3. Церковные древности и сложение археологических организаций

3. Церковные древности и сложение археологических организаций

Развитие изучения церковных древностей тесно связано с общим ходом становления отечественной археологии. Середина XIX в. была эпохой поиска наиболее удобных организационных форм ее. Русское археологическо-нумизматическое (позже просто археологическое) общество (РАО) возникает в 1846 г. В 1850 г. учреждается орган государственного контроля за памятниками древности — Археологическая комиссия при Кабинете Его Императорского величества (ИАК), чья деятельность по-настоящему активизировалась после реорганизации 1859 г. В 1864 г. сложилось Московское археологическое общество, деятельность которого приобрела весьма значительный размах. С 1869 г. в России регулярно проводят Археологические съезды, обычно ориентируемые на исследование древностей одного из обширных регионов Империи. С 1872 по 1883 г. ведется подготовка к открытию Исторического музея, имевшего специальный раздел христианских древностей. Наконец, деятельность специалистов, занимающихся византийскими и раннехристианскими древностями, переносится за границу, в Восточное Средиземноморье, Закавказье, Среднюю Азию. (Подробнее: Лебедев, 1992; см. также гл. V).

Однако даже становление организационных структур в археологии России не было простым поступательным процессом; ему предшествовала уже знакомая нам напряженная борьба социальных сил. С середины XIX в. разворачивается своего рода состязание за право контроля над использованием памятников церковной старины. Синод пытался сохранить контроль за изучением древних церквей и принять меры их охраны— ведь среди храмов России древние, средневековые, составляли значительный процент. Но постепенно складывалась и светская государственная система учета древних церковных памятников.²⁹ Центральный государственный орган охраны и исследования памятников церковной архитектуры, придворная Археологическая комиссия, в 1889 г. получила, вместе с исключительным правом разрешать раскопки, право надзора за реставрацией и хранения документации по ней. Комиссия активно участвовала в реставрациях и раскопках церковных памятников.³⁰

Третьей силой в «борьбе за древности» стали научные общества. Очень показателен конфликт между Императорской археологической комиссией и Московским археологическим обществом за право контроля в ходе исследований и реставрации. Идея создания единой системы сохранения памятников изначально лежала в основе учреждения ИАК, но не сразу осуществилась. Параллельно этой государственной структуре одна за другой возникали общественные организации.³¹

Главным событием «общественно-научной» жизни стало утверждение в 1864 в Москве при РАО двух специальных обществ, избравших отечественные древности целью занятий: Общества древнерусского искусства при Публичном музее и Московского археологического общества (МАО). Во главе последнего стал граф А. С. Уваров (1825–1884), уже известный к этому времени археолог, что во многом определило судьбу общества. Этот ученый сыграл совершенно особую роль в истории русских церковных древностей. Он был не только одним из основателей обоих археологических обществ (РАО и МАО). По его инициативе возник Исторический музей и собирались Археологические съезды. Граф, изучавший античные древности в Санкт-Петербурге, Берлине и Гейдельберге, начинал с исследований в Причерноморье. Однако и русские древности были ему не менее интересны; уже в речи на первом заседании он подчеркнул их приоритет. В результате первый параграф устава утверждал, что МАО «имеет целью исследование археологии вообще и преимущественно русской» (Уваров, 1865а, I–VI; Историческая записка, 1890; Устав, 1864, 3; подробнее о жизни и деятельности: Формозов, 1993).

В 1869 г. МАО провело работу по созыву I Археологического съезда, а в 1870 г. создало особую Комиссию по сохранению древних памятников. Уже на II съезде было предложено ввести общественный контроль за их сохранением, что вскоре возымело некоторое действие. Статья 207 нового, после 1857 г., издания Строительного устава (1874) изъяла древние церкви из ведения местных архиереев и отдала их под надзор Синода. Из ведения епархиальных властей ушли «церкви древние, т. е. построенные вообще не позже начала XVIII века, или хотя не древние, но замечательные по зодчеству или историческим воспоминаниям». (Правда, при этом местное священство получало право перестраивать прочие Церкви в городах за исключением столиц).

МАО имело в исследованиях церковных зданий естественный приоритет. Его Комиссия по сохранению древних памятников была уникальной структурой. Само географическое положение общества было существенным преимуществом: основная масса построек, ждавших исследования, относилась к церковным зданиям Москвы и ближайших губерний, древних областей Московской Руси. Появление МАО в корне изменило всю деятельность по исследованиям русской церковной старины, придав им необходимый универсализм и систематичность. Важнейшим инструментом и основой системного изучения русской «художественной археологии» стали Археологические съезды. Программы и вопросы, разрабатывавшиеся их предварительными комитетами, позволяли развить малоисследованные направления, особенно — в истории церковного зодчества. Ответов, правда, зачастую не находили — но наука остро нуждалась уже в самой формулировке вопросов, что способствовало дальнейшим исследованиям. Если сначала Уваров имел право сказать: «Археология наша, лишенная научной формы, оставалась в виде сборника отдельных, не связанных между собою материалов», — то уже с конца 1870-х гг. положение начало быстро меняться.

Члены комиссии МАО удачно совмещали кабинетную научную работу с невероятно активными натурными исследованиями церковных памятников, их реставрацией и охраной от разрушений. Поэтому общество пользовалось авторитетом не только в Москве, но и в провинции, где способствовало пробуждению интереса к церковной старине и оформлению кружков ученых-краеведов.³

К 1880-м гг. Московское археологическое общество могло уже рассматриваться как общероссийская организация, ведающая охраной и исследованиями древних памятников — причем это была структура общественная, «инициативная», а не государственно-бюрократическая. Однако для включения такого элемента в организм имперского управления страной не было разработанной процедуры и вскоре авторитет МАО был ущемлен без всяких видимых причин и без необходимости. В 1889 г. «высочайшим повелением» исключительное право осуществлять надзор за памятниками древности и археологическими раскопками, а также разрешать реставрацию и ремонт древних зданий было присвоено Императорской археологической комиссии. Московское общество, конечно, выступило против сведения всей естественно развивающейся отечественной археологии к деятельности одного государственного учреждения — но результат был весьма скромным. Петербургская комиссия, хотя и не препятствовала активности МАО, но сохранила за собой практически все контрольные функции.