7 Отец Масьель, владыка собственности

7

Отец Масьель, владыка собственности

Отец Кристофер Кунце начал работать в Конгрегации по делам Духовенства в декабре 1997 года, когда ему было 36 лет. Его все больше восхищал кардинал Дарио Кастрилльон Ойос. Этот колумбиец с серебряными волосами и манерами патриция, вспоминал отец Кунце, «говорил на всех современных языках и знал арабский, венгерский и русский». Журналисты, пишущие о Ватикане, считали кардинала Кастрилльона papabile, то есть таким прелатом, который может стать очередным папой.

Улыбчивый, с редеющими светлыми волосами и ростом метр восемьдесят восемь американец Крис Кунце стал доктором богословия в университете, который был открыт в Риме его религиозным орденом, носящим название Легион Христа. Ватикан выплачивал ему заработную плату около $28 тысяч в год, и Кунце пересылал эти деньги Легиону. Священника ценили за то, что он говорил по-немецки. Кардиналу Кастрилльону нужен был подручный для ведения дел из Германии и Австрии. Кунце провел несколько лет в архидиоцезии Кельна в качестве университетского капеллана, он должен был помогать сети учебных заведений Легиона. Существуют такие старинные ордена, связанные с учебными заведениями, как иезуиты и доминиканцы, Легион же Христа начал свою деятельность лишь полстолетия назад, во время Второй мировой войны. Его основатель с экзотическим именем Марсиаль Масьель Дегодалло был родом из Мексики. Он воспитывал боевую духовность и славился непреклонной верностью папе.

Отец Масьель подружился с Кастрилльоном в конце 1980-х, когда последний возглавлял совет епископов Латинской Америки. Кастрилльон, удостоившийся похвалы Габриеля Гарсии Маркеса, который назвал его «деревенским человеком с орлиным профилем», был яростным противником латиноамериканской теологии освобождения. По словам ее представителя бразильского богослова Леонардо Боффа, «церковь рождается из веры бедных»[315]. Кастрилльон считал, что нужно помогать бедным, но ориентировался по ветру, дующему из Рима. В 1985 году кардинал Ратцингер нанес удар по бразильским епископам, повелев Боффу в течение года соблюдать «молчание», что сделало этого писателя-францисканца национальным героем. Бофф, который некогда был учеником Ратцингера в Германии, сравнивал трибуналы Ватикана «с кафкианскими судебными процессами, где обвинитель, обвиняемый, адвокат и судья – одно и то же лицо»[316]. Бофф хотел, чтобы суд над его богословием был открытым. Ратцингер обвинял Боффа в «некритичном использовании марксистского анализа»[317]. Профессор Гарвардского богословского института, бесстрастно описывающий этот конфликт, пишет:

На судьбоносной встрече в колумбийском городе Меделлине в 1968 году епископы Латинской Америки заявили, что церковь должна делать выбор в пользу бедных. Это положение отражает теология освобождения. Она представляет собой стремление интерпретировать Библию и христианство с точки зрения бедных. В ней нет никаких либеральных или модернистских отклонений. Скорее это особый метод, попытка взглянуть на жизнь и учение Иисуса глазами людей, которых обычно исключают или не слышат… [Сторонники теологии освобождения] тесно связаны с распространенными в Латинской Америке «базовыми христианскими общинами». Это группы живущих рядом католиков, многие из которых принадлежат к социальным низам, которые изучают Библию, черпая в ней вдохновение для политической борьбы на местном уровне. Таким образом, теология освобождения – это, с одной стороны, альтернатива академическому и церковному богословию с его иерархическим подходом, а с другой стороны – руководство к действию для отверженных людей, которыми все пренебрегают[318].

«Бофф должен просить прощения у Бога, – сурово говорил Кастрилльон, – и когда Бог ему ответит, мы с папой еще подумаем, прощать его или нет»[319].

Когда в 1996 Иоанн Павел II призвал Кастрилльона на службу в Курию, отец Масьель послал молодых членов Легиона, чтобы те помогли перенести вещи прелата в его новую квартиру в Ватикане. Кастрилльон был за это благодарен, хотя носильщики сломали ножку его рояля, так что ее пришлось ремонтировать. Посылая семинаристов исполнить тяжелую физическую работу, отец Масьель тем самым добивался расположения важных лиц Ватикана.

Крис Кунце увидел в этом просто лишь проявление любезности со стороны Масьеля.

