Если церковные ордена даются оккультистам, то что остается на долю православных?

Если церковные ордена даются оккультистам, то что остается на долю православных?

По мере ознакомления со статьей В. Л. Шленова моя радость возрастала. Всегда приятно слушать человека, излагающего суждения, близкие к собственным. Как и Валерий Львович, я считаю, что в возвращении книги Голубинского в церковно-исторический обиход нет ничего дурного. Как и Валерий Львович, я полагаю, что восприятие церковной жизни Е. Голубинским весьма ущербно, односторонне и что поэтому сам метод его исследования и, соответственно, его результаты не могут претендовать на полноту. Правда, в отличие от В. Л. Шленова мое отношение к Е. Голубинскому и его книге сложилось прежде, чем я ее прочитал. Меня всегда поражало, что, высказывая очередную гадость о Русской Церкви, атеисты сопровождали ее ссылкой на книгу Е. Голубинского, предваряемой таким оборотом: "Как признают даже сами церковные историки..." Поэтому у меня упоминание имени Е. Голубинского всегда вызывало острое сочувствие: "Бедный Голубинский... Если бы он знал, как из его труда будут выламывать кирпичики для того, чтобы бросать ими в ту Церковь, которой он служил всей своей жизнью..."

Но в конце своей статьи В. Л. Шленов перешел к болезненной для меня теме оккультизма. И тут уж я диву дался: ну зачем же так упорствовать в заведомом грехе? Ведь грех же это - отстаивать награждение проповедников оккультизма церковными орденами! Я охотно допускаю, что игумен Иоанн (Экономцев), представляя бумаги на награждение А. Яншина и И. Бестужева-Лады, не знал, что рекомендует к награде людей, не скрывающих своих оккультных симпатий. Но вот "эзотерическая" сторона их жизни стала известна и церковной общественности. В этой ситуации так по-человечески естественно было бы просто извиниться и сказать: простите, мы, мол, не знали... А по-пастырски естественно было бы пригласить г-на Яншина на встречу со священниками и богословами и сказать: "Дорогой наш человек... Тут возникла ситуация, для нас не очень приятная... Но скажите нам, что Ваши симпатии к оккультизму уже в далеком прошлом, послушайте вот разъяснения наших богословов, почему именно христианство несовместимо с оккультизмом, и исповедуйте свою верность Евангелию - иначе для многих и многих христиан будет больно видеть церковный орден на Вашей груди..."

Вместо этого начались рассуждения о бессмертных заслугах А. Яншина и о чуждости Кураева "русской духовной традиции".

Оказывается, Александр Леонидович Яншин "всю жизнь верил в Бога и с благоговением относился к Церкви". Да ведь в тех статьях, на которые отвечает В. Шленов, было процитировано признание самого А. Яншина о его отношении к религии: "В душе я - атеист. Я не могу верить буквально в библейские сказки... Предпочесть Православную Церковь какой-нибудь другой я не могу"[53]. Издевается, что ли, Валерий Львович, если даже после того, как это признание Александра Леонидовича было переопубликовано в "Радонеже", он продолжает выставлять его глубоко религиозным человеком?

И "известным оккультистом" я назвал А. Яншина вовсе не за то, что он "лет двадцать назад прочел" книжку о Рерихах, а за то, что и поныне его самым светлым идеалом является "Шамбала" и "ноосфера" (и соответствующие высказывания, относящие к 1996 году, были приведены в той статье, которую критикует В. Шленов). Отнюдь не "лет двадцать" назад, а в 1996 г. Яншин был избран членом правления Международного центра Рерихов и стал членом редколлегии рериховского журнала "Огненный мир".

Что же касается остановки проекта поворота северных рек, то заслуги г-на Яншина В. Шленов преувеличивает. Даже если бы не было г-на Яншина - северные реки все равно текли бы в Ледовитый океан, а не в Аральское море. У советской власти не хватило ни денег, ни времен" даже на то, чтобы достроить БАМ, - так что все осталось бы как было и без докладных записок А. Яншина.

Самое же странное в защите В. Шленовым награждения А. Яншина - то, что и сам апологет прекрасно знает, что наградили Яншина церковным орденом вовсе не за "вклад, который он внес в дело сохранения родной земли". Наградили его затем, чтобы использовать его связи и авторитет для привлечения денег, которые понадобились для открытия экологического факультета в РПУ. Это была награда посреднику в поиске потенциальных спонсоров, а отнюдь не ученому. И ради денег церковный орден был навешен на грудь атеиста-оккультиста.

