6. Как ФСБ борется с прессой на просторах России

6. Как ФСБ борется с прессой на просторах России

В русской провинции независимую прессу не любят. Инициаторами этой нелюбви выступают сами власти, погрязшие в коррупции: Обычно для борьбы с прессой они используют самую грубую силу - милицию. ФСБ привлекается ими лишь в сложных случаях.

Следует также отметить, что в российской провинции ФСБ еще сильнее и влиятельнее, чем в Москве. Причина этого чисто психологическая - люди по-прежнему боятся спецслужб, как и в советские времена. Да и провинциальные нравы более консервативны, чем столичные.

Кроме того, в провинции с журналистами привыкли не церемониться, в отличие от Москвы. Только здесь есть куда пожаловаться, например, в правозащитные организации или иностранным корреспондентам. В провинции всего этого нет. Лишь малая часть случаев жестокого давления на прессу становится достоянием гласности. Огромную роль в этом играет Фонд защиты гласности - общественная организация, защищающая свободу слова и права журналистов. Только благодаря этому Фонду страдания провинциальных журналистов России становятся известными россиянам. Поговорим о них поподробнее. Например, о том, как в Волгоградской области милиционер убил журналиста и не только не понес за это никого наказания, но и продолжил службу в милиции!

Для западных журналистов этот случай стал бы чем-то невероятным, но в России он никого не удивляет.

В апреле 1998 года судебная коллегия по уголовным делам Волгоградского областного суда рассмотрела кассационную жалобу осужденного 4 февраля 1998 года Центральным районным судом Волгограда милиционера Константина Солодяшкина. Этот милиционер обвинен в умышленном убийстве журналиста газеты «Крестьянское слово» Александра Коноваленко. Убийство произошло 6 июня 1995 года. Следствие тянулось долгих три года. Убийца был приговорен всего к 5 годам лишения свободы. Такой срок считается в России более чем мягким. Минимальным наказанием за убийство считается 7 лет. А максимальным - расстрел, который в последние годы заменяют на пожизненное заключение. Но суд дал милиционеру Солодяшкину наказание ниже нижнего предела.

Тем не менее милиционер Солодяшкин счел для себя даже такой срок слишком долгим и подал жалобу в областной суд. Суд оставил приговор без изменения. Но ирония в том, что Солодяшкин так и не был взят под стражу, продолжая работать в милиции, арестовывая и привлекая к уголовной ответственности других людей! Возможно ли такое в Америке? Или в Германии? В сегодняшней России - возможно.

16 апреля 1998 года в Саранске, столице Мордовии, небольшой национальной республики в Поволжье, было совершено покушение на главного редактора независимой газеты «Столица С» Станислава Холопова. Утром, когда журналист ожидал редакционную машину у подъезда своего дома, на него напали двое неизвестных и нанесли два удара ножом, задев сердце и печень.

Следует отметить, что Мордовия славится своими суровыми нравами. Именно здесь по решению Сталина в тридцатые годы была раскинута огромная сеть лагерей, существующая и поныне. При Сталине здесь содержались политические заключенные, при Брежневе и Андропове - тоже, но в меньших масштабах. Именно здесь находится печально известный лагерь Явас, принадлежавший КГБ. В секретных документах он упоминался под псевдонимом «Дубравный». Действительно, в Мордовии очень много красивых лесов, но их красота не смягчает нравов местных жителей, четыре поколения которых выросли в тюремной обстановке. Многие дети здесь не знают иной жизни, кроме лагерной - ведь их родители работают в лагерях: отцы - надзирателями, а матери - тоже надзирательницами в женских лагерях, а еще - секретаршами, медсестрами, прослушивательщицами телефонов.

Поэтому для местных жителей убийство журналиста сенсацией не является. Преступникам, нанесшим тяжелые ранения Станиславу Холопову, удалось скрыться. Журналист был доставлен в третью городскую больницу, где ему была сделана операция, длившаяся полтора часа. Состояние его оставалось тяжелым.

Для расследования обстоятельств этого дела была создана оперативно- следственная бригада из сотрудников управления уголовного розыска, следственного управления МВД Мордовии и Ленинского районного отделения милиции. (В Мордовии, как можно видеть, до сих пор сохранились Ленинские районы, переименованные в большинстве крупных городов. Это говорит о том, что коммунисты до сих пор находится у власти в Мордовской республике. А они ой как не любят независимую прессу!.. )

По мнению сотрудников редакции «Столицы С», нападение на Станислава Хо- лопова было связано с его профессиональной деятельностью. Милиция также не исключала такую версию - но почему-то начала обыски с редакции газеты, предполагая, что причиной стали внутренние конфликты в коллективе, и, рассчитывая таким образом найти заказчика преступления. Но часто ли журналисты нанимают убийц для устранения своих коллег по перу?

