Харизма в бухгалтерии
Харизма в бухгалтерии
У Содано были практические причины сделать так, чтобы Легион Христа получил одобрение Святейшего Престола. На карте стояла его собственная репутация. Фотографии кардинала украшали холлы кампуса Регина Апостолорум и центра Регнум Христи в Риме. Легион добивался поддержки важнейших служащих Курии, щедро оплачивая им совершение месс: они получали от $2500 до суммы в несколько раз больше, в зависимости от важности церемонии. В 2006 году Масьель удалился в Котиху, а семинаристы Легиона бегали по Риму, раздавая сторонникам ордена из Курии корзины с рождественскими подарками в виде изысканных вин и испанских окороков стоимостью в тысячу долларов. Масьель ушел, но его беспокойная – и она действительно стала для кого-то источником беспокойства – деятельность вросла в инфраструктуру Ватикана.
При своем бюджете в $650 миллионов Легиону приходилось руководить сложными операциями по сбору денег из Хэмдена, штат Коннектикут, где в лучшие времена в 2005 году на орден работала сотня нанятых профессионалов. «Если работник заболевал, они изо всех сил старались ему помочь, – сказал мне Фредрик Акерблом, работавший на Легион. – Если у кого-то находили рак, он продолжал получать свою зарплату и ему оказывали помощь. Это меня привлекало и вызывало мое уважение. Однако они не заботились о здоровье братьев [Легиона]. Они обсуждали это между собой и говорили, что молодые люди должны претерпеть это ради Христа, в результате чего семьи оплачивали их страховку».
Мэри Кунце – мать Криса Кунце, работавшая в госпитале Ильм-Грув (штат Висконсин) специалистом по биоэтике, – много размышляла о судьбе своей дочери, которая в 2010 году жила в общине Регнум Христи в Дублине, принеся свои обеты пятнадцать лет назад. «Я беседовала с Элизабет хотя бы раз в месяц, – сказала она мне. – В последний раз я спросила, брали ли у нее мазок шейки матки или делали ли ей маммографию. Там никогда не делали подобных вещей. Во время последнего медосмотра у нее не проверяли ни кровь, ни мочу. Их не заботило здоровье таких тихих скромных людей, как моя дочь. Она там не получает никаких денег и не может приехать домой, если мы ей не вышлем денег, и лишена даже элементарного медобслуживания. Ей уже сорок пять, и в таком возрасте женщинам нужно проходить эти простейшие тесты. У них нет страхования здоровья. А это ужасно богатый орден! Она говорит, что счастлива заниматься Божьим делом, но я в этом сомневаюсь – они умеют промывать мозги. Эти женщины не смеют просить о том, что им нужно. Им кажется, что подобные просьбы эгоистичны. Они не обладают основными правами человека. Я бы хотела, чтобы Бенедикт навел у них порядок».
«По большей части страхованием членов Легиона и Движения занимается орден, – сказал мне официальный представитель Легиона Джим Фэр. – Обычно это не страховой договор, но мы просто платим за оказанную помощь».
Роберта Гарса, младшая сестра отца Луиса Гарсы, ставшего заместителем главы Легиона, рассказала о том, что случилось, когда ее сестра, член Регнум Христи, переехала из Рима в Мексику: «Они полагали, что мы должны оплачивать расходы на ее лечение – а это были немалые деньги. Так, ей удалили селезенку и пролечили все зубы, я не говорю о мелких расходах. Похоже, там она не проходила регулярных осмотров и ей не назначали профилактических мер, когда ею занимался Легион, и вот она приехала домой, и за все накопившиеся за эти годы медицинские проблемы должна расплачиваться ее семья».
Акерблом был членом Регнум Христи в Коннектикуте, а затем вернулся в свою родную Швецию. «Со временем, – объяснил он, – я понял, что наши жертвователи видели в любой критике Легиона нападение на веру. Легион умело расправлялся с проблемой критики: мы никогда не говорим плохо о тех, кто нас ругает. Жертвователям казалось, что их преследует либеральная среда. Члены Легиона приучили всех к мысли, что они окружены врагами и что любое негативное высказывание в их адрес свидетельствует об испорченности падшего мира».
«Мы рассылали миллионы, – продолжал Акерблом, – буквально миллионы писем потенциальным жертвователям. Всех привлекал образ молодых людей в сутанах. Он задевал какие-то глубокие струны в людях, он давал надежду на то, что в церковь вернется прошлое, когда здесь были приличные молодые люди ортодоксальных взглядов на веру и консервативных взглядов на жизнь. Нам удавалось собирать много денег. Когда я этим занимался, меня беспокоило то, что я не знаю, что будет с этими деньгами, когда мы отдадим собранные пожертвования».
