II. Телесный и духовный подвиг монаха

II. Телесный и духовный подвиг монаха

Телесный подвиг. Вновь вступивший в обитель должен первоначально приучить себя к правильному прохождению телесного подвига.

Телесный подвиг обнимает наружное поведение инока в монастыре, монастырские послушания и все подвиги, со{стр. 644}вершаемые при участии тела: пост, стояния на молитве, земные поклоны и т. д.

Сам Владыка по вступлении своем в монастырь, несмотря на слабость своих физических сил, прошел суровую школу трудовых послушаний. Он работал на поварне, в трапезной, на рыбной ловле, а исполняя послушания келейника у отца Леонида, был у него даже кучером.

Опытно зная пользу от трудовых послушаний, епископ Игнатий считал, что физический труд необходим для каждого новоначального инока, особенно для того, кто имеет крепкое здоровье. Но истинную пользу приносит тот труд, который избран не по своей воле, а назначен монастырским начальством «за послушание». «Произвольные труды, совершаемые по прихоти, особенно с отвержением покорности, как бы ни были велики, не только не приносят никакого духовного плода, но, напротив того, будучи сами последствием самомнения и гордости, чрезвычайно усиливают эти страсти в иноке, совершенно отчуждают его от христианского благодатного образа мыслей, то есть от евангельского смиренномудрия» [1863], — писал Пресвященный.

Посильные физические «послушания» приучают инока отсекать свою греховную волю, приучают к послушанию и способствуют укрощению страстей, гнездящихся в сердце каждого человека.

Сравнивая человеческое сердце с землею, епископ Игнатий говорит, что как земля нуждается в обработке различными орудиями: лопатами, плугами, боронами, так и человеческое сердце — центр плотских ощущений и плотского мудрования — нуждается в обработке постом, бдениями, коленопреклонениями и другими телесными подвигами. Как если земледелец посеял семена в землю, предварительно не обработав ее, то он не получит от этого никакой пользы и понесет убыток, так и тот, кто предварительно телесным подвигом не обуздает плотских влечений сердца и плотских влечений ума и вздумает заняться насаждением в своем сердце заповедей Христовых, — не преуспеет и может впасть в самообольщение и бесовскую прелесть. Совершенное оставление телесного подвига делает инока «подобным скотам», ибо где нет телесного подвига, там открывается сво{стр. 645}бода и простор телесным страстям. Телесный подвиг нужен, по мнению епископа Игнатия, не только для новоначальных, но и для людей святых, преисполненных Святого Духа, чтобы тело их, оставшись без обуздания, не ожило для страстных движений и не породило скверных ощущений и помыслов.

Зная, что духовная жизнь монаха начинается с внешнего благочестивого поведения, учитель иноков — епископ Игнатий в начале пятого тома своих сочинений «Приношения современному монашеству» поместил 60 правил наружного поведения для новоначальных иноков. В этих сравнительно кратких правилах мудрый Архипастырь сконцентрировал самую «соль» внешнего поведения инока.

Объяснив назначение монастыря (правило 1), Епископ говорит, как должен вести себя в нем новоначальный (2–3 правила); что основным занятием его должна быть молитва (5, 6); каково должно быть внешнее поведение новоначального в храме, в алтаре, вне храма и в трапезе (7–18, 23, 25, 28, 38). Описывает, как должен он относиться к старшим (39) и вообще к братии (40). Здесь же даны наставления, чего должен избегать новоначальный (42) и к чему стремиться (1, 36).

Исполнение всех приведенных правил, по свидетельству епископа Игнатия, «может привести наружное поведение инока в благоустройство, приучить его к постоянному благоговению и наблюдению за собой» [1864].

Исполняющий правила наружного поведения, т. е. пребывающий в делании телесного подвига, уподобляется хорошо обработанному сосуду без всяких изъянов. В этот сосуд можно вливать драгоценное мvро с уверенностью, что оно не пропадет. Под мvром подразумевается духовное делание, к которому инок становится способным только после того, как он научится правильному телесному деланию.

«…Монах, — пишет епископ Игнатий, — благоустроивший свои обычаи, делается способным к душевному деланию, которое хранится в целости благоустроенным телесными обычаями; оно (душевное делание), напротив того, никогда не может удержаться в иноке, расстроенном по наружному поведению» [1865]. {стр. 646} В подтверждение своих слов Владыка приводит изречение святого Исаака Сирского и пример из жития св. Василия Великого. Св. Исаак Сирский говорит: «Телесным деланием предваряется душевное, как сотворение тела в Адаме предшествовало вдуновению в него души. Не стяжавший телесного не может иметь и душевного: второе рождается от первого, как колос от пшеничного зерна…» [1866].