Необходимо отметить, что на «Столицу С» за последние три года неоднократно пытались оказывать воздействие как официальные власти, так и криминальные структуры. Станиславу Холопову неоднократно угрожали по телефону, фотокорреспондент Эдуард Ретунский был избит, редакция ограблена в мае 1996 года. Кроме того, редакция судилась с МВД Мордовии, против редактора пытались возбудить уголовное дело. 21 апреля 1998 года Фонд защиты гласности обратился к главе Республики Мордовия Н. И. Меркушину и министру внутренних дел республики Ю. А. Ляшеву с письмом, в котором содержится требование «тщательного, квалифицированного расследования покушения на жизнь Станислава Холопова» и выражена надежда на то, что «в руководстве республики и в правоохранительных органах есть еще люди, у которых хватит совести и энергии, чтобы вывести на чистую воду преступников и тех, кто за ними стоит, кто бы они ни были». Надо ли говорить о том, что расследование покушения на независимого журналиста ничем не окончилось?

Похоже, что за милицией стояла местная ФСБ. Особенно явно чувствуется ее влияние в соседнем Татарстане, где установлен жесткий авторитарный режим президента Шаймиева. Будучи еще более авторитарен, чем нынешние московские правители, он старается всячески подчеркнуть свою независимость от Москвы. Но это - независимость особого рода. Она символизирует движение не вперед, к демократии и свободе, а назад, к коммунизму и сталинизму. Недаром местная ФСБ здесь называется КГБ, как и в советские времена. Никого вокруг это не удивляет, и только немногочисленные иностранные туристы в Казани с язвительным смехом фотографируют вывеску КГБ на здании местной контрразведки. Делать это им пока еще разрешают...

КГБ Татарии более влиятелен, чем управления ФСБ в других российских республиках. В событии, о котором я сейчас расскажу, КГБ Татарии формально не участвовал, но дыхание его ощущалось там очень близко.

21 августа 1999 года в Уфе, столице соседней республики Башкортостан, где также царствует по-восточному деспотичный режим Рахимова, сотрудниками милиции были избиты корреспондент «Независимой газеты» Вера Постнова, приехавшая из Казани готовить очерк о митинге оппозиции, и редактор местной газеты «Вместе» Виктор Шмаков. Журналисты оказались свидетелями стычки сотрудников правоохранительных органов с демонстрантами, пытавшимися прорваться через милицейский кордон ко Дворцу нефтяников, где проходил учредительный съезд блока «Вся Россия». Вера Постнова и Виктор Шмаков вместе с несколькими участниками демонстрации были избиты, насильно посажены в автобус и отправлены в Кировское отделение милиции, где журналистов избили еще раз, после чего продержали в камере 12 часов.

Вечером Вера Постнова вместе с активистами татарской националистической оппозиции на автомобиле возвращалась в Казань, но недалеко от города Дюртюли (Республика Башкортостан) их машина попала в аварию. Находившиеся в автомобиле получили травмы различной тяжести и были отправлены в районную больницу.

Многое здесь наводит на размышление: ведь милиция не занимается митингами политической оппозиции, не охотится за журналистами из-за их политических взглядов. Всем этим занимается КГБ Татарии. Не он ли устроил автомобильную катастрофу несчастным журналистам и демонстрантам?..

ФСБ все чаще пытается оказывать давление на журналистов - прямое и косвенное. К прямому относится откровенное воспрепятствование журналистам в выполнении их профессионального долга.

Так, 2 апреля 1999 года в центре Ульяновска на улице Льва Толстого сотрудниками ФСБ был избит фотокорреспондент газеты «Симбирские губернские ведомости» Михаил Вялов, который пытался сфотографировать момент операции по задержанию преступников оперативной группой отдела по борьбе с терроризмом местного ФСБ. Фотокорреспонденту также засветили пленку. Позже пресс-служба ФСБ уведомила редакцию «Симбирских губернских ведомостей», что Михаил Вялов не подвергался избиению. Он просто «споткнулся и упал» в тот момент, когда у него проверяли документы.

Этот пример говорит о том, что в провинции ФСБ действует нагло и безнаказанно, как и его предшественник НКВД при Сталине. Там ФСБ не встречает широкого общественного сопротивления.

Наглость и самоуверенность ФСБ по отношению к журналистам проявляется не только в Ульяновске, на родине Ленина. В Воронеже заведующий отделом права и социальных проблем газеты «Коммуна» Борис Ваулин в ноябре 1988 года обратился к руководителю пресс-службы Управления ФСБ по Воронежской области Александру Тимашову с просьбой уточнить причину ареста заместителя главы администрации Воронежской области, начальника финансового управления Виктора Ситникова. Начальник пресс-службы ФСБ отказался, мотивируя это тем, что «руководство управления не рекомендует давать какую-либо информацию журналистам».

