

Первое узнавание Запада произошло, с его точки зрения, после Реформации, сделавшей межконфессиональное общение более мягким, и особенно после петровских реформ. В XVIII в. русская душа попадает под сильное влияние Запада. Высказанная позже Достоевским мысль о том, что у русских две родины — Россия и Европа, уже в то время не была лишена основания.

Осмысление взаимоотношений России и Европы после Великой французской революции и войны 1812 г. Зеньковский считает главной причиной возникновения западничества и славянофильства — двух противостоящих течений русской мысли. Он пишет о едином источнике этих направлений (любовь к родине, своему народу), наличии в 30–е гг. XIX в. общей духовной среды, объединявшей и Гоголя, и славянофилов, и Герцена, о двойственном влиянии европейской культуры, приведшем в XVIII — в начале XIX в. к двум формам западничества — «просвещенству» (секулярной культуре в виде позитивизма и «полупозитивизма») и масонству, стимулировавшему новые поиски религиозной духовности.

Крымская война, поразившая, по словам Зеньковского, русское самосознание глубокой ненавистью Запада к славянству, ознаменовала собой разрыв русского духа с буржуазной Европой. После Крымской войны в русской мысли наметились, по его мнению, три основных тенденции в оценке европейского влияния на Россию: политическая (И. С. Аксаков, Н. Я. Данилевский, К. Н. Леонтьев, впоследствии к ней примкнули евразийцы), религиозно–и культурно–философская (Л. Н. Толстой, Н. Н. Страхов, Н. К. Михайловский, В. В. Розанов, В. Ф. Эрн), «синтетическая» (?. ?. Достоевский, Вл. С. Соловьев, Н. А. Бердяев).

Идейные предпосылки для объединения западников и их противников Зеньковский усматривает в философии Вл. Соловьева. Однако русские религиозные философы первой половины XX в. оказались, с его точки зрения, бессильны в решении проблемы «Россия — Запад» и завещали ее будущим поколениям. В книге «Русские мыслители и Европа» Зеньковский берет на себя смелость дать ответ на этот вопрос. Он предлагает отказаться от необоснованной критики Запада, поскольку, по

7

его словам, «Европа уже не вне нас, а внутри нас», и европейский элемент органично присущ русской религиозности.

Конечно, такого рода призывы Зеньковского к прекращению «борьбы с Западом» во многом противоречивы, остаются общими и далеко не ясными декларациями. Подчеркивая благотворное значение западных христианских ценностей для русского сознания (позиция не новая, восходящая еще к славянофилам), Зеньковский в то же время отмечает, что в последнем столетии русской истории они более всего были подвержены эрозии, ибо значительную часть культурного пространства в России стали занимать иные, секулярные, рационально–научные, социалистические идеи. Но ведь эти ценности также во многом имеют западное происхождение. Вместе с тем и эта линия в развитии нашей культуры, названная Зеньковским «просвещенством», получала в России не только западную подпитку, но и имела свою собственную логику развития. В итоге российские истоки секулярной мысли, стремившейся дать ответы на «проклятые вопросы» жизни, фактически так и остались у него мало исследованными. Автор книги «Русские мыслители и Европа» лишь констатирует, что в XVIII в. русская душа вдруг попала в «плен» Западу. Нет ответа на вопрос, почему русская душа была «пленена Западом», и в его «Истории русской философии».

Очевидно, что для ответа на поставленные вопросы необходимо было бы дать целостное, без изъятий, рассмотрение всех, как религиозных, так и нерелигиозных, ветвей отечественной философской культуры. Зеньковский же считает, что эта целостность должна пониматься как преодоление «расщепления внутри русского духа», но лишь «на началах Православия и в духе его». Этой позиции соответствует или простое неприятие, или замалчивание многих выдающихся имен и явлений в истории светской, рационалистически ориентированной русской мысли. Здесь, к сожалению, объективность изменяет автору.

В этой связи следует заметить, что, к примеру, такой неортодоксальный религиозный философ, как Н. А. Бердяев, проявлял большую готовность к освещению различных тенденций развития русской мысли. В десяти главах своей «Русской идеи» (1946) он глубоко анализирует не только наследие религиозных мыслителей, но также и основные нерелигиозные концепции (Белинского и Чернышевского, Добролюбова и Писарева, Плеханова и Кропоткина).

Объективное и целостное исследование движения русской мысли до сих пор остается актуальной, не реализованной задачей. В течение длительного времени подход к ней определялся, как правило, сугубо мировоззренческими или партийно–политическими пристрастиями. Реконструкция Зеньковским истории отечественной мысли через «схему секуляризации» также далека от совершенства.

Одним из фундаментальных произведений Зеньковского является его труд, посвященный Н. В. Гоголю, над которым он работал практически всю жизнь. Почему именно Гоголь был в центре внимания религиозного мыслителя, был поистине его страстью? Это объясняется тем, что для Зеньковского, выросшего в «культурном пограничье», Гоголь олицетворял собой своеобразный синтез двух братских культур — украинской и русской. Его привлекала «духовная раздвоенность» Гоголя как писателя — создателя «Ревизора» и «Мертвых душ» и как религиозного мыслителя — автора «Выбранных мест из переписки с друзьями». Он шаг за шагом исследует личность, жизнь и творчество Гоголя, вскрывая антиномичность его миропонимания.

К моменту создания данной книги список литературы о мировоззрении Гоголя был весьма значительным (труды Д. С. Мережковского,

8

В. В. Розанова, А. Белого, М. О. Гершензона, К. В. Мочульского и др.), тем не менее ее публикация стала заметным событием в литературной жизни русского зарубежья. В ней автор попытался раскрыть творчество Гоголя как синтетическое соединение художественных, идейных и человеческих качеств писателя, показать его роль и место в развитии русской мысли второй половины XIX — начала XX в.

Зеньковский считает Гоголя самым загадочным русским писателем, истинное значение которого стало постепенно осознаваться лишь в XX в. В личности и творчестве писателя, по его словам, прослеживается не только противопоставление светской культуры и церкви, но и намечается выход из этого трагического положения. Зеньковский называет Гоголя «пророком православной культуры», ибо именно в творчестве Гоголя, ярче, чем у других русских религиозных мыслителей, выявилось «разложение морального и эстетического гуманизма» и была обоснована идея «воцерковления культуры». Не случайно в «Истории русской философии» он рассматривает Гоголя как предтечу славянофилов, А. С. Хомякова и И. В. Киреевского, стремившихся по–своему реализовать эту идею в учении о соборности.

Как исследователь русской мысли Зеньковский продолжает традиции духовно–академической школы, у истоков которой стояли В. Н. Воскресенский (архимандрит Гавриил), С. С. Гогоцкий, А. И. Введенский и другие. Главной чертой философских исканий в России он справедливо считает антропоцентризм, акцентирование внимания на проблемах человека, общества и истории, стремление к постижению органического единства «всех сторон реальности и всех движений человеческого духа», что проявилось прежде всего в своеобразном «панморализме», в ориентации на осмысление социальных и историософских вопросов. «Русская мысль, — отмечает он, — сплошь историософична, она постоянно обращена к вопросам о «смысле» истории, конце истории и т. п.».

В «Истории русской философии», в других работах Зеньковскому одному из первых на основе анализа огромного фактического материала удалось выявить органичную взаимосвязь национальных и европейских начал в развитии русской мысли, определить степень влияния на нее философских учений Запада, показать оригинальность и глубину философствования лучших ее представителей, таких, как Г. С. Сковорода и А. Н. Радищев, А. С. Хомяков и И. В. Киреевский, В. Г. Белинский и А. И. Герцен, Ф. М. Достоевский и Л. Н. Толстой, В. Соловьев и В. В. Розанов, и других.

Философский прогноз Зеньковского таков: Россия должна понять, что период ее «горделивого мессианского сознания» закончен. Возрождение ее может мыслиться только так: сначала российское, а затем уже вселенское. Отсюда понятно, почему к концу жизни он указывал на следующую актуальную для России задачу: «Пришла пора действенной сосредоточенности на себе», ибо мы «прежде всего для самих себя ищем правды». Обретение Россией «нашего пути, нашего призвания», по Зеньковскому, это и есть главное направление будущих исканий русской философии и культуры.

В. Н. Жуков, М. А. Маслин