В житии святого Василия Великого повествуется: когда Василий Великий прибыл в Антиохию, то его друг наставник Антиохийского училища философов Ливаний попросил его произнести поучение юным слушателям. Св. Василий Великий сказал юношам, чтобы они хранили чистоту души и тела, и затем подробно преподал им правила наружного поведения, сказав, чтобы они имели скромную походку, говорили тихо и мало, соблюдали в беседах благочиние, пищу и питие употребляли благоговейно, при старших хранили молчание, были внимательны к мудрым, не были скоры на смех, украшались скромностию… и многими другими словами поучал он слушающих. «Мудрый Василий, — пишет епископ Игнатий, — преподал юношам наставление, наиболее относящееся к их наружному поведению, зная, что благочиние немедленно сообщается от тела к душе и благоустройство тела весьма скоро приведет в благоустройство душу» [1867].

Только тот инок, который приобрел навык в прохождении телесного подвига, становится способным приступить к подвигу духовному.

Пост — основание всех иноческих добродетелей. В ряду телесных подвигов епископ Игнатий большое значение придавал посту, считая его основанием всех добродетелей. По определению Владыки, «пост есть постоянная умеренность в пище с благоразумною разборчивостью в ней».

Святая Церковь заповедует соблюдать пост всем христианам в среду и пятницу в течение всего года и четыре поста: Великий пост, Рождественский, Успенский и Петров, но особенно большое значение имеет пост для монахов.

Человеческое тело не обходится без пищи, однако пресыщения отягощают человеческое тело, но умеренное укрепляет его, делает способным к труду. {стр. 647} Из-за тесной связи души с телом принимаемая человеком пища влияет и на его духовную деятельность. «Подвиг поста, — пишет святитель Игнатий, — не принадлежит исключительно телу; подвиг поста полезен и нужен не единственно для тела, он полезен и нужен преимущественно для ума и сердца» [1868].

От объедения чрева грубеют и ожесточаются сердечные ощущения, а ум теряет легкость и способность к духовному деланию. Инок, не соблюдающий благоразумие в пище, обуревается леностию, унынием и печалию, ему трудно бороться со страстями: блудом, гневом, тщеславием, гордостию; постоянное же небрежение к посту может привести к потере целомудрия и девства.

Борьба с блудной страстью становится для инока, не соблюдающего пост, весьма тяжелой. Владыка Игнатий писал, что «при насыщении тела сердце наше не может не порождать блудных ощущений, а ум — блудных помыслов и мечтаний, которые силою своею и увлекательностию способны изменить самое решительное благое произволение, склонить его к услаждению грехом…» [1869].

Пост инока, по мнению Владыки, должен заключаться как в количестве, так и в качестве потребляемой пищи.

Следуя наставлениям древних подвижников, епископ Игнатий рекомендует инокам вкушать ежедневно, но понемногу. Тем, кто молод и физически совершенно здоров, достаточно принимать пищу однажды в день. Кто физически слаб и чувствует, что ему недостаточно вкушать один раз, может употреблять ее дважды.

В вопросе о посте епископ Игнатий был весьма снисходителен, напоминая, что пост для человека, а не человек для поста. Единожды или дважды принимает инок пищу в соответствии со своими телесными силами, он должен помнить, что при редком или частом вкушении одинаково нельзя объедаться. Пресыщение питает человеческие страсти и делает инока не способным к духовным подвигам.

Каждый инок, вступив на путь служения Богу, должен установить необходимую ему ежедневную меру пищи и стараться не нарушать ее излишеством.

Но ежели пресыщение пищей опасно для инока, столько же душевреден для него и чрезмерный пост. От неумерен{стр. 648}ного поста инок ослабляет свой организм и делается неспособным не только к несению монастырских послушаний, но и к духовным подвигам. Неумеренный пост таит еще и очень опасные последствия: он может привести инока к превозношению и гордости, от которых, как от знойного ветра, погибают все поросли духовной жизни. Нередко за неумеренным подвигом поста, соединенном с превозношением, настает ниспадение в обжорство — попускается иноку для смирения его гордости.

Как количество, так и качество пищи имеет большое значение для проходящих подвиг поста.

Утучняющая плоть пища (мясо, жирная рыба), «горячащая кровь» (перец, имбирь и др. пряности), при частом употреблении делают инока неспособным к прохождению духовного подвига.

Особенно сильное действие производит мясная пища, она утучняет плоть и разгорячает кровь, поэтому уставы всех российских монастырей исключили мясо из пищи иноков.