Даже по форме этот ответ был лживым. Ведь ФСБ - военная организация, и ее начальник дает своим подчиненным не рекомендации, а приказы. Но приказ не давать информацию журналистам?.. В наше время это звучит анахронично, напоминает о сталинских временах. Давайте объявим этот приказ лишь вежливой рекомендацией!..

Но на этом история не закончилась. В тот же день воронежский журналист Борис Ваулин обратился к руководителю пресс-службы Управления внутренних дел с той же просьбой. Но и начальник милицейской пресс-службы в информации отказал, сославшись на тайну следствия. А вечером, наверное, начальники пресс-служб ФСБ и МВД встретились в ресторане за бесплатным угощением, поставленным местной мафией, и, умирая от смеха, говорили о том, как они ловко поставили на место зарвавшегося журналиста.

Все чаще ФСБ пытается нагло действовать и в Москве.

По сообщению газеты «Комсомольская правда», сотруднику этого издания Ольге Бакушинской по телефону угрожали люди, представившиеся офицерами ФСБ. В связи с фактом телефонного хулиганства журналистка обратилась в Савеловскую прокуратуру Москвы. Разумеется, это обращение никаких юридических последствий не имело.

30 марта 1999 года в Фонд защиты гласности обратился журналист московской газеты «Версия» Андрей Жданкин. Он сообщил, что после публикации в 11 номере этого издания его статьи «Чекисты без предела», содержащей сведения о покровительстве ФСБ криминальным группировкам в северокавказской республике Адыгея, ему по телефону угрожали неизвестные.

ФСБ пытается использовать прием наглого давления на прессу, выработанный ее сталинскими предшественниками. Он основан на уверенности ФСБ в том, что основная масса населения страны, в том числе и журналисты, не знает своих гражданских прав. Применяя этой прием против столичных журналистов, ФСБ порой терпит сокрушительное моральное поражение.

В мае 1996 года в здании Останкинского военкомата в Москве прогремел взрыв. Как всегда, ФСБ и милиция оказались ни к чему не готовы, и никаких данных о взрыве им получить не удалось. Спецслужбы стали усиленно замалчивать этот взрыв.

И вот в июне следующего, 1997 года, известный московский журналист Александр Подрабинек опубликовал в журнале «Экспресс-хроника» серию статей о взрыве. Естественно, ФСБ потребовало от него выдать материалы, на основании которых он написал статью.

Необразованных чекистов не остановило даже то, что Александр Подрабинек является одним из руководителей Общества «Мемориал», расследующего преступления НКВД-КГБ в сталинскую эпоху.

Разумеется, он отказал ФСБ в выдаче материалов, сославшись на статью 41 Закона РФ «О средствах массовой информации». Этот закон прямо запрещает журналистам выдавать властям источники своей информации, полученной на конфиденциальной основе. Недаром ФСБ так активно выступает за пересмотр этого закона, используя подконтрольные политические партии в Думе - коммунистов и ЛДПР. Новая редакция закона уже готова. В соответствии с ней журналист обязан сообщать источник своей информации даже не суду, а простому следователю, которым может оказаться любой сотрудник ФСБ.

Но вернемся к Александру Подрабинеку. Он не только не выдал ФСБ источник своей информации, но и использовал этот случай для морального обличения ФСБ через средства массовой информации. Он напомнил, что в «органы госбезопасности ни разу не выразили раскаяния в своей преступной деятельности во времена социализма» и что «в аппарате ФСБ по-прежнему работают люди, ответственные за политические репрессии в СССР». Поэтому он сомневается в возможности следственных органов ФСБ вести предварительное расследование объективно и в рамках действующего законодательства.

В провинции ФСБ привлекает к ответственности журналистов. В декабре 1997 года, по сообщению новосибирской газеты «Момент истины», Центральный районный суд Новосибирска удовлетворил иск о защите деловой репутации, предъявленный УФСБ по Новосибирской области к этой газете. Причиной послужила публикация ряда статей, в которой Управлению ФСБ по Новосибирской области ставится в вину развал экономики области. Решением суда с редакции газеты взыскано 500 тысяч рублей.

В маленьких провинциальных городках руководство мэрии, ФСБ и милиции, как правило, являют собой одну и ту же коррумпированную группировку. Кроме того, все местные руководители являются старыми и проверенными агентами КГБ еще с советских времен. Поэтому разоблачения местными журналистами злоупотреблений одной из ветвей власти неизбежно встречают противодействие всех остальных.

Например, давно говорят о том, что органы ФСБ негласно поддерживают фашистов. Об этом опубликовано множество статей но, увы, только в центральной прессе. Когда такие статьи появляются в провинциальной прессе, они сильно раздражают местное руководство. Потому что именно здесь, на региональном уровне, сотрудничество властей с фашистами проявляется ярче всего.