Суждение же о том, что "если бы у нас было больше таких людей, как Александр Леонидович Яншин, даже речь "о нашем поражении" не зашла бы", мне представляется относящимся к разряду юмористических. Ведь если его рассматривать как богословское, - то окажется, что атеист Яншин и есть та "соль земли", которая сохраняет планету от последней катастрофы. Напомню, что в моей брошюре "О нашем поражении" речь идет не об итогах президентских выборов. Там речь идет о конце вообще мировой истории, о том, что в конце силам зла будет "дано... вести войну со святыми и победить их" (Откр. 13,7). И одним из тех процессов, что облегчат эту победу сил зла, является отождествление понятий "порядочный человек" и "христианин". Да, я не сомневаюсь, Александр Леонидович - порядочный человек. Но зачем же его за это награждать званием "христианина"? Зачем путать чисто человеческое, тварное свечение совести человека и то нетварное сияние света Христова, которым только и может удерживаться мир от распада?

И кстати, напрасно В. Шленов предполагает, что о представлении А. Яншина к церковной награде мне было известно до того, как она была публично вручена. Игумен Иоанн (Экономцев) прекрасно знал, что я каждый раз выступал против идеи создания экологического факультета. Впрочем, все деканы РПУ выступали против этой утопии нашего ректора. Нас успокаивали: во-первых, надо спасать Россию и весь мир от экологического "апокалипсиса" (и спасать срочно - через 40 лет обещался конец света; отголоском именно этой апокалиптикоэкологической обеспокоенности игумена Иоанна мне кажутся и слова В. Шленова о том, что мы стоим "накануне величайшей духовной битвы"); во-вторых, если мы откроем экологический факультет, наши высокие покровители (Яншин и другие) дадут деньги на его существование, и за счет этих денег будут Кормиться даже другие факультеты РПУ. Возражения всего совета университета остались не услышанными его ректором, из чего следует, что слухи о демократичности РПУ и его руководства слегка преувеличены... И если уж говорить о внутренней кухне РПУ, то Лёзов (человек, который настаивает на том, что Иисус не есть Мессия) преподает в РПУ лишь арамейский язык, а не Новый Завет только потому, что он сам, сославшись на свою занятость, отказался от предложения вести Новый Завет, которое все же было сделано ему руководством университета. Поскольку же арамейский язык есть разговорный язык Палестины времен Спасителя и изучается он именно для лучшего понимания Евангелия, то замечание В Шленова о том, что "преподавать арамейский язык и Новый Завет не одно и то же" не кажется обоснованным[54].

И вновь повторю: я совершенно не хотел вести полемику с Отделом религиозного образования и его руководством. Даже если бы из ОРОК не поступило никакого отклика на мою статью - это было бы естественно (ибо естественно желать, чтобы люди забыли о твоей ошибке). Но ОРОК не только не считает награждение оккультистов ошибкой, но еще и публично оправдывает его. Что ж - оправдывайте дальше. А я буду вынужден вновь и вновь называть грех грехом.

Но самое замечательное в статье В. Шленова - это то, что она дает повод поговорить об одной весьма примечательной черте нынешней либерально-православной публицистики. Это ее готовность терпимо относиться ко всем, кроме православных. Светлое и доброе можно выискивать у всех - кроме православных. Недопустимо вести полемику со всеми - кроме православных.

Например, в своей весьма обоснованной статье о католическом догмате филиокве проф. Д. Поспеловский процитировал мнение оксфордского профессора епископа Каллиста Уэра о том, что "формула об исхождении Духа Святого от Отца и Сына нарушает подлинную троичность Троицы, в которой все исходит от Отца". И тут же протоиерей Иоанн Свиридов, создающий себе имидж плюралиста и проповедника терпимости, написал: "Поразительны и богословские рассуждения профессора, рассуждающего о филиокве... предлагается формула "троичности Троицы" (девятерица?), неведомая даже гностикам"[55]. Если уж газета проповедует диалог и понимание, - то почему же православные авторы лишаются отцом Иоанном Свиридовым права на то, чтобы быть выслушанными, не оглупленными и понятыми? Очевидно ведь, что Д. Поспеловский никак не гностик и что формула эта (не его, кстати, а епископа Каллиста) говорит лишь о том, что, помышляя о Боге, нам не должно забывать, что Бог - не только Единица, но и Троица.