Наилучшей пищей для подвижника Преосвященный Игнатий признавал растительную. Она наименее утучняет плоть, не возбуждает страстных движений, способствует чистоте и бодрости ума и делает инока способным к подвигам благочестия.

«Растительная пища почти исключительно употребляется самыми ревностными подвижниками благочестия, особенно ощутившими в себе хождение Духа Божия (2 Кор. 6. 17), по вышесказанному удобству этой пищи и ее дешевизне. Для питания они употребляют одну воду, избегая не только разгорячающих и охлаждающих напитков, но и питательных, каковы все хлебные напитки» [1870], — свидетельствует владыка Игнатий, основываясь на опыте древних и современных ему подвижников.

Пост необходим монаху в любом возрасте. Естественно: юным инокам, обладающим крепким здоровьем, для обуздания страстей нужен более строгий пост. Старцы, обремененные многими недугами, не всегда бывают способны к несению строгого поста, но и им необходимо соблюдать посильное воздержание в пище, чтобы не утратить господства духа над плотью, приобретенного долгим подвигом поста и воздержания. Епископ Игнатий пишет: «Напоми{стр. 649}нается победителям тщательное хранение при себе оружия, которым добыта победа! И получается победа, и сохраняется добыча, приобретенная победою, одним и тем же оружием — постом».

В одном из своих многочисленных писем епископ Игнатий выясняет вопрос, каков должен быть пост болящего инока. Со свойственными ему мудростию и человеколюбием Владыка советует одному иноку, находившемуся от болезни в «крайней немощи», не удручать свое тело постом, а, наоборот, укреплять его и, нисколько не сомневаясь, употреблять Великим постом уху из рыбы. Воздержанием, не соответствующим силам, — разъясняет Архипастырь, — можно привести себя к большему расслаблению, лишиться церковной службы и быть обременением для братии. Ободряя болящего, Владыка говорит: «Сердцеведец Господь, видящий немощь вашу, не исключит вас из числа постящихся» и при употреблении в пост пищи, не дозволенной уставом, но необходимой для поддержания здоровья.

Пост необходим иноку для преуспеяния во всех добродетелях, поэтому особенно тесную связь видел Владыка между постом и молитвой. Основываясь на учении преподобного Марка Подвижника о посте, епископ Игнатий говорил: «Чудное совокупление поста с молитвой! Молитва — бессильна, если она не основана на посте, и пост — бесплоден, если на нем не создана молитва».

Пост ослабляет плотские страсти, а молитва душевные. Если подвижник с постом не соединит правильную молитву, то, искоренив плотские страсти, он возрастит в душе духовные: высокоумие, тщеславие, презорство.

Пост способствует внимательной молитве тем, что искореняет страсти и их порождение — порочные помышления и мечтания, которые рассеивают молитву.

Иноку, вознерадевшему о посте, очень трудно сохранять внимательную молитву, так как страстям, не укрощенным постом, свойственно порождать множество мыслей и мечтаний, от которых будет постоянно оскверняться молитва.

Постоянный разумный пост искореняет страсти, способствует молитве инока и выводит его из плотского состояния в духовное. Постом монах очищает себя, преуспевает в смирении, целомудрии, скромности, молчании, становится способным к духовным подвигам и умозрению. {стр. 650} Каждый инок, желающий преуспеть в духовной жизни, должен с мудрой решимостью проходить подвиг поста, помня слова святителя-подвижника, что «тот, кто колеблет основание добродетелей, тот колеблет все здание добродетелей».

Духовный подвиг инока. «Всякому новоначальному сперва надо преподать делание заповедей Христовых, совершаемое телом, а когда по значительном времени он окажется верным в этом делании, то преподать ему и блюдение ума (душевное делание), но только очень просто и умеренно» [1871], ибо «душевное делание естественно человеку и составляет неотъемлемую принадлежность его», — эти строки были написаны великим поборником внутреннего делания епископом Игнатием. Он в силу особого склада своей души, тонкости и проницательности своего ума еще в ранней молодости стал на путь духовного подвига. Несомненно, что его слабое здоровье, делавшее его малоспособным к прохождению телесных подвигов, способствовало истинному подвижнику углубиться в делание духовного подвига.

Сознавая необходимость духовного подвига, могущего привести монаха к совершенству и к достижению блаженной жизни, Владыка устно и письменно возвещал о нем инокам, внимавшим его гласу.

Его «Приношение современному монашеству» почти целиком состоит из «советов относительно душевного иноческого делания». Упомянутые «Правила наружного поведения» являются по сравнению со всей книгой лишь небольшим вступлением. Епископа Игнатия в полном смысле можно назвать учителем духовного делания и его неутомимым глашатаем.