По сообщению нижегородской телекомпании «Диалог», в ноябре 1998 года мэр крошечного городка Кстова, вблизи Волги, вдруг отказался от продолжения своих регулярных выступлений на местной телестанции «Сеть НН». Раздражение мэра вызвала серия передач телестанции, рассказывающих о том, что он, мэр города Вячеслав Болячек, вместе с районным отделом ФСБ оказывает покровительство местному отделению фашистской организации «Русское национальное единство». Сама по себе эта новость не является сногсшибательной, потому что давно известно, что мэры других городов, и главы других отделов ФСБ и милиции поступают так же. Сенсацией было бы другое - если бы они поддерживали демократические организации. Вот тогда бы все действительно удивились.

Вячеслав Болячек заявил, что администрация района не оказывала содействия ни одной из партий, ни одному из движений, ни с одной из партий никогда не сотрудничала, и потребовал от радиостанции принести извинения ему и руководителям соответствующих правоохранительных органов, то есть ФСБ.

А вот это действительно странно! Российский закон не признает косвенных извинений. Требовать их могут только сами истцы, и ФСБ вполне могла потребовать таких извинений от телестанции «Сеть НН». Но почему-то сделало это через Болячека. В этом, разумеется, проявилось лишь слабое знание провинциальными чекистами российских законов.

Но не только это. Потребовав извинений через местного мэра, чекисты откровенно дали понять, что он является их соратником. Вячеслав Болячек призвал представителей государственных органов, партий и движений, а также предпринимателей отказаться от сотрудничества с телестанцией «Сети НН» и потребовал от ФСБ и прокуратуры Нижегородской области тщательного расследования, выявления авторов клеветы и принятия мер к виновным. Мэр города Кстова также обратился в Судебную палату по информационным спорам при президенте РФ с просьбой дать моральную и правовую оценку происшедшему. Так ФСБ использует своих сторонников в органах местной власти для оказания давления на свободную прессу.

Иногда в российской провинции журналистов убивают за отказ становиться агентами. В 1996 году в Чечне при невыясненных обстоятельствах была убита журналистка Надежда Чайкова. Вскоре в № 42 «Общей газеты» за 1996 год была опубликована статья под заголовком «Надежда Чайкова отказалась работать на ФСБ». ФСБ была настолько раздосадована этой статьей, что создала специальную комиссию для служебного расследования.

Через три месяца комиссия сообщила о результатах своей работы. Ссылаясь на информацию агентов ФСБ в Чечне, комиссия утверждает, что Надежду Чайкову убила «одна из банд».

Но некоторые из банд, между прочим, работают на ФСБ. И, кроме того, я знаю, что комиссии для служебного расследования создается вовсе не тогда, когда убили кого-то из посторонних, в том числе журналистов. Эти комиссии создаются лишь после утечки нежелательной информации. Должно быть, этим и занималась вышеупомянутая комиссия. Ответ же о том, кто и зачем убил Надежду Чайкову, ясен и без всякой комиссии. Папка с материалами об убийстве наверняка хранится в одном из сейфов ФСБ, и, для того чтобы ознакомиться с ними, не надо создавать никакой комиссии. Достаточно разрешения начальника отдела...

В последние годы правления Ельцина, в конце 1999 года, в России уже отчетливо были видны признаки ужесточения политического режима. Поводом к этому послужила вторая Чеченская война. ФСБ вновь почувствовала себя вольготно, особенно в провинции. В своей нескончаемой борьбе с прессой она вернулась к лозунгу советской эпохи о том, что «непродуманные» статьи журналистов нарушают общественный покой.

Пробный шаг в этом направлении был сделан в октябре 1999 года, когда в Екатеринбурге исполняющий обязанности начальника Управления ФСБ по Свердловской области Б. Козиненко направил в Уральское региональное управление регистрации и контроля за соблюдением законодательства РФ о средствах массовой информации многозначительное письмо. В нем утверждалось, что в некоторых газетах Свердловской области якобы появились материалы, способствующие дестабилизации социально- политической обстановки. В их числе в письме были названы две статьи: «Сумасшедший взрывник», (напечатана 7 сентября в газете «Вечерние ведомости из Екатеринбурга») и «Взрывника Мухина трясло от пьянства» («Комсомольская правда» за 16 сентября).

В этих статьях шла речь о возможности террористических актов в Екатеринбурге. Б. Козиненко сообщил, что в результате проведенной совместно с ГУВД Свердловской области проверки сведения, содержавшиеся в обеих статьях, не нашли подтверждения. Вместе с тем, по мнению начальника местного управления ФСБ, обе они вызвали негативный общественный резонанс, хотя свидетельств этого негативного резонанса тоже не было никаких. В связи с этим Б. Козиненко предложил региональному управлению принять соответствующие меры согласно действующему законодательству.