Не менее поразительное умение сочетать безграничную терпимость к чужим со столь же безграничным ригоризмом в отношениях со своими продемонстрировал священник Георгий Кочетков. Чтобы не быть обвиненным в выдергивании цитаты из контекста, приведу текст полностью: "А. Э. Бодров, директор Библейско-богословского института (так отныне будет называться Общедоступный православный университет, основанный протоиереем А. Менем), сказал: "Сегодня различия между православными оказываются сильнее, чем между православными и католиками, православными и протестантами". В правоте этого утверждения можно было легко убедиться в кулуарах конференции: православные, принадлежащие к разным "кругам" и направлениям, практически не общались друг с другом, - предпочитая беседовать с католиками или просто со светскими людьми. Выступивший после отца Владимира Воробьева его принципиальный оппонент отец Георгий Кочетков сказал, в частности, о том, что он спокойно будет причащаться вместе с католиком, который не считает, что все, кто не принимает "филиокве", еретики (и не агрессивен в духе), но взаимное причащение с православным, живущим по принципу "бей всякого, кто не таков, как я", считал бы невозможным[56].

Вот и В. Шленов рекомендует "увидеть в ближнем самое доброе и живое... выслушать и понять даже того, с кем я не согласен и никогда не соглашусь". Так у меня вопрос к Валерию Львовичу: выслушивать и понимать он намерен только оккультистов или же он готов следовать этим своим советам и в своих же отношениях с православными? Готов ли он столь терпимо, как он относится к Л. Толстому, Н. Рериху и А. Яншину, относиться и ко мне? В апостасии он видит "провиденциальное значение"; может, увидит он его и в моих текстах?

Надеюсь, что В. Шленов однажды представит подробный анализ "учения Николая Рериха и только что появившейся книги Кураева о нем". Но пока я узнал лишь, что я - схоласт, что мой путь защиты Православия - это "цитатничество и жонглирование мыслями, вырванными из контекста", что я проповедник "мертвенной идеологии" и вообще продолжатель дела пролетарских публицистов, подменявших серьезный анализ навешиванием ярлыков. Замечание об "убийственной убедительности стиля" относится, кажется, тоже ко мне. Оказывается, оккультистов и врагов Церкви я должен называть исключительно "радость моя". Боюсь, что разные радости у меня и у Валерия Львовича... Я мог бы предположить, что Валерий Львович в отличие от меня дорос до той духовной вершины, на которой встреча даже с врагом рода человеческого будет радостью (вот, мол, еще одну Божию тварь встретил). Но то обстоятельство, что Валерий Львович не соблюдает даже элементарных правил церковного этикета (к числу которых относится упоминание церковного сана того лица, о котором говорится), заставляет усомниться в том, что его дух уже вознесен на те вершины, на которых стираются все личные симпатии, антипатии и оглядка на мнение начальства... В конце концов, это логично: если оккультистам дают церковные ордена, то на долю православных должны остаться только выговоры.

Да, преподобный Серафим приходивших к нему православных встречал обращением "радость моя". Уверен ли Валерий Львович, что когда преподобному Серафиму рассказывали о деятельности сектантов, то он тоже именовал их "радостями"? Все же одно дело - личное обращение к предстоящему перед тобой человеку, а другое - отзыв о его антихристианской деятельности. Например, я всегда подчеркнуто вежливо и радостно здороваюсь с Людмилой Шапошниковой, руководителем того самого Международного центра Рерихов (членом правления которого А. Яншин является). Но ни разу я еще не дождался ответа на свои приветствия... Если бы я обращался лично к г-ну Яншину, ручаюсь, моя речь была бы корректной. Однако я писал для православных и писал об оккультистах.