Учение Владыки о духовном подвиге глубоко и многогранно, в этом и в последующих разделах этой главы мы постараемся раскрыть основные положения этого учения.

Глубокий знаток человеческой природы, епископ Игнатий знал, что в человеке жизнь не прекращается ни на мгновение: ум никогда не перестает рождать мысли, а сердце чувствования, но так как и ум и сердце заражены гре{стр. 651}хом, то естественно, что рождаемые ими мысли и чувства чаще всего бывают небогоугодными. «Душа, — пишет епископ Игнатий, — не может быть без непрестанного упражнения, если не дать ей богоугодного упражнения, то она будет непрестанно упражняться в тех мыслях и чувствованиях, которые родятся в ней самой, иначе, она будет развивать свое падение, развивать в себе ложь и зло, которыми она заражена» [1872].

Духовное делание заключается в том, чтобы дать уму и сердцу занятие богоугодное. Подвиг этот весьма труден, но без него невозможно достигнуть совершенства.

Как тело без души мертво, так и телесный подвиг без духовного бесплоден. Душа оживляет тело, а духовный подвиг оживляет телесные подвиги инока. Тело без души подвергается тлению и издает зловоние, так и наружное благочестие без умного делания «сперва оказывается чуждым духовного плода, потом заражается тщеславием, самомнением…» и другими трудно выявляемыми страстями.

В одном из писем епископ Игнатий пишет, что при одном телесном жительстве «вводится в душу самомнение и развиваются душевные страсти, которых телесный делатель и заметить в себе не может, и даже не подозревает присутствия их. Ему нельзя избежать самомнения, ему нельзя не видеть своего благовидного поведения и своих подвигов и наружных дел», но телесный делатель не удостоится той милости от Бога, которую Господь «дарует всем рабам Своим, работающим Ему и телесным, и духовным подвигом» [1873].

Каждый инок должен стремиться освоить не только телесный подвиг, но и быть делателем умного подвига, ибо, по словам Преосвященного Владыки, «без истинного умного делания монашество есть тело без души».

Признавая тесную связь между телесным и духовным подвигом, епископ Игнатий считал, что его поколение иноков по слабости сил не способно к великим телесным подвигам, которые могли совершать иноки первых веков. Поэтому он советует инокам его и последующих поколений основное внимание, основные силы употреблять на стяжание духовного подвига. {стр. 652} Значение духовного подвига для монашества того времени прекрасно раскрыто епископом Игнатием в письме к Санкт-Петербургскому митрополиту Исидору: «По настоящему положению монашества в России, и вместе по состоянию общества в духовно-нравственном отношении, ближайшее ознакомление и монашества, и общества с правильным образом подвижничества оказывается особенно нужным и полезным. Уважение к телесному подвигу, когда он предоставлен лишь самому себе, уважение, воздававшееся во времена простоты, миновало. Миновало оно по той весьма естественной причине, что монахи, занимающиеся исключительно телесным подвигом, не могут дать должного ответа в монашеской жизни ни себе, ни братиям своим, живущим посреди мира… Духовный подвиг… он один может облечь монаха во всеоружие для отражения… враждебных Церкви учений, сообщая монаху ощущение гармонии между Евангельским учением и свойствами души человеческой… Самый телесный подвиг, приведенный к нормальному значению своему подвигом духовным, действует в подвижнике с особенною благотворностию, которой он чужд, когда действует один» [1874].

Чтение Евангелия и творений святых Отцов. Так как Евангелие есть основа духовной жизни инока, то, естественно, что основным келейным занятием новоначального должно быть чтение всего Нового Завета. При этом новоначальному епископ Игнатий рекомендует сперва изучить заповеди Христа Спасителя в Евангелиях от Матфея и Луки. Изучение евангельских заповедей должно заключаться в посильном практическом исполнении их, а не в теоретическом, школьном познании. Практическое усвоение заповедей, изложенных у евангелистов Матфея и Луки, помогает лучше усвоить и весь Новый Завет.

Когда новоначальный встанет на путь деятельного исполнения евангельских заповедей, ему можно приступить к изучению святых Отцов.

Епископ Игнатий чтению писаний святых Отцов придавал большое значение для духовного роста инока. Но, зная склонность людей (особенно молодых) к увлечению прочи{стр. 653}танным, он предостерегал новоначальных от чтения книг, не соответствующих их духовным понятиям. Если книга написана для безмолвников и живописует об обилии духовных плодов, доставляемых безмолвием, то в новоначальном она непременно возбудит желание оставить свою обитель и где-либо в уединенном месте предаться безмолвию. Если же книга написана для общежительных монахов и говорит о том совершенстве, которого может достигнуть инок под руководством старца, то в новоначальном может возгореться желание строжайшего жительства в полном повиновении старцу. Но, по замечанию епископа Игнатия, «Бог не дал нашему времени ни того, ни другого из этих жительств».