Беспокойство начальника ФСБ становится понятным только сейчас. Ведь незадолго до этого в Москве и ряде других городов произошли странные взрывы, в результате которых началась вторая Чеченская война, приведшая к воцарению Путина. Уже тогда ходило много разговоров о том, что к этим взрывам причастны спецслужбы. Это нашло подтверждение в сентябре того же года в Рязани, где ФСБ, похоже, готовилась взорвать жилой дом. Бдительные жильцы заметили странные приготовления. Вызвали милицию, и тогда ФСБ объявила все это учениями. Резонно предположить, что аналогичные взрывы собирались совершить и в Екатеринбурге, но бдительные журналисты узнали об этом, спасши таким образом тысячи человеческих жизней. Журналисты сорвали взрыв, и раздосадованный начальник ФСБ, которому теперь нечем было рапортовать начальству, пожаловался на журналистов в региональное управление контроля над прессой. Поистине, такое возможно только в России.

Даже в Петербурге ФСБ действует так же разнузданно, как в любом маленьком провинциальном городке, откуда жалобы до Москвы иногда не доходят.

Петербург тоже исторически относится к городам, где некому было жаловаться. Ведь, там, в отличие от Москвы, в советское время не было иностранных корреспондентов, и местное управление КГБ было воспитано на жестких традициях борьбы с диссидентами.

Они проявили себя в мае 1998 года, когда капитан Никитин, обвинявшийся в то время ФСБ в шпионаже и впоследствии оправданный, давал интервью в прямом эфире. Как только Никитин заговорил, отвечая на вопросы корреспондента, в эфире неожиданно возник шум, а затем послышались голоса рекламной службы другой радиостанции, полностью заглушившие пресс-конференцию Никитина.

В результате проведенного расследования было установлено, что техника радиостанции «Гардирика», передававшая пресс-конференцию Никитина, была в исправном состоянии, а возникшие помехи объяснялись подключением шумового устройства к телефонному кабелю, с которого велась трансляция. Материалы служебного расследования были переданы в прокуратуру Центрального района Санкт-Петербурга, где они, как и следовало ожидать, благополучно сгинули. Ведь прокуратура и ФСБ - это близнецы-братья. В России между ними всегда царит полное взаимопонимание.

Но в последнее время ФСБ начинает откровенно и грубо действовать и в Москве, свидетельством чему стало уничтожение единственной независимой частой телекомпании НТВ. Но сейчас, перелистывая страницы прессы пятилетней давности, осознаешь, что психологические условия для этого начали создаваться раньше, как только Путин стал премьером, а потом и объявлен преемником Ельцина.

Репрессии начались в редакции «Новой газеты» - независимого средства массовой информации, сообщающего и о ФСБ, и о Чеченской войне, и о нравах правящей верхушки России нелицеприятную правду. 24 августа 1999 года радиостанция «Эхо Москвы» сообщила о том, что у редакции «Новой газеты» заблокированы банковские счета, по словам главного редактора газеты Дмитрия Муратова, «максимальными претензиями налоговых инспекторов являются не оформленные должным бюрократическим образом командировки наших корреспондентов в районы боевых действий в Чечне. Они были связаны с акцией «Забытый полк», рассказывающей о том, как командование наших войск бросает своих, предает своих солдат в бою. Также внимание налоговых органов привлекли командировки на Северный полюс и к представителям экстремистского мусульманского движения «Талибан».

Дмитрий Муратов сообщил также, что в течение последних четырех месяцев редакция «Новой газеты» неоднократно подвергалась проверкам со стороны налоговых органов. Причем налоговые инспекторы выполняли функции, им не свойственные. Они выступали в качестве агентов ФСБ. Не таясь, налоговые инспекторы заявили работникам «Новой газеты»: «Вы должны знать, с кем дружить и какие заголовки печатать».

Тем не менее главный редактор подчеркнул, что, несмотря на такие действия налоговой полиции, газета будет выходить. Он предположил, что возможными причинами сложившейся ситуации могли стать серия публикаций о коррумпированных генералах ФСБ, выступления Юрия Щекочихина на эту тему.

26 августа Дмитрий Муратов сообщил, что счета газеты разблокированы, а управление по связям с общественностью Государственной налоговой службы России распространило сообщение о том, что территориальной налоговой инспекции дано указание приостановить взыскание штрафов, наложенных на «Новую газету».