Да, я назвал одного персонажа "полуобразованным хулиганом", а другого - "кликушей антихриста". В первом случае речь шла о публицисте, который призывает к физическому уничтожению христиан. Во втором речь шла об оккультном журналисте, который самой страшной опасностью считает возрождение Православия. Ну, честное слово, их радости - не мои радости. И я никак не согласен видеть в этих своих словах наследие советской журналистики. Церковная публицистика дореволюционной поры также открыто называла тьму - тьмой и в служителях тьмы не видела повода к радости. Вот фрагменты из взятых наугад книг. "Грязный помазок Ренана на картине Христовых дел" (митрополит Антоний Храповицкий)[57]. Святитель Феофан Затворник о Льве Толстом пишет как-то ощутимо иначе, чем Валерий Львович: "Он разрушитель царства истины, враг Божий, слуга сатанин... Этот бесов сын дерзнул написать новое евангелие. Он есть подделыватель бесчестнейший, лгун и обманщик. Если дойдет до вас какая-либо из его бредней, с отвращением отвергайте"[58]. А вот мнение о том же человеке святого Иоанна Кронштадтского: "Желаете ли, православные, знать, что я думаю о Льве Толстом?.. Он объявил войну... всему христианству. И как денница.. отторгнул своим хребтом третью часть звезд небесных, то есть Ангелов, сделал их единомышленниками с собою, так наш Лев, сын противления, носящий в себе дух его, своим рыканием и хвостом (см.: Откр. 12, 4) отторг... едва ли не третью часть русской интеллигенции, особенно из юношества".

Так что, на святителе Феофане, святом Иоанне, митрополите Антонии сказалось наследие советской публицистики? Неужели вся история полемики есть история полемики "пролетарской"? Полагаю, Валерий Львович достаточно начитан в древних отцах, чтобы вспомнить, что и они говорили о ересиархах весьма нелестные слова[59]. Да и в Писании апостолы не называют недругов Христовых "светом очей своих". Валерий Львович полагает, что о Льве Толстом надо говорить весьма уважительно потому, что через него многие люди дошли до истинного Евангелия. Но вот апостол Павел. Для неге детоводителем ко Христу был древнеиудейский закон. Пройдя по мостку Ветхого завета, апостол ступил на новозаветный берег и, оглядываясь назад, что же он там видит? Мнение апостола Павла о Ветхом Законе было настолько шокирующим, что переводчики до сих пор не могут решиться перевести буквально это его высказывание: "Берегитесь псов, берегитесь злых делателей, берегитесь обрезания... я... из рода Израилева, колена Вениаминова, Еврей от Евреев, по учению фарисей... по правде законной - непорочный. Но что для меня было преимуществом, то ради Христа я почел тщетою. Да и все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего: для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа" (Флп. 3,2-8). Сор в последней фразе - это ??????? (????????) греческого оригинала и stercus древнего латинского перевода. Откройте словари и посмотрите значения этих слов. Значение "сор" дает не каждый словарь. Зато указываются такие значения этого слова, как "навоз, кал, испражнение, дерьмо". Еще прежде апостол Павел назвал дохристианские религиозные установления (даже не языческие, а собственные, еврейские, ветхозаветные!) "тщетой" (?????: убыток, ущерб, вред). Итак, иудаизм уже не просто "тщета", то есть ненужная трата сил, но и вред, и даже более того - "дерьмо".

Но если это говорит Павел о некогда Богоданном ветхозаветном Законе, - то как же должен относиться христианин к тем оккультно-языческим экспериментам, через которые он сам некогда впервые открыл для себя форточку в духовный мир?

Так что и к Валерию Львовичу приходится обратить вопрос, который я задаю обычно моим сектантским оппонентам: вполне ли вы понимаете, с кем вы спорите? Вы уверены, что то, что вам не нравится в моих словах, есть только лишь мое? А может быть, ваша аллергия на меня; - это аллергия вообще на Православие, на Евангелие, на святоотеческое предание? Если у вас аллергия лишь на меня, на мой стиль, - то это не страшно. Но вдруг то, что было мною сказано и что явилось для вас наиболее неприятным, сказано мною не от моего сердца (в котором, конечно, "рассредоточенна молитва, обрывочны мысли, фрагментарны сведения"), а от имени отцов и апостолов?

Стиль моих статей действительно полемичен. Но зато, вступая в полемику, я не становлюсь в позу вселюбвеобильной умудренной терпимости. У каждого свой стиль, свои литуратурные симпатии и антипатии. Я, например, не выношу слащаво-сентиментального стиля, нанизывающего бессмысленные красивости одна на другую, поскольку полагаю, что у каждой фразы должен быть конкретный смысл. Каждая фраза должна сообщать читателю что-то помимо уверения последнего в умении автора мастерить возвышенно-благочестивые штампы. Надеюсь, что никогда в мои тексты не проникнут фразы типа: "Собирается нынче Святая Русь не отделяя живых и мертвых, собирается воедино, она-то именно и есть доподлинно и во веки веков, а есть ли мы, будем ли, - о том речет Бог". Что означают сии стилистические возвышенности Бог весть. Зачем усомнился Валерий Львович в своем существовании - тоже неведомо. Я, по крайней мере, не сомневаюсь в своем существовании, да и в бытии Валерия Львовича не вижу оснований усомниться...