Новоначальный, находясь под сильным влиянием прочитанной книги и не находя в окружающей его действительности того, о чем прочитал, может с большим ущербом для своей духовной жизни оставить свою обитель ради несбыточной мечты найти где-либо совершенное жительство.

Предостерегая новоначального от увлечения прочитанной книгой, епископ Игнатий приводит слова святого Иоанна Лествичника, который писал: «Диавол влагает живущим в повиновении желание невозможных добродетелей. Равным образом и пребывающим в безмолвии советует подвиги, несвойственные им. Раскрой образ мыслей неискусных послушников и найдешь там понятие, родившееся от самообольщения, найдешь там желание строжайшего безмолвия и поста, …совершенного нетщеславия, непресекаемого памятования смерти, всегдашнего умиления, всесовершенного безгневия, глубокого молчания, превосходной чистоты. Они, обольстившись, напрасно прескочили (перешли от братского общежития в глубокое уединение), не имея в себе при новоначалии упомянутых добродетелей… Обольститель (диавол) ублажает пред безмолвниками страннолюбие послушников, их служение, братолюбие, общежительность, хождение за больными, чтобы вторых, как и первых, сделать нетерпеливыми» [1875]. Эти и подобные им мысли и желания могут возникнуть в новоначальном от чтения книг, не соответствующих его образу жизни.

{стр. 654}

Из всех творений святых Отцов новоначальному иноку, так же как и мирянину, без всякого опасения можно читать сочинения святителя Тихона Воронежского. «Они, — по словам епископа Игнатия, — не имеют односторонней цели и служат превосходным руководством и для подвижников Христовых, пребывающих посреди мира, и для общежительных иноков, и для иноков, жительствующих в штатных монастырях, и для уединенных безмолвников» [1876].

Все прочие Святоотеческие творения епископ Игнатий рекомендует читать, положив себе за правило: первое, не увлекаться направлением книги, второе, не читать книги поспешно и третье, соблюдать постепенность — начиная с творений более простых, постепенно переходя к более углубленным.

Сам епископ Игнатий более всего ценил поучения преподобного аввы Дорофея. Он писал: «Я столько уважаю эту книгу, что и доныне не перестаю перечитывать ее для назидания моего и братий моих» [1877].

Все перечисленные книги относятся к разряду деятельных, или подвижнических, так как в них изложены иноческое делание и подвиги инока. Св. Иоанн Лествичник сказал: «Так как ты проводишь жизнь деятельную (подвижническую), то и читай книги деятельные (подвижнические)».

Чтение перечисленных книг помогает иноку ознакомиться ближе и точнее с «монашеским многотрудным, многоболезненным, но и не нерадостным подвигом» и, что особенно важно, возбуждает его к молитве.

От чтения всех остальных Святоотеческих книг, особенно тех, которые приводят к «размышлениям и созерцаниям», епископ Игнатий советует воздержаться иноку.

Необходимость внимания при молитве. Епископ Игнатий придавал большое значение вниманию при молитве. Чтобы молитва принесла свои обильные плоды, надо, чтобы молящийся непрестанно присутствовал вниманием в произносимых им словах. Произнося любую молитву, инок должен своим умом соприсутствовать словам молитвы, не механически произносить слова, но и умом осознавать их. {стр. 655} Инок, молящийся без внимания, не бывает услышан. О необходимости внимания при молитве учили многие великие учители иноков.

Епископ Игнатий, всегда подтверждавший излагаемые им вопросы Святоотеческим учением, приводит следующие цитаты из творений святых Отцов о необходимости внимания в молитвенном подвиге.

Преподобный Нил Сорский говорит, что молящийся гласом и устами, без внимания, молится на воздух, а не Богу.

«Странно твое желание, чтоб Бог тебя услышал, когда ты сам себя не слышишь», — говорит святой Димитрий Ростовский, заимствуя эти слова у священномученика Киприана Карфагенского.