Но на этом репрессии против «Новой газеты» не кончились. Они лишь приобрели законспирированный характер. 7 марта 2000 года неизвестными преступниками была взломана компьютерная сеть «Новой газеты». В номере, который не вышел из-за этого, планировалось опубликовать материалы, касающиеся финансирования предвыборного штаба Путина. Представители редакции отмечали, что в последнее время на журналистов оказывалось давление в связи с публикациями о ситуации в Чечне и связях высших чиновников с бизнесом. В редакцию также поступали предложения изменить политическую линию газеты в обмен на финансовую помощь. Редакция в ходе собственного расследования пришла к выводу, что возможность технической ошибки, которая могла бы привести к уничтожению выпуска газеты, полностью исключена.

Мощный стимул нападкам ФСБ на свободную прессу дала вторая Чеченская война. С ее началом ФСБ начало вбрасывать в прессу тезис о том, что США незаконно ввезли в Россию большую партию долларов для подкупа журналистов, критикующих действия российских войск в Чеченской войне. Цель была предельно ясна: объявить каждого, кто отважится разоблачать Чеченскую войну, американским шпионом и предателем родины.

Внушить простым людям мысль о том, что журналист не может защищать права человека, заступаться за униженных и оскорбленных по зову сердца, а только за деньги. ФСБ муссирует мысль о том, что журналисты - это продажные твари, способные работать лишь за мзду.

Но самое смешное состоит в том, что подавляющее большинство чекистов действительно думают так! Помню, сколько мне пришлось в годы службы в КГБ спорить со своими коллегами, доказывая, что писатели и журналисты далеко не все пишут за деньги, а порой и во вред себе. В мышление чекиста это не укладывается. Писателей и журналистов они сравнивают с собой.

Для пропаганды таких взглядов ФСБ использует своих людей в Государственной Думе. Но делая это, как всегда, неубедительно.

Так, 2 февраля 2000 года в Петербурге состоялась пресс-конференция, на которой депутат Государственной Думы Алексей Александров заявил, что в Санкт- Петербург незаконно ввезена большая партия долларов США для подкупа российских журналистов...

Все в этой пресс-конференции выглядело глупо, и в первую очередь место ее проведения - петербургское отделение ИТАР-ТАСС. Это ведомство, хотя и не является теперь официально государственным, по-прежнему остается рупором властей, чем оно было все советские годы. Примечательно, что именно в ИТАР-ТАСС на должность заместителя его президента был направлен начальник пресс-службы Внешней разведки Юрий Кобаладзе после своего увольнения с прежнего поста. Присутствие спецслужб в ИТАР-ТАСС по-прежнему остается очень мощным. Значительная часть корреспондентов ИТАР-ТАСС, как и в советские времена, являются офицерами разведки. Ясно, что без согласования с ФСБ петербургское отделение ИТАР-ТАСС никогда бы не отважилось предоставить свой зал для проведения какой бы то ни было пресс-конференции.

Сам депутат Александров тоже ответил глупо на вопрос журналистов о том, какие информационные агентства сообщили об одалживаемых или уже поступивших деньгах. Он заявил, что таких сведений не имеет (зачем же он тогда устраивал пресс- конференцию, позвольте спросить?), но не сомневается в достоверности ввоза долларов и даже призвал журналистов и правоохранительные органы к бдительности. Значит, эту информацию он получил в спецслужбах. Но почему в таком случае они сами не устраивают пресс-конференции?

Впрочем, почти в тот же день начальник Центра общественных связей ФСБ Александр Зданович заявил, что российские спецслужбы проверяют информацию о вбросе в Россию через арабские и американские банки 1,5 миллиардов долларов для лоббирования в средствах массовой информации интересов чеченских боевиков.

ФСБ по-прежнему тупо и неубедительно продолжает обвинять в коррупции всех журналистов, раскрывающих грязную правду о войне в Чечне. Так, немало хлопот доставляли верхушке армии и ФСБ статьи отважной журналистки «Новой газеты» Анны Политковской о преступлениях российских военных в Чеченской войне. С риском для жизни она ездила на фронт, встречалась с простыми чеченцами и русскими солдатами и узнавала многое из того, чего совсем не хотелось бы слышать высшему руководству страны в Москве - например, сообщения о пытках, казнях и похищениях мирных жителей, которые проводят в Чечне российские военные.

В феврале 2002 года представитель Центра общественных связей расквартированной в Чечне армии Илья Шабалкин заявил, что Анна Политковская ездит в Чечню «для разрешения своих финансовых проблем и разногласий с некими фондами, в частности с фондом Сороса», который якобы оплачивает поездки журналистки. Эта ложь выглядела особенно циничной именно применительно к Анне Политковской, которая рисковала собой, работая в Чечне. Она подвергалась молчаливому сопротивлению и даже провокационным задержаниям со стороны российских военных. 7 октября 2006 года Анна Политковская была убита в подъезде собственного дома.