Работники, занимавшиеся в Хэндеме сбором денег, вели телефонные переговоры, обращались к жертвователям напрямую по электронной почте, встречались с ними и вели базу данных с помощью Регнум Христи, чтобы выискивать богатых сторонников.
Один анонимный источник ознакомился с отчетом Легиона об анализе этой базы данных в 2005 году.
В отчете использовался термин «критически важный дар – это единое пожертвование наличными в сумме $10 тысяч и более». Между 2002 и 2004 гг. (когда дело Масьеля лежало в трибунале Ратцингера без движения) особое внимание отчет обращал на 295 крупных жертвователей, как их там называли, которые вносили по $10 тысяч и выше за раз. 48 процентов пожертвований были получены благодаря прямым письменным обращениям.
Чтобы изучить критический путь этих жертвователей при прямом письменном обращении, было составлено и проанализировано 137 досье с историей отношений с ними.
Почти 70 % (95 из 137) исследованных жертвователей встречались со священниками или братьями Легиона, а в 80 случаях из 137 (58 %) имело место позитивное критическое событие – то есть такое событие, благодаря которому жертвователь изменил свое отношение к Легиону, – о чем можно судить по заметкам в досье жертвователя…
Тем не менее лишь среди крупных жертвователей идентифицируемое критическое событие влияет на размер пожертвования. Это позволяет предположить, что критическое событие – и тесные межличностные взаимоотношения, которые его спровоцировали, – играют более важную роль в случае крупных пожертвований.
Далее идет анализ «критических событий», и отчет разъясняет:
Когда жертвователи связаны с Легионом на глубоком уровне – либо через духовное руководство священника Легиона, либо через вхождение в Регнум Христи, – они жертвуют щедрее. По словам епископа Альфреда Стэнвея [Епископальная церковь], «деньги следуют за служением».
В нашем случае деньги следуют за харизмой[537].
По определению покойного иезуитского богослова кардинала Эвери Даллеса харизма есть «дар благодати, дающийся не для личного освящения человека, но для блага других»[538]. В религиозном ордене харизма определяет его особенности, его видение, его уникальный характер. Доминиканцы занимаются преподаванием и славятся своими проповедями; францисканцы посвящают себя бедным; иезуиты ценят аналитическое мышление и ученость и стремятся стать «людьми для других» в своем служении.
По свидетельству отчета с анализом пожертвований, жертвователи Легиона «отзываются на то, что отличает Легион от Опус Деи, Красного Креста или Нотр-Дам: на тот путь апостольской миссии и духовной подготовки священников, мирян и мирянок, который проложил отец Масьель».
Легион распространял книгу о духовной жизни отца Масьеля «Псалтырь моих дней». После его смерти орден признал, что многое там переписано из книги «Псалтырь моих часов» испанца Луиса Лусии, христианского демократа, который писал свой труд в тюрьме в 1930-х. Лусия умер в Валенсии в 1943 году. Испанские члены Легиона сообщили Католическому агентству новостей, что текст Масьеля включает «восемьдесят процентов содержания и стиля оригинала»[539] – иными словами, речь идет просто о краже.
Харизмой Масьеля был сбор денег.
В отчете Легиона о пожертвованиях перечисляются семь жертвователей в порядке их значения. Около каждого имени стоят графы «принесенная суммарная прибыль» и «критическое событие». Первым в списке значится жертвователь, «принесенная суммарная прибыль» от которого составила $10,686341 миллиона. Критическое событие произошло во время проведения духовных упражнений в нью-йоркском центре Легиона в Торнвуде: это было «сильное духовное переживание и духовное руководство» двух членов Легиона, обозначенных инициалами. «Желает помогать ЛХ», – стояло в конце.
Второе место занимал жертвователь, принесший $1,043629 миллиона, который пережил «критическое событие, участвуя» в качестве «соведущего супруга» в программе «Фамилиа».
«Фамилиа» – это программа служения семьям, которую Легион отнял от его основателей, Пола и Либби Селлорс. Эта пара наняла юриста и получила компенсацию во внесудебном порядке[540]. Информация об этом была передана в Ватикан монсеньору Шиклуне.
Третий в списке жертвователь принес доход в размере $308,435 тысячи; он «встречался со священником и братом ЛХ; дочь вовлечена в [молодежную] программу отца Масьеля».
О четвертой жертвовательнице (принесшей $204,772 тысячи) говорится: «Включена в РХ, расположена, смерть мужа дала ей свободные деньги».