Святой Симеон Новый Богослов, усматривая тесную связь между вниманием и молитвой в борьбе с лукавыми помыслами, уподобляет внимание стражу, который охраняет молитву. Он пишет: «Внимание должно быть столько связуемо и неразлучно с молитвою, сколько связуется тело с душою, которые не могут быть разлучены, не могут быть одно без другого. Внимание должно предварять и стеречь врагов, как некоторый страж; оно первое да подвизается на грех, да противустоит лукавым помыслам, приходящим к сердцу; вниманию же да последует молитва, немедленно истребляющая и умерщвляющая все лукавые помыслы, с которыми внимание, во-первых, начало борьбу: ибо оно одно не может их умертвить. От этой борьбы, производимой вниманием и молитвою, зависит жизнь и смерть души. Если храним молитву посредством внимания чистою, то преуспеваем. Если же не стараемся хранить ее чистою, но оставляем нестрегомою, то ее оскверняют лукавые помыслы, — мы соделываемся непотребными, лишаемся преуспеяния» [1878]. Молящийся без внимания начинает довольствоваться и удовлетворяться количеством произносимых молитв и временем, употребленным для этого, не обращая совершенно внимания на то, что его ум и сердце оставались безучастны в молитве.

С молящимися одними устами без всякого внимания к читаемому нередко случается так, что они внезапно останавливаются, не зная, что читать дальше, или вставляют {стр. 656} слова из другой молитвы, хотя открытая книга лежит перед ними. Чаще всего это говорит о том, что в подобных случаях мысли произносящего молитву были весьма далеко, он думал о чем угодно, но не о том, что читает, внимание его не было приковано к словам молитвы.

Внимательная молитва приобретается не сразу. Новоначальному нужно с постоянством приучить себя к ней. Сколько бы раз ум его ни отлетал от молитвы, его нужно опять и опять возвращать, вводить в слова молитвы. Внимательной молитве способствует неспешное произнесение слов молитвы. Медленное произнесение молитвы способствует уму быть заключенным в словах молитвы. Новоначальному полезно, когда он находится один, произносить молитвы вслух (вполголоса) — это также способствует сохранению внимания. Иноку лучше всего приучить себя к внимательной молитве при исполнении келейного правила.

Находясь в храме, читая или слушая молитвословия, нужно также понуждать свой ум не отлучаться от молитвы. Труд этот нелегок, но он необходим для духовного преуспеяния инока.

Плод внимательной молитвы весьма обилен. Он состоит «в просвещении ума и умилении сердца, в оживлении души жизнью Духа».

Полное непоколебимое внимание при молитве есть величайший дар благодати Божией. Инок, желающий получить этот дар, должен доказать это постоянным принуждением себя к внимательной молитве. За постоянство и терпение Бог в Свое, Ему Одному известное время может даровать иноку непоколебимое внимание в молитве.

Молитва святых была одушевлена вниманием и божественною Благодатию, которая соединяла воедино разделенные грехом силы человеческие. Облагодетельствованная молитва святых производила непреодолимое впечатление на тех, кому удавалось ее услышать. В рукописном житии преподобного Илариона Суздальского повествуется, что когда он читал в Церкви акафист, то слова вылетали из его уст наподобие огня и с необъяснимой силой действовали на слушателей. Молитва, произносимая святыми устно, была неразрывно соединена с умом, сердцем и всем существом их, они произносили свои молитвы от всей крепости своей. Во время такой молитвы преподобный Сергий Радо{стр. 657}нежский сподобился посещения Божией Матери с апостолами Петром и Иоанном.

Но чтобы грешному человеку иметь хотя бы слабое подобие молитвы святых, ему нужно непрестанное понуждение к внимательной молитве. Св. Иоанн Лествичник пишет, что к молитве нужно понуждение в течение всей жизни, весьма редкие подвижники избавлялись от понуждения к молитве, пребывая в ней постоянно. От постоянного понуждения себя к внимательной молитве инок начинает постепенно ощущать утешение от молитвы, это утешение облегчает ему понуждение, делает молитвенный подвиг радостным. Внимательная молитва со временем может перейти в постоянную, постоянная молитва возводит инока к более высоким ступеням духовного совершенства.

«Братья! — обращается Святитель ко всем инокам, — будем внимательны в устных и гласных молитвах наших, произносимых нами при церковных службах и в уединении келейном. Не сделаем наших трудов и жизни в монастыре бесплодными нашею невнимательностию и небрежением в деле Божием. Пагубно небрежение в молитве! «Проклят, — говорит Писание, — творяй дело Божие с небрежением» (Иер. 48. 20). Очевидно действие этой клятвы: совершенное бесплодие и безуспешность, несмотря на долголетнее пребывание в иночестве. Положим в основание молитвенного подвига, главного и существеннейшего между монашескими подвигами, для которого все прочие подвиги, внимательную устную и гласную молитву, за которую Милосердный Господь дарует в свое время постоянному, терпеливому, смиренному подвижнику молитву умную, сердечную, благодатную» [1879].

Непрестанная молитва есть дар Божий, и инок должен употребить все усилия, чтобы сделаться достойным этого бесценного дара.

