ВОСКРЕСЕНСКИЙ НОВОДЕВИЧИЙ МОНАСТЫРЬ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА (СМОЛЬНЫЙ)

ВОСКРЕСЕНСКИЙ НОВОДЕВИЧИЙ МОНАСТЫРЬ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА (СМОЛЬНЫЙ)

Три века назад на месте нынешнего Смольного находились шведские укрепления, основу которых в 1698 г. составлял форт Сабина. Петр I разрушил их и на освободившемся месте устроил Смоляной двор — обширную площадь, огороженную палисадником и окопанную канавой. В ней «лежала смола, приготовляемая про весь корабельный флот, а кругом крепкие караулы приставлены были для охранения от огня». Возле Смоляного двора Петр I выстроил небольшой загородный дом, служивший для него «натуральным кабинетом» и называвшийся «смоляной дом».

Позже на месте «натурального кабинета» был выстроен небольшой увеселительный загородный дом для Екатерины I — c садом, прудами и рыбными садками[117]. От нее дворец по наследству перешел к дочери Петра I — цесаревне Елизавете Петровне, прожившей в нем безвыездно почти все царствование Анны Иоанновны, которая видела в ней соперницу и претендентку на престол.

За Елизаветой Петровной был учрежден тайный надзор, все близкие к ней люди подвергались преследованиям. Смоляной двор, в окружении флота и верфей, простоял на этом месте до 1733 г., а потом там возникло поселение Конной гвардии, учрежденной в 1723 г. Ученые предполагают, что это было сделано, может быть, для усиления надзора за дочерью Петра Великого. Став императрицей, Елизавета Петровна пожелала устроить в этой местности иноческую женскую обитель, назвав ее «Воскресенским Новодевичьим монастырем».

По предположениями историков и исследователей, Елизавета Петровна затеяла строительство Смольного монастыря, чтобы в конце жизни передать бразды правления Петру III и удалиться в обитель, где и провести остаток дней своих[118]. Управляющим строительства был назначен бригадир Мордвинов, в ведение которого поступили и пожалованные будущему монастырю земли с деревнями, угодьями и 199 крепостными крестьянами. Разработку проекта монастыря, а так же наблюдение за его возведением Елизавета Петровна поручила своему любимому архитектору — Франческо Бартоломео Растрелли.

^{Собор Смольного монастыря}

Знаменитый зодчий в то время активно участвовал в возведении новой столицы, одновременно проектировал и руководил постройкой нескольких архитектурный сооружений. И 30 октября 1748 г. под грохот пушек и колокольный звон был торжественно заложен будущий Смольный монастырь; чуть позже 150 ярославских каменщиков уже копали рвы под фундамент, а солдаты пехотных полков забивали сваи[119]. Гранит и алебастр, изразцы для печей и «чюгунные кровельные дощечки» — все шло беспрерывным потоком и в огромном количестве на строительство монастыря. Одновременного готовились проекты и для его внутреннего убранства, заказывались колокола — «вседневные» и «праздничные». Все делалось с большим размахом, пышностью и великолепием, чтобы Елизавета Петровна выглядела достойной наследницей и преемницей великих дел отца: Петр I основал Александро-Невскую лавру — она строит женскую обитель. И снаружи, и внутри монастырские постройки поражают в настоящее время своим великолепием, масштабами, отделкой и изяществом, отвечающими самым изысканным вкусам и привычкам.

Но в то время строительство подвигалось медленно, к тому же императрица не только интересовалась его ходом, но считала нужным вмешиваться в творческий замысел Б. Ф. Растрелли, диктовала свои пожелания и давала указания. Так, летом 1749 г. Елизавета Петровна распорядилась о полной переработке проекта, а 11 июля потребовала, чтобы «для сохранения православного благочиния» монастырский собор был построен по образцу московского Успенского собора в Кремле, а не по «римскому маниру», как он был задуман автором. В конце императрица приказала: «в новозачатом при Санкт-Петербургском на Смольном дворе Воскресенском девичьем монастыре построить колокольню, такую как здесь Ивановская большая колокольня». Для образца чертеж фасада «Ивановской колокольни» был выслан проектировщикам из Москвы.

Генерал-лейтенант В. Фермер, ведавший всеми дворцовыми строениями, предписывал «в новостроящемся здесь Воскресенском девичьем монастыре колокольне против упоминаемой Ивановской быть». Однако 140-метровая колокольня Смольного так и осталась в проекте, да и сам собор в XVIII в. возведен не был. При жизни Елизаветы Петровны построили лишь жилые монастырские корпуса, здание же собора было еще далеко от завершения: (в нем были возведены кирпичные стены и своды и выполнены все кровельные работы, включая покрытие куполов)[120]. Из-за начавшейся Семилетней войны казна совсем перестала отпускать деньги, и строительство собора вскоре вообще прекратилось. В недостроенном виде, с неразобранными внутри лесами он простоял почти 80 лет, разрушаясь от дождей и снегов. Но в жилых корпусах разместились инокини из двух Вознесенских монастырей (Смоленского и Московского) и из прославленного Новодевичьего монастыря.

Однако и в незаконченном виде Смольный собор вызывал восхищение ценителей прекрасного. Например, Дж. Кваренги, яркий выразитель классицизма, начавший работать в России с 1779 г., проходя мимо него, всегда снимал шляпу.

Вступившую на престол Екатерину II явно раздражало затянувшееся строительство, как и сам старый зодчий Ф. Б. Растрелли — «певец барокко», не изменивший этому архитектурному стилю до конца дней своих, хотя в Европе уже давно наметился перелом в сторону классицизма. В октябре 1763 г. царским указом архитектор был уволен — «в рассуждении старости и слабого здоровья».

