Мария Магдалина

Мария Магдалина

Среди женщин, которые видели распятие на кресте, была Мария Магдалина:

Мф., 27: 55–56. Там были также и смотрели издали многие женщины, которые следовали за Иисусом из Галилеи, служа Ему; между ними были Мария Магдалина и Мария, мать Иакова и Иосии, и мать сыновей Зеведеевых.

Кроме того, она была у гроба на рассвете в воскресенье:

Мф., 28: 1. По прошествии же субботы, на рассвете первого дня недели, пришла Мария Магдалина и другая Мария посмотреть гроб.

Мария Магдалина означает «Мария из Магдалы». Магдала — это был город на западном берегу Галилейского моря. Его точное местоположение неизвестно, но, возможно, это был пригород Тивериады.

Единственное упоминание о Марии Магдалине в Евангелии, кроме как о свидетельнице распятия и воскресения Иисуса, есть как о женщине, вылеченной Иисусом:

Мк., 16: 9. Воскреснув рано в первый день недели, Иисус явился сперва Марии Магдалине, из которой изгнал семь бесов.

Кроме того, об этом сказано также у Луки, хотя и не в связи с воскресением, а с более ранним периодом, когда Иисус был еще в Галилее:

Лк., 8: 1. После сего Он проходил по городам и селениям, проповедуя и благовествуя Царствие Божие, и с Ним двенадцать, и некоторые женщины, которых Он исцелил от злых духов и болезней: Мария, называемая Магдалиною, из которой вышли семь бесов…

Мария Магдалина, согласно традиции, считалась проституткой, раскаявшейся в результате встречи с Иисусом. В таком случае эти семь бесов можно считать бесами вожделения.

Это было возможно только потому, что о ней в Евангелии от Луки упоминается почти сразу после рассказа о другой женщине. Это она вошла в дом, где Иисус обедал с одним фарисеем:

Лк., 7: 37–38. И вот, женщина того города, которая была грешница, узнав, что Он возлежит в доме фарисея, принесла алавастровый сосуд с миром и, став позади у ног Его и плача, стала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей, и целовала ноги Его, и мазала миром.

Эта грешница, действительно, была, по всей вероятности, проституткой, но нигде в Библии нет ни одного прямого отождествления этой женщины с Марией Магдалиной. Одержимость бесами, как это было с Марией Магдалиной, является признаком того, что сегодня мы назвали бы не чем иным, как психическим заболеванием. Гораздо более обоснованно было бы считать Марию Магдалину исцеленной сумасшедшей, а не раскаявшейся проституткой.

Однако слово «магдалина» теперь используется в отношении к раскаявшейся проститутке или к дому для раскаявшихся проституток. А поскольку Мария Магдалина, как раскаявшаяся грешница, всегда показывается на картинах с глазами, красными и вспухшими от плача, то слово «maudlin» («плаксивый») в английском языке стало означать слезливого или эмоционально раскисшего человека.

Присутствие в Евангелии Марии Магдалины может объяснить загадку воскресения, — почему в него поверили и в то же время не поверили.

С одной стороны, по-видимому, ученики приняли на веру воскресение и продолжили проповедовать учение Иисуса на этой основе, так что их последователи через три столетия покорили всю империю.

С другой стороны, если Иисус действительно восстал из мертвых, то почему это не стало сигналом для шумного приветствия Мессии и восстания против Рима, чего и боялись власти?

Можно было бы реконструировать ход событий вроде следующего. Мария Магдалина была первой, кто увидел воскресшего Иисуса:

Мк., 16: 9—11. Воскреснув рано в первый день недели, Иисус явился сперва Марии Магдалине, из которой изгнал семь бесов. Она пошла и возвестила бывшим с Ним, плачущим и рыдающим; но они, услышав, что Он жив и она видела Его, — не поверили.

Однако рассказ Марии Магдалины, должно быть, в конечном счете убедил оплакивавших учителя учеников, которые, в конце концов, страстно захотели поверить в то, что Иисус действительно был Мессией и восстал из мертвых.

Как только поверили в рассказ Марии Магдалины о пустой могиле и Иисусе, который явился ей, естественным образом в более позднее время возникли подтверждающие рассказы. Появились рассказы об Иисусе, явившемся данному ученику, или о том, что произошло в тех или иных обстоятельствах, и множество этих историй было записано в Евангелиях в то время, когда они стали записываться. Но очевидно, все это опиралось только на слова одного свидетеля — Марии Магдалины.

Однако Мария Магдалина была одержимой «семью бесами». Она была сумасшедшей или, во всяком случае, с серьезно нарушенной психикой, и ее поведение могло оставаться довольно неустойчивым, и ее поэтому можно было считать «тронутой». Даже если она и проявила заметные признаки улучшения здоровья под влиянием Иисуса, потрясения, связанные с арестом, судом и распятием, вполне могли расстроить ее снова и сделать ее легко подверженной галлюцинациям.

Кроме тех учеников, которые, возможно, приняли ее историю только через некоторое время, не было никого, кто поверил в это сразу. Возможно, когда она что-то говорила, люди обычно пожимали плечами, воспринимая это как бред сумасшедшей.

Отсюда следовало бы, что, хотя ученики и могли поверить (и тем более пылко, по мере того как проходило время), не было никакого всеобщего признания правдивости этого рассказа. И не было никаких беспорядков и, конечно, никакого восстания против Рима.

Точка зрения в Евангелиях, конечно, заключается в том, что Иисус воскрес и явился не одной только Марии Магдалине, но множеству людей в нескольких различных случаях, идя и говоря с ними. Матфей описывает, как ученики возвращались домой после того, как услышали рассказ о воскресении:

Мф., 28: 16–18. Одиннадцать же учеников пошли в Галилею, на гору, куда повелел им Иисус, и, увидевши Его, поклонились Ему; а иные усомнились. И приблизившись Иисус сказал им: дана Мне всякая власть на небе и на земле:

Чтобы объяснить неверие иудеев вообще, Матфей выдвигает довольно маловероятный рассказ, который не обнаруживается в остальных Евангелиях. Он говорит, что первосвященники подкупили хранителей гробницы, чтобы те сказали, что они заснули и что, в то время как они спали, ученики Иисуса выкрали тело, и этот Иисус в действительности не воскресал.

Тем, что делает этот рассказ маловероятным, является сон, поскольку для воинов на посту это всегда смертный грех и навряд ли стража могла взять деньги и принять на душу такой грех. Несмотря даже на то что священники обещали защитить их от последствий, если бы Пилат услышал о том, что они спали при исполнении служебных обязанностей, то сомнительно, что они избежали бы наказания. Однако Матфей говорит именно об этом, и он заключает:

Мф., 28: 15. Они, взяв деньги, поступили, как научены были; и пронеслось слово сие между иудеями до сего дня.