Непрестанная молитва заповедана Самим Христом Спасителем. Святой апостол Павел дважды в своих Посланиях говорит о непрестанной молитве. «Непрестанно молитеся» (1 Сол. 5. 17), — заповедует он христианам Солуни. Тимофею апостол Павел писал: «Хощу убо, да молитвы творят {стр. 658} мужие на всяком месте, воздевающе преподобные руки без гнева и размышления» (1 Тим. 2. 8). Епископ Игнатий считал, что под именем мужей апостол Павел подразумевает христиан, достигших совершенства, ибо только совершенным христианам свойственно молиться «без гнева и размышления» — в глубоком мире, в любви к ближним, без памятозлобия и осуждения их и не развлекаясь посторонними помыслами и мечтаниями — без «размышления».

Несомненно, что сами Апостолы, получив лично от Господа заповедь о непрестанной молитве и передавшие ее всем христианам, сами непрестанно пребывали в молитве. До принятия Святого Духа они пребывали в одном доме, занимаясь молитвою и молением (Деян. 1. 14). Епископ Игнатий полагает, что «молитвою» в Деяниях святых Апостолов названы те молитвы, которые Апостолы совершали вместе, а под «молением» подразумевается постоянное молитвенное направление их духа — непрестанная молитва.

Пребывая в непрестанной молитве, святые Апостолы сподобились в день Пятидесятницы принять Духа Святого. Инок, пребывающий в непрестанной молитве, становится способным также к принятию в свою духовную храмину Благодати Духа Святого. Иноки Первенствующей Церкви Христовой непрестанно упражнялись в молитве, память Божия всегда была с ними. Непрестанный делатель молитвы преподобный Антоний Великий завещал всем инокам непрестанное памятование имени Иисуса Христа.

Во времена расцвета древнего монашества непрестанною молитвою занимались все иноки. Св. Иоанн Лествичник свидетельствовал, что иноки одного из александрийских общежитий, которое он сам посетил, «и сами за трапезою не престают от умственного подвига, но условленным и введенным в обычай знаком и мановением блаженные напоминают друг другу о молитве, совершаемой в душе. И делают они это не только за трапезою, но и при всякой встрече, при всяком собрании» [1880].

Благотворное действие непрестанной молитвы выше всякого объяснения. Только тот инок, который ощутил в себе плоды непрестанной молитвы, может знать о них, но не всегда бывает способен поведать об этом другим, потому {стр. 659} что непрестанная молитва и ее плоды есть великий дар Божий, необъяснимый человеческим разумом и словом.

Непрестанная молитва — это верный путь, ведущий инока к Богу. Святой Исаак Сирский говорит: «Иначе, как непрестанною молитвою, невозможно приблизиться к Богу». Естественно, что непрестанная молитва не может быть достоянием новоначального. Чтоб стать способным к ней, новоначальный должен долгое время приучать себя к частой молитве. К частой молитве инок может приучать себя в любую свободную минуту, а также исполняя различные монастырские послушания, не связанные с умственной деятельностью. Епископ Игнатий дает такой совет всем инокам: «Выпало ли тебе кратчайшее свободное время? Не убей его в праздности! Не убей его, употребив на какое-либо несбыточное и пустейшее мечтание, на какое-нибудь суетное, ничтожное занятие! Употреби его на упражнение молитвою… Если случится, по немощи, или правильнее, по свойству падшего естества, увлечься обольстительными мечтаниями и помыслами, — не унывай, не расслабляйся. Раскаявшись пред Богом в твоей легкомысленности, …приими меры предосторожности. Кто не приучится к частой молитве, тот никогда не получит непрестанной» [1881].

Значение скорбей в духовной жизни инока. Долгий опыт подвижнической жизни привел владыку Игнатия к убеждению, что скорби имеют большое значение для духовного роста монаха. Каждый инок, живущий безмятежной, не возмущаемой никакими скорбями жизнью, в силу греховности, присущей каждому человеку, может всецело прилепиться душой к земле, прийти в состояние духовной теплохладности и совершенно забыть о своем небесном отечестве.

Напоминанием непостоянства всего земного, ослаблением действия страстей скорби способствуют спасению каждого человека. Преосвященный Игнатий говорил, что скорби противодействуют нашему падению и способствуют нашему восстанию. По причине необходимости скорбей Христос Спаситель ведет «стезею скорбей» Свое стадо в страну блаженной вечности. «Тому, — говорит Святитель, — {стр. 660} кто отказывается от скорбей, Он возвещает решительно: Иже не возмет креста своего и в след Мене грядет, несть Мене достоин (Мф. 10. 38)» [1882]. Скорби для монаха так же, как и для мирянина, по мнению Владыки, являются «чашей Христовой», которая делает земных участников этой чаши причастниками непрестающего наслаждения в жизни вечной.