В Риме еще царил оставленный войной беспорядок, когда в 1946 году туда прибыл никому не известный молодой священник Масьель, надеющийся получить аудиенцию у папы Пия XII. Его рукоположили лишь два года назад, но эта церемония в Мехико была заснята на кинопленку: 24-летний юноша стоял перед алтарем со сложенными руками и глубоко вздыхал – получилась красивая сцена начала великого пути. Позднее Легион, занимавшийся прибыльными сделками, использовал эти кадры для повышения своего престижа[320]. Масьель основал свой орден, когда частным образом готовился стать священником с помощью епископа Франсиско Гонзалеса Ариаса, своего дяди (четыре его дяди были епископами), который и рукоположил своего племянника. 26-летний Масьель приехал в Рим из Мадрида, где он думал наладить учебу своих соотечественников, поскольку правительство Франко объявило о готовности обучать семинаристов из Латинской Америки испанскому языку. Министр иностранных дел Испании Альберто Мартин-Артахо сказал Масьелю, что ему нужно получить одобрение Ватикана – считают ли там, что его мексиканским «апостольским школярам» пойдет на пользу изучение испанского[321].

С помощью нескольких самых богатых мексиканских семей, включая семью президента Мигуэля Алемана Вальдеса, Масьелю удалось добиться встречи с Клементом Микарой, недавно ставшим кардиналом. Высокий худощавый священник с темно-русыми волосами не знал итальянского, но, к счастью, тучный 67-летний дипломат Микара говорил по-испански. Как рассказывает один священник, хорошо осведомленный о финансовых делах Легиона, при встрече Масьель вручил Микаре $10 тысяч, «огромную сумму для города, разрушенного войной»[322]. В книге «Легион Христа: история» (почти целиком надиктованной Масьелем и изданной орденом) ничего не говорится о передаче денег Микаре, хотя там сказано, что Масьель путешествовал с «конфиденциальным документом и определенной суммой денег», полученными от апостольского делегата (нунция) в Мексике для передачи кардиналу Николе Канали, председателю комиссии по делам государства Ватикан[323]. Канали, который во время войны горячо симпатизировал фашистам, было несложным найти общий язык с Масьеле – поклонником генерала Франко[324]. Двое кардиналов помогли Масьелю получить аудиенцию у папы Пия XII. Масьель вернулся в Мадрид с письмом, которое открывало возможность изучать испанский перед мексиканскими семинаристами. Но почему Святейший Престол с его налаженными каналами передачи документов доверил секретные материалы священнику, у которого не было дипломатического паспорта? Все объясняет другая часть истории, «определенная сумма денег».

Масьель обладал даром Мидаса – все, к чему он прикасался, превращалось в золото. Его история – это легендарная история о том, как один-единственный человек соблазнил деньгами влиятельных членов Римской Курии, которым пришлось пойти против своей совести. Масьель налаживал отношения с различными властными консерваторами: от мексиканского миллиардера Карлоса Слима (которого некоторые считали богатейшим человеком всего мира) до Томаса Моногана, создателя сети ресторанов Domino’s Pizza и Университета Аве Мария во Флориде. Гарвардский профессор права Мэри Энн Глендон, говорившая, что Масьель «лучится святостью», стала послом Джорджа Буша-младшего при Святейшем Престоле. Масьель налаживал отношения с самыми знаменитыми католическими консерваторами ради процветания Легиона или ради собственного процветания. К таковым, среди прочих, принадлежали: бывший директор ЦРУ Уильям Кейси; отец Ричард Джон Нейхауз, издатель журнала First Things и неутомимый пропагандист Масьеля; консервативный активист и биограф папы Иоанна Павла II Джордж Вейджел; Уильям Беннет, главный борец против наркотиков при Рейгане, ставший затем комментатором CNN; Уильям Донохью из Католической лиги; Стив Мак-Эвити, продюсер фильма Мела Гибсона «Страсти Христовы»; бывший губернатор Флориды Джеб Буш; бывший сенатор Пенсильвании Рик Сенторум, выступавший на собраниях Легиона, как и бывшая журналистка CNN Делия Галлахер. Список можно было бы продолжить.

Но именно Иоанн Павел II и сановники Ватикана дали добро на деятельность Масьеля, намеренно не замечая следы испорченности в человеке, которого члены Легиона называли Nuestro Padre, «отец наш». Масьель умело торговал новой ортодоксией, этикой богатства как добродетели, которая в умах прелатов Ватикана одержала победу над идеализмом теологии освобождения. Эта вера в рыночную религию ясно проявилась во время посещения Иоанном Павлом Мексики в 1999 году, когда с одобрения Ватикана повсюду на улицах продавались сувениры, связанные с папой, и сумочки с папским гербом. Ученый Элио Масферрер Кан подверг критике такое богословие процветания[325], позолоченную двоюродную сестру евангелия процветания, которое проповедуют некоторые пятидесятники, очарованные бизнесом. Масьель в буквальном смысле воплощал в себе богословие богатства. Величайший фандрайзер церкви современности, Масьель превращал религию в деньги и покупал у Ватикана защиту, позволявшую не делать тайны его жизни достоянием публики. На протяжении большей части его жизни это работало.