И так далее, до десятого дарителя ($145,052 тысячи), о котором в графе «критическое событие» говорится: «Включен в РХ» – то есть в Регнум Христи, и это значит, что сделка завершена.
После публикации коммюнике Ватикана, вынудившего Масьеля сойти со сцены, руководители Легиона могли перегруппироваться и продолжать работу с ватиканскими чиновниками. Легион через свое новостное агентство Zenit иногда сообщал, что глава ордена отец Альваро Коркуэра встретился с Бенедиктом. Можно представить себе, что папа оказался в трудном положении. Как и в случае с Обществом св. Пия Х, эта группа отклонялась от ортодоксии, а кроме того привыкла жить в послушании у психопата. Легион представлял другой полюс в спектре нравственного релятивизма: духовная подготовка священников и семинаристов, принимавших частные обеты никогда не говорить дурно о Масьеле, была подчинена его тирании. Частью культуры Легиона было расточать похвалу Масьелю и защищать его имя. Шиклуна, важнейший советник Ратцингера по каноническим вопросам, собрал немало материалов, позволявших закрыть орден, в случае чего СМИ бы заговорили о папе, готовом совершать реформы. Что же его остановило? Папа мог выбрать одно из двух, и любое решение было не слишком простым.
В случае закрытия Легиона требовалось бы проводить переподготовку его священников, семинаристов и членов Регнум Христи, включая терапию и пастырское консультирование – а это нелегкая задача. Это был бы путь нравственного абсолютизма. Как писал Камю: «Сверхчеловеческое – так люди называют задачи, на решение которых уйдет много времени, ничего больше»[541].
Либо он мог показать гибкость и выбрать путь нравственного релятивизма, терпеливо отнестись к членам Легиона с их искаженными жизнями, установить контроль Ватикана над орденом, получить доступ к его финансам и отложить приговор, чтобы оставить этот «бренд», сохранить их репутацию.
Решение 2006 года отражало конфликт между моральным абсолютизмом Бенедикта и его гибким подходом к испорченному ордену. Под влиянием Содано папа принял решение спасти орден, основатель которого был изгнан. Легион здесь же показал раздвоенность своего сознания, заверяя о верности Бенедикту и одновременно говоря о том, что Масьель «с чистой совестью» решил, подобно Иисусу, не защищать себя. Легион на своем внутреннем рынке стал убеждать своих приверженцев в том, что, поскольку дело Масьеля никогда не разбиралось судом, их основатель невинен.
Юрист Гленн Фавро, проведший тринадцать лет в ордене, вспоминал: «В Легионе меня больше всего поражала одна вещь: им нужно было постоянно себя защищать. Они находили свою идентичность, когда противопоставляли себя другим – критикам Масьеля, врагам Легиона. А если отнять у них Масьеля – кто бы они такие были?»
Эту «стратегию сдерживания» в версии 2006 года Ватикану пришлось резко поменять, когда в 2008 году Легион сообщил своим приверженцам, что у Масьеля есть незаконная дочь. Глава ордена Коркуэра, которого долго терзали мигрени и бессонница, посещал различные общины и дома и открывал эту страшную тайну. Как долго ее скрывали? Вероятно, и Коркуэра, и аскетический Луис Гарса, главный финансист ордена, уже давно знали, что деньги, пожертвованные Легиону, идут на содержание семьи Масьеля в Мадриде. Когда Коркуэра сообщил об этом Бенедикту? Некоторые сторонники Легиона приносили извинения в том, что ранее защищали отца Масьеля. «Это странно, необъяснимо и никак не соответствует облику католического священника», – заявил с подобающей осторожностью один официальный представитель Легиона[542]. Некоторые известные священники Легиона оставили орден.
И потому в 2009 году Ватикан распорядился о проведении расследования, касающегося всего ордена. Это был беспрецедентный случай за всю историю церкви современного периода.
Легион с его двусмысленной идентичностью стал для Ватикана Смоляным Чучелком из «Сказок дядюшки Римуса» – клейким истуканом в чаще лицемерия, к которому прилипли церковные сановники и папа Бенедикт в момент скандалов 2010 года.
Эти события получили необычайно широкую огласку в Италии, а в то же самое время против Святейшего Престола был подан в Орегоне американский иск со стороны жертвы одного священника, который переехал из Ирландии в Америку[543]. Когда апелляционный суд Орегона отказался отклонить обвинение Ватикана как соучастника преступления, адвокат Джефф Эндерсон получил ту точку опоры, о которой мечтал многие годы. В этом же году Джеффу Эндерсону и папе Бенедикту предстояло оказаться на двух полюсах скандала, причем по иронии судьбы оба они выступали как защитники справедливости для жертв Масьеля.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.