Указывая иноку путь всецелого устремления к Богу, скорби делают его способным на все в этой жизни смотреть очами веры и надежды. «Чаша Христова, — свидетельствует епископ-аскет, — отверзает вход в страну разума духовного, состояния духовного; вшедший туда и причастившийся трапезы утешения духовного соделывается мертвым миру, бесчувственным к временным скорбям и лишениям, начинает совершать свое земное странствование как бы несущийся по воздуху превыше всего — на крыльях веры» [1883].

Преосвященный Игнатий учил, что иноческие скорби возникают из четырех источников: из падшего естества, из мира, от людей и от демонов.

Падшее человеческое естество — основной источник всех скорбей, оно порождает разнообразие греха, делает человека восприимчивым к соблазнам мира, служит поводом к восстанию людей друг против друга и дает повод падшим духам приступить к человеку. Скорби, возникающие от всех четырех перечисленных причин, при терпеливом перенесении их делают инока более совершенным в духовной жизни. Скорби, возникающие от падшего естества, научают инока надеяться не на себя, а на Бога, доставляют ему опытное познание своего падения и необходимость Искупителя.

Скорби от греховного мира научают превратности земной жизни и воспитывают в нем хладность ко всему временному.

В жизни каждого инока бывают скорби и от окружающих его людей. Эти скорби смиряют гордость, присущую сердцу каждого человека, и способствуют деятельному осуществлению заповеди о любви к врагам. Святитель Игнатий неоднократно в своих творениях рассматривает вопрос, как инок должен относиться к людям, причинившим ему {стр. 661} скорбь. Владыка учил, что в скорбных обстоятельствах людей нужно оставлять в стороне и благоговейно обращать свой взор к Богу, Который для нашего же блага попускает нам скорби через людей. К одному священноиноку, находившемуся в скорбных обстоятельствах, Владыка писал: «Люди, наносящие скорбь, и скорбные обстоятельства, — только орудия во всемогущей деснице Божией».

Монаху, научившемуся переносить скорби от своего падшего естества, от мира и от людей, попускаются скорби от лукавых духов. Лукавые духи первоначально восстают на подвижника через падшее естество, затем наносят скорби чрез мир и ближних, и когда инок выходит победителем первых трех видов скорбей, ему может быть попущена открытая брань с падшими духами. Победитель в этой брани становится причастником особых духовных дарований. Несмотря на огромную значимость скорбей в деле спасения, инок сам никогда не должен искать скорбей, а по мере своих сил «стараться о уничтожении причин скорбей, если это зависит от него». Если же он не смог отвратить скорбь, то нести ее безропотно, помня, что Господь никогда не посылает скорбей выше сил человека. Соразмерно скорбям подает и благодатную помощь, а тем, кто был мужественен в скорби, дарует обильное утешение по миновании скорби.

Епископ Игнатий, наблюдая за монашеством своего времени, свидетельствовал, что скорби иноков непрестанно увеличивались. В этом он видел милосердное попечительство Божие к монахам его времени. При постепенном ослаблении иноческих подвигов скорби становились непременным условием достижения спасения. Каждый монах всегда должен быть готов встретить любую скорбь и не ждать упокоения. Спокойствие внутреннее и внешнее подается лишь тому, кто искренне считает себя недостойным его.

Особенно большое значение в числе больших скорбей епископ Игнатий придавал болезням. Как уже говорилось в жизнеописании Владыки, он всю свою жизнь непрестанно болел. Терпеливо перенося многие болезни, Владыка видел в них великую милость Божию к себе. Об этом он писал своему другу: «Судьбы Божии помогают тем, которые имеют искреннее, хотя и немощное намерение спастись. Тебе известно, как рано мне были посланы болезни. {стр. 662} Вижу, что болезненность моя есть дар Божий: она обуздывает меня и, лишая временного благоденствия, привлекала ко мне вечную милость Божию» [1884].

Каждому иноку непременно в жизни встретятся скорби. По мнению Владыки, для тех иноков, которые последуют Христу, подобно верховному Апостолу Петру и первозванному Андрею, предназначен крест. Те, кто обращаются ко Христу, как разбойник, того удел — опять крест. Для первых крест — венец, для вторых лествица в небо. Крест — скорби удел всех последователей Христа.

Всем инокам Владыка напоминает: «Каковы бы ни были наши обстоятельства… — невозможно быть Христовым без креста, «еже есть, — говорится в пострижении в монашество, — готову присно быти к подъятию всякой скорби», которую Промыслитель нам попустит» [1885].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.