Монастырь с недостроенным собором нельзя было использовать по назначению, и в 1764 г. Екатерина II задумала учредить в южном корпусе Смольного «Воспитательное общество благородных девиц» (Смольный институт). В него принимались только «девицы природного (потомственного) дворянства и дочери чиновников, имеющих чины по военной службе не ниже полковников, а по статской — не ниже статского советника». В Уставе Общества был пункт, запрещавший родителям требовать дочь обратно до окончания полного (12-летнего) курса, рассчитанного на изучение обширной и разнообразной программы. Вот некоторые положения этого Устава:

«Кроме госпожи Начальницы надлежит быть четырем знатным особам из господ сенаторов, или других именных чинов, от ее императорского величества назначенных, которые должность свою отправляют попеременно из одной чести и любви к ближнему, заседая в собрании как для совета и свидетельства дворянства молодых девиц, так и для экономии.

Число девиц первого приема состоять будет из 5-ти, не свыше 5-ти и 6-ти лет. По приятии же оных в первый год, в следующие потом два года, хотя и будут убылые места случаться, ни единую более принимать не дозволяется, но оный прием возобновлять по прошествии трех лет.

По утверждении и признании дворянства, девицы представляются госпоже начальнице, которая получает все потребные свидетельства о дворянстве, имени и прозвании принимаемой девицы; что она не старше 6-ти лет, и была ли на ней оспа, потом запечатывают их печатью сего дома…

Принятая выше описанным порядком девица тотчас препоручается в ведомство учительницы назначенного ей класса, и получает всю одежду сего дома. С того самого времени… вступит она во все упражнения, возрасту ее приличные и по предписанию назначенные».

Принятые в Смольный институт воспитанницы делились на четыре возраста. В первый класс принимали девочек 6–9 лет; в этом возрасте их учили исполнять Закон Божий и катехизис, воспитывали в благонравии, обучали российскому и иностранным языкам, арифметике, рисованию, танцам, музыке и пению, а также шитью и всякого рода вязанию.

Девочки в возрасте 9–12 лет продолжали изучать прежние предметы, к которым добавлялись еще география, история и некоторая часть экономии (или домостроительства). В следующих классах последовательно добавлялось изучение новых предметов, но, как говорилось в Уставе, «Главным попечение надлежит иметь о вере, дабы заблаговременно посеять и вкоренить в сердце благоговение, т. е. безмолвное почитание христианского благочестия; церковная служба и проповеди Божьего слова будут верными в сем пути предводителями».

Светские же добродетели суть: повиновение начальствующим, взаимная учтивость, кротость, воздержание, равенственное в благонамерении поведение; чистое, к добру склоненное и простодушное сердце. А напоследок благородным особам прилична скромность и великодушие, и одним словом — удаление от всего того, что гордостью и самолюбием называться может.

Императрица принимала деятельное участие в устройстве института, часто навещала его, проверяла успехи воспитанниц, присутствовала на торжественных актах и спектаклях, приглашала «смолянок», на торжественные празднества и балы во дворец. В одном из писем Екатерина II писала Вольтеру: «Вы знаете, что 500 девиц воспитываются здесь в монастыре, назначенном прежде для пребывания 300 невест Христовых. Эти девицы, я в том должна вам признаться, превзошли наши ожидания: они успевают удивительным образом, и все согласны в том, что они становятся столько же любезны, сколько обогащаются полезными для общества знаниями. А с этим они соединяют самую безукоризненную нравственность, однако же без мелочной строгости монахинь. В продолжении вот уже двух зим начали заставлять их играть трагедии и комедии; они играют лучше настоящих здешних актрис». «Смолянки», воспитываемые «для украшения семейства и общества», служили потом в придворном штате в качестве статс-дам и фрейлин.

В северном корпусе монастыря через несколько месяцев было устроено Мещанское училище «для малолетних девушек недворянского происхождения»[121]. В него принимали дочерей лакеев, конюхов и прочей дворцовой челяди; этих девушек готовили «к употреблению ко всяким женским рукоделиям и работам, т. е. шить, ткать, вязать, мыть, чистить». Девушки из третьего сословия после обучения в Смольном получали прекрасную привилегию: выходя замуж, они приносили свободу своему мужу, если он был крепостным. Освобождались от крепостной зависимости и дети, рожденные в этом браке.

Но поскольку вовсе упразднить монастырь, тем самым нарушив волю императрицы Елизаветы Петровны, было неудобно, то решили собрать по другим обителям десятка два стариц «доброго поведения и пристойного житья» и поселить их в качестве прислуги для девиц-дворянок.

Очень скоро обнаружилось, что кельи несостоявшегося монастыря неудобны для воспитанниц, и в 1765 г. приступили к сооружению специального здания, которое примыкало к северной стене монастыря. Возводил его архитектор Юрий Фельтен, который устроил настолько удобную внутреннюю планировку, что ее и поныне используют по назначению: здесь расположились два корпуса Ленинградского университета.

Оба учебных заведения — Смольный институт и Мещанское училище — находились под покровительством «высоких особ», которые весьма пристрастно просматривали список будущих воспитанниц[122]. После смерти Екатерины II заботу о Смольном институте взяла на себя императрица Мария Федоровна — супруга императора Павла I.

«Институт благородных девиц» находился в монастырских корпусах до 1808 г., а потом был переведен в новое величественное здание, построенное рядом с монастырем по проекту архитектора Дж. Кваренги. В монастыре же расположился так называемый «Вдовий дом» — общежитие для престарелых и обедневших вдов придворных и военных чинов, «заслуживших монаршую милость».

К 1827 г. монастырь закрылся, собор его оставался недостроенным, но даже еще в 1830 г. архитектор Огюст Монферран писал, что «соразмерность огромных частей и удивительный вкус в их расположении поставляют в сем отношении оное здание наряