§ 3. Парадокс интерсубъективности и его разрешение

§ 3. Парадокс интерсубъективности и его разрешение

Но на пути построения гуссерлевской универсальной науки встает парадокс, который заставляет его включить в игру новые теоретические концепции, значительно трансформирующие его исходный замысел. Речь идет о тайне интерсубъективности. Ведь весь мир для меня с феноменологической точки зрения представляет собой только феномен. Причем, — как приходится это вновь и вновь напоминать осваивающим феноменологическую философию, — не феномен как явление каких-то вещей-в-себе, а как феномен в смысле феноменологии: как некая данность сознания, интенционально сопряженная с конструирующей активностью субъективного Ego. Но в этом мире присутствуют и Другие, другие люди. Они несомненно, — во всяком случае для Гуссерля, — являются также субъектами. Но как я познаю их субъективность, т. е. аналогичную моей способность к интенциональной деятельности, к созданию своего мира феноменов? Как сопрягаются эти субъективные миры в один общий интерсубъективный мир? Ведь каждая субъективность представляет собой некую монаду, в ней не может быть никаких «окон во внешний мир», да, собственно, никакого «внешнего мира» и нет, есть только имманентные данности сознания. Проблема интерсубъективности представляет собой вечную проблему для всей философии, и в особенности трудно уйти от угрозы солипсизма в философии, которая начинает с анализа сознания: эта угроза все время маячит на горизонте феноменологической проблематики.

Гуссерль пытается уйти от гносеологического солипсизма через углубление анализа трансцендентального Ego. Того Ego, которое

{стр. 24}

представляет собой полюс, противоположный данностям сознания в исходной феноменологической схеме: Ego — cogito — cogitata. Декарт называл его в своих размышлениях «Я». Однако в этом, как подчеркивал Гуссерль, и состояла принципиальная методическая ошибка. «Я» не есть источник интенциональной активности, формирующей всю феноменальную сферу. Понять это можно из того, что само «Я» всегда выступает также как сформированное более глубоким источником субъективности — Ego. Во всех феноменах рефлексии, в моем сравнивании себя с другими, в феномене «Мы» я рассматриваю себя как феномен, как «Я» среди других «Я». В особенности эту не-оригинальность, конституированность «Я» можно опознать в феномене тождественности «Я» во времени. Когда я осознаю себя тождественным с тем «Я», каким я был минуту, месяц, год назад, то я отдаю себе отчет в том, что мое теперешнее «Я» и «Я» в прошлом это различные феномены. Но априорная активность трансцендентального Ego осуществляет отождествление этих различных «Я», сохраняя идентичность моего «Я» во времени. Я при этом как бы возношусь над самим собой, смотрю на себя «с более высокой точки зрения», и это видение есть как раз интенциональная активность трансцендентального Ego. По аналогии, пишет Гуссерль, происходит и конституирование Другого и Других, «ты» и «мы». «Точно так же актуальное Я, уже длящееся в длящейся примордиальной сфере, конституирует в себе Другого как Другого. Приобретение собственной временности посредством, так сказать, удаления-от-настоящего (в ходе воспоминания) имеет свою аналогию в моем от-чуждении (в ходе вчувствования как удаления-от-настоящего на более высокой ступени — удаления от моего изначального присутствия во всего лишь приведенное к настоящему изначальное присутствие). Так во мне получает бытийную значимость “другое” Я, как соприсутствующее, со своими способами очевидного подтверждения, по-видимому совсем иными, нежели способы “чувственного” восприятия»[30]. Аналогичным же образом трансцендентальное Ego конструирует и «мы».

Это трансцендентальное Ego, конституирующее интерсубъективность и, вместе с тем, весь мир, Гуссерль называет «изначальное Я» (по-немецки — Ur-Ich), или абсолютное Ego. В результате первых эпохэ сознание вскрывает в себе Ego — полюс интенциональности, научается воспринимать мир как феномен, как результат работы этого Ego. Но само оно остается еще некой «немой конкретностью». Задача феноменологической философии состоит в том, чтобы заставить заговорить это Ego, вскрыть в нем новые уровни, новые типы активно

{стр. 25}

сти, обуславливающие конституирование все более фундаментальных слоев феноменального мира. В связи с этим Гуссерль был неутомим в выдвижении все новых задач, связанных с анализом феноменов жизненного мира. «...Разве и сумасшедшие — это тоже объективации субъектов, об участии которых в свершении конституировании мира сейчас идет речь? Далее, дети, даже те, которые уже обладают некоторым сознанием мира? Ведь они (с помощью воспитывающих их взрослых и нормальных людей) еще только знакомятся с миром в его полном смысле, с миром для всех, т. е. с миром культуры. А как дело обстоит с животными?..»[31]

Проблемы рождения и смерти, проблемы пола, проблемы бессознательного — все это было для Гуссерля возможной темой феноменологического анализа.