1. Студийский монастырь и его просветительская деятельность

1. Студийский монастырь и его просветительская деятельность

Студийский монастырь был основан в середине V века [441], но лишь в иконоборческую эпоху стал одним из самых значительных центров византийского монашества. Монастырь во главе с игуменом Феодором (799–826) сыграл решающую роль в борьбе против иконоборческой ереси, и после окончательной победы иконопочитателей в 843 году его авторитет был чрезвычайно высок [442]. Этот монастырь представлял собой новый, городской тип монашества: по своему укладу он заметно отличался от раннехристианских монастырей, будь то общежительного или скитского типа.

Монашество зародилось, в частности, в Египте IV века, как форма ухода от мира: тысячи монахов селились в обителях, основанных вдали от городов, и лишь единичные подвижники продолжали жить в городах. Однако в дальнейшем мы наблюдаем стремительный количественный рост городских монастырей: монахи стали»возвращаться в мир»и селиться в городских пределах [443]. Это была своего рода монашеская миссия в миру, в результате которой происходила постепенная христианизация мира: идеалы монашества проникли в широкие слои византийского общества. Впрочем, и сами городские монастыри приобретали иной облик по сравнению с ранней египетской пустыней. Хотя основные принципы общежительного монашества оставались неизменными, это были уже не изолированные общины, а миссионерские и просветительские центры. Монастырское богослужение посещали миряне; монахам приходилось осуществлять духовное руководство мирянами, иметь тесные и постоянные контакты с городской жизнью, кого?то посещать, кого?то принимать. В послеиконоборческий период завершилось преобразование восточного монашества из спонтанного движения ревнителей духовного подвига в отдельное сословие внутри Церкви; с тех пор и до сего дня оно играет в Православной Церкви ведущую роль [444].

Уникальная история Студийского монастыря, его местонахождение в центре византийской столицы, его значение в деле защиты иконопочитания, его литургическая и гимнографическая деятельность, его роль в духовном руководстве мирян, его влияние на византийскую политическую элиту, его богатство и величие, и, разумеется, масштаб личности Феодора и других студийских игуменов и старцев — все эти факторы способствовали тому, что в течение нескольких веков монастырь занимал центральное место в византийском монашестве [445]. Влияние Студийской обители было очень велико не только в самом Константинополе, но и далеко за его пределами, в частности, на Святой Горе Афон. Мы можем говорить о студийской традиции как целом комплексе элементов, в значительной мере характерных для всего византийского монашества в интересующий нас период времени.

Мы уже упоминали об одном важном аспекте студийской традиции — литургической и гимнографической деятельности студийских иноков [446]. В настоящем разделе нам хотелось бы остановиться на еще одном аспекте этой традиции, имеющем непосредственное отношение к нашей основной теме, а именно, на просветительской деятельности студитов. Эта деятельность важна для нас потому, что и Симеон Новый Богослов, и его духовный отец Симеон Благоговейный были непосредственно вовлечены в нее: оба они были духовниками и церковными писателями; Симеон Новый Богослов, к тому же, был переписчиком и создателем библиотеки.

Спектр просветительской деятельности Студийского монастыря и других обителей, принадлежавших его кругу, был очень широк. Н. Уилсон считает, что вполне законно провести параллель между этими обителями и учеными бенедиктинскими монастырями Средневековья [447]. Студийский монастырь располагал богатейшей библиотекой [448]. Обычай переписывать книги установился в монастыре при игумене Платоне, дяде и предшественнике Феодора. Последний в надгробном слове Платону упоминает, что тот собственноручно переписал множество книг [449]. Во время Феодора в монастыре уже был скрипторий, где целый штат писцов переписывал книги: устав Феодора предусматривает наказания для писцов (в частности, если те не следуют в точности оригиналу или не соблюдают правила пунктуации) [450]. Искусство каллиграфии было высоко развито в Студийском монастыре [451]. Именно со Студийской обителью связано происхождение минускульного письма, которое»было введено для… келейных занятий, а не для чтения вслух» [452].

Поощряя переписывание и собирание книг, Феодор не забывал напоминать монахам своего монастыря о необходимости чтения книг. Одно из наставлений студийского Ипотипосиса содержит краткие правила пользования монастырской библиотекой:

Следует знать, что в дни, когда нет у нас телесного труда, библиотекарь (о ????????????) ударяет в било, и собираются братья в место, где [хранятся] книги, и каждый берет [по одной] книге, и читает её до вечера. Прежде же чем ударят к вечерне, библиотекарь (о ??? ??? ???????) снова ударяет в било,,,; и все, приходя, возвращают книги согласно списку[453].

Из этого правила можно заключить, что чтение книг рассматривалось как своего рода награда; предполагалось, что им можно заниматься в свободное время тогда как в обычные дни предпочтение отдавалось телесному труду. В этом плане параллель с учеными бенедиктинцами, которые целыми днями занимались книжным делом, здесь не очень подходит [454]. Впрочем, приведенное правило можно истолковать и по–другому: может быть, чтение книг было доступно каждый день в часы, свободные от богослужения и физического труда, но обязательно лишь в часы отдыха. Иначе говоря, правило было дано ради того, чтобы монахи не бездельничали в праздничные дни. Как бы то ни было, правило указывает, что монахи могли брать одновременно хотя бы по одной книге каждый. Если в монастыре было от семисот до тысячи монахов [455], сколько же книг было в библиотеке?

Давая предписания относительно чтения книг и содержания библиотеки, Феодор следовал традиции раннего монашества. В египетских монастырях Пахомия Великого все монахи знали грамоту и заучивали наизусть хотя бы часть Священного Писания — по меньшей мере, Новый Завет и Псалтирь [456]. У нас нет свидетельств о том, чтобы заучивание Священного Писания наизусть вменялось в обязанность студийским монахам, но, во всяком случае, очевидно, что чтение книг всячески поощрялось. Впрочем, цели, которые ставились перед монахами в египетских монастырях IV века и в студийской традиции были не вполне идентичными: египетские монахи читали книги главным образом для собственной пользы, студийские же монахи читали еще и для того, чтобы приносить пользу другим, в частности, мирянам, ищущим духовного руководства. Говоря проще, студиты жили среди мира, и от них ожидалась определенная степень начитанности в духовной литературе.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.