С 2000 года, когда Путин официально стал президентом, давление на прессу усилилось. Областные управления ФСБ, чувствуя настроения, царящие в Кремле, сами стали предпринимать акции по ограничению прав журналистов в своих регионах.

Так, Управление ФСБ по Волгоградской области вынудило редакторов некоторых газет заключить с ним соглашение о сотрудничестве. Это сотрудничество предполагало, что газеты перестанут публиковать острые критические материалы, а взамен получат благоволение и поддержку ФСБ. Те же, кто откажется от заключения этого соглашения, будут признаны диссидентами и изгоями.

В апреле 2000 года корреспондент франко-германской телекомпании АРТЕ в Москве Филипп Ланье решил взять телефонное интервью по этому поводу у начальника пресс-службы Волгоградского УФСБ И. Кузнецова, но тот отказался разговаривать с Ланье по телефону. Но ведь пресс-служба вроде бы и существует для того, чтобы общаться с журналистами! Однако в российских спецслужбах она, похоже, действует ради других целей - сокрытия правды и проведения дезинформационных акций.

Тенденция к ограничению этой свободы особенно сильна в регионах, пронизанных мафией и коррупцией. Наиболее ярким примером является Дальний Восток. Вот уж где внедрение «информационной безопасности» поставлено на широкую ногу!

11 марта 2002 года во Владивостоке состоялось первое заседание совета по информационной безопасности при губернаторе Приморского края. А губернатор этого края Дарькин - видный деятель местной мафии, о чем всем известно. Об этом не раз сообщали многие российские средства массовой информации.

В Приморский совет по информационной безопасности вошли 17 человек, в основном представители силовых ведомств. Возглавляет его бывший исполняющий обязанности начальника УФСБ по Приморскому краю Александр Громов. На своем первом заседании, о котором журналисты даже не были оповещены, совет определил свои основные задачи. Главная среди них - выполнение решений высших органов государственной власти по технической защите государственной тайны.

Но ведь эта задача давно уже решена! Существуют государственные органы, которые профессионально занимаются охраной тайны. Это - все та же ФСБ и соответствующие подразделения Министерства обороны. Зачем навязываться им в качестве лишнего советчика, когда у них и без того полно своих представителей в любом регионе России?

И, тем не менее, на этом заседании были созданы целых два дополнительных органа по охране информации в Приморском крае - Отдел информационной безопасности края и Совет по информационной безопасности при губернаторе.

Почему же так озаботились приморские чиновники вопросами защиты секретов в своем крае в условиях того, что количество этих самых секретов там как раз сокращается? Ведь вооруженные силы России на Дальнем Востоке уменьшились в несколько раз после устранения угрозы войны с Китаем и Японией, а именно они были главным вместилищем секретов! Нет, вовсе не военная информация заботит дальневосточную бюрократическую верхушку, а только та, что связана с деятельностью местной мафии.

С приходом Путина к власти руководители ФСБ по всей стране стали активнее жаловаться в суд на критические выступления в прессе. И суд всегда поддерживает иски ФСБ!

В провинции сейчас достаточно даже самой невинной критики в адрес ФСБ, опубликованной в местной газете, чтобы начальник местного управления ФСБ обратился в суд с иском о защите собственной чести и достоинства. Например, в марте 2002 года корреспондент «Народной газеты», издающейся в Костроме, Евгений Родионов написал в своей статье лишь одну фразу: «Прокуратура и ФСБ увязли в политических интригах и не заняты выполнением прямых обязанностей». Этого хватило для того, чтобы начальник местного управления ФСБ Владимир Смирнов обратился в суд с требованием опровержения и компенсации морального вреда в размере 200 тысяч рублей (около семи тысяч долларов.) У провинциальных журналистов таких денег просто не может быть, их средняя зарплата в месяц не превышает порой и сотни долларов. И суд принял иск начальника ФСБ к производству, хотя никакого оскорбления его личной чести и достоинства в вышеприведенных словах нет. Тем не менее, дело до сих пор находится в производстве Свердловского районного суда Костромы.

Увы, российские суды всегда выступают на стороне спецслужб. На языке путинской бюрократии это называется «государственническим подходом», то есть защитой интересов государства в ущерб интересам личности. В наши дни капитана Никитина, - отважного эколога, рассказывавшего о загрязнении Северного моря российским военно-морским флотом, уже бы не оправдали.

Особенно показательным является иск директора ФСБ Николая Патрушева к «Новым известиям». 4 августа 2001 года эта газета опубликовала статью «Патрушев вспомнил о Чечне». Патрушева возмутил заголовок статьи, а также содержащиеся в ней несколько фраз, в том числе такая: «У Патрушева появились шансы проявить себя во всей чекистской красе на ниве борьбы с очагом международного терроризма. И директор себя проявил. Не прошло и года, как он получил в подарок звание генерала армии».