Если уж спорить - так давайте спорить открыто, не маскируя спор призывами к "терпимости", "открытости" и "собиранию". Но Валерий Львович, решив преподать мне урок терпимости, не удержался даже от уже совершенно пошлого намека на мое обучение на кафедре научного атеизма и на мои ученые степени.

Не понимаю, почему я должен стесняться того, что защитил две диссертации. Я бы постеснялся другого - постеснялся бы объявлять себя членом фальшивых "академий". Собираются хорошие знакомые и объявляют себя "академией" ("Международной академией информатизации", "Всегалактической академией эзотерических знаний", "Российской экологической академией"). И ошарашивают читателей пышными подписями. И хотя в Отделе религиозного образования и катехизации один академик экологической "академии" и минимум два члена-корреспондента, для Отдела и для Церкви в этом мало чести. Как показала практика работы Отдела (за четыре года связи с ним я, правда, так и не понял, в чем же именно состоит его работа и каков его вклад в жизнь нашей Церкви и в дело катехизации мирян), гораздо больше в ней сказывается не то, что в Отделе есть "академики" и "члены-корреспонденты", а то, что в нем нет ни одного сотрудника, имеющего хотя бы среднее (семинарское) богословское образование (включая председателя Отдела и ответственного секретаря и исключая трех-четырех преподавателей РПУ).

Да, я окончил МГУ по кафедре атеизма. Окончил - по благословению священника, крестившего меня. Когда при совершении чина воцерковления мы зашли в алтарь и тем самым скрылись от посторонних глаз и батюшка начал расспрашивать меня, то, узнав о месте моей учебы и вдоволь посмеявшись, он твердо сказал мне, что я не имею права бросать университет и должен его окончить. Да, я использовал единственную возможность получить образование в области истории религии, которая была тогда в нашей стране. Почему я должен стыдиться того, что именно в ходе изучения истории религии и атеизма я пришел к выводу о правоте Православия? Можно ведь и апостолу Павлу попенять за то, что он не всегда сидел у ног Христа, но был воспитан "при ногах Гамалиила" (Деян. 22, 3). Что же касается философской диссертации, то защищал я ее не на атеистической кафедре и не в советское время, а в 1994 г. в Институте философии РАН, и темой диссертации было православное учение о человеке.

И ведь не в райкоме познакомились мы с Валерием Львовичем Шленовым. В 1988 (или 1987) году его сынишка подошел ко мне (и помог), когда я занимался столь обычной ныне уличной проповедью о Христе, - в ту пору на старом Арбате еще только-только открылся московский "гайд-парк" и начали впервые проповедовать кришнаиты, баптисты и я, грешный, вместе с несколькими одноклассниками-семинаристами. Наверно, исключительно в силу моей чуждости "русской духовной традиции" и в силу инерции атеистического воспитания... Насколько я помню, тогда моя полемика с атеистами и сектантами не вызывала негативных эмоций у Валерия Львовича. И для некоторых дискуссий он даже предоставлял комнатку, в которой жила его замечательная семья. Но он тогда еще был просто частным человеком, просто добрым христианином. Он еще не был "ответственным секретарем Отдела религиозного образования". Одной из черт "русской духовной традиции" В. Шленов видит "непринужденность". Точно ли непринужденна Ваша статья, Валерий Львович?

Позиция моего критика по-человечески понятна, но логически непоследовательна: терпимость к оккультистам (хоть бы слово осуждения в адрес оккультизма было им произнесено!) и нетерпимость ко мне. Полное оправдание любых ошибок своего начальства - и выискивание малейших неточностей или стилистических упущений у того, кто действия начальства критикует. И вроде ведь нет даже повода к дискуссии, ибо вывод, следующий из моих текстов, предельно прост и, по-моему, недискуссионен: негоже давать церковные награды проповедникам оккультизма. Так что прав член-корреспондент Российской экологической академии (возглавляемой А. Яншиным) В. Л. Шленов: "Увы, не только оккультизм и теософия противостоят Христианству". Еще ему противостоит обыкновенный карьеризм.