Но ведь все это было сущей правдой! Действительно, вскоре после назначения ответственным за чеченскую операцию директору ФСБ было присвоено высшее генеральское звание, хотя никаких успехов в Чечне нет. Более того, он даже получил высшую государственную награду - Звезду героя России, о чем в газете не было сказано. Награждение было проведено секретно, и журналисты узнали о нем окольными путями. Звезда героя стала для Патрушева заранее выданной индульгенцией за все преступления и просчеты, которые могут совершить российские военные в Чечне.

Тем не менее, Московский городской суд признал эту фразу, а также несколько других, не соответствующими действительности и взыскал с автора статьи, известного журналиста Валерия Якова, 5000 рублей (около 160 долларов). Валерий Яков обратился с жалобой в Верховный суд, но тот оставил ее без удовлетворения...

В нынешней России суд может действовать наперекор ФСБ лишь тогда, когда она покушается на интересы слишком уж высокопоставленных лиц. Так случилось с УФСБ по Владимирской области, когда она предъявила иск к мэру Москвы Юрию Лужкову о защите деловой репутации.

Подробности этой истории известны мало. В июле 1999 года неожиданно началось уголовное преследование жены мэра Елены Батуриной. Дело было явно заказным и направленным против самого мэра. Причиной его была, скорее всего, подковерная борьба в высшем руководстве страны. Кому-то потребовалось свалить московского мэра. О том, что в этом заинтересовано высшее руководство, свидетельствовало участие в этом деле ФСБ.

Елена Батурина не была ни шпионкой, ни террористкой, а всего лишь хозяйкой фирмы по производству пластмассовых изделий. Преступления, в которых ее обвиняли, были чисто финансовыми, и с ними вполне могла бы справиться обычная милиция, без всякой помощи ФСБ.

Лужков заявил, что возбуждение уголовного дела, в котором фигурирует фирма его жены, является произволом властей и правоохранительные органы используются в политических целях. В газете «Метро» были опубликованы статьи «Над пропастью во лжи», «Операция «Провокация»».

После этих выступлений Управление ФСБ по Владимирской области обратилось с судебным иском о защите деловой репутации к Лужкову и газете «Метро», но Пресненский межмуниципальный суд принял решение отказать ФСБ в этом иске.

Но совсем не таким лояльным оказался Владивостокский суд к журналистке Татьяне Ощепковой! В начале 2002 года она опубликовала в газете «Ежедневные новости» статьи «Неформалы от госбезопасности» и «Гостайны в России нет». В них освещался ход процесса по делу военного журналиста Григория Пасько.

В этих статьях журналистка назвала преступником следователя ФСБ Александра Егоркина, фальсифицировавшего протокол осмотра квартиры Григория Пасько. Она имела на это полное юридическое право: ведь первый суд над Григорием Пасько признал эти протоколы сфальсифицированными и даже принял по этому поводу частное определение!

Но ведь в итоге Пасько все равно был осужден вторым судом, и следователь ФСБ Егоркин счел себя вправе требовать сатисфакции от журналистки, вполне законно назвавшей его преступником! Он просил суд обязать ее опровергнуть распространенные сведения и взыскать с редакции в качестве возмещения морального вреда 100 тысяч рублей.

Конечно, требование следователя ФСБ было абсолютно антизаконным. Но во Владивостоке сейчас все боятся ФСБ, в том числе и судьи. Если ФСБ смогла расправиться с невинным Пасько несмотря на всю его международную поддержку, то что тогда она сможет сделать с рядовым жителем Владивостока, даже если он и судья?..

И суд обязал газету опубликовать опровержение и взыскал шесть тысяч рублей с редакции и две тысячи - с журналистки Татьяны Ощепковой.

Журналистка и редакция подали жалобу в областной суд и, казалось бы, одержали победу. Но областной суд лишь послал дело на новое рассмотрение, и не куда- нибудь, а все в тот же самый Первомайский суд первой инстанции. Тем самым он предал Татьяну Ощепкову, отдал ее на растерзание тому суду, на который она пожаловалась.

И действительно: Первомайский районный суд, как и следовало ожидать, признал свое прежнее решение правильным, и лишь увеличил наказание: он взыскал с редакции вместо прежних шести тысяч рублей десять тысяч, а для Татьяны Ощепковой наказание было оставлено прежним - две тысячи рублей. Хотя она и была полностью права.

Увы, российский суд очень часто наказывает невиновных и оправдывает виноватых, особенно в провинции. На этой пессимистической ноте хотелось бы закончить эту главу, хотя факты, подобные вышеприведенным, множатся в России день ото дня.

Спасибо Фонду защиты гласности, предоставившему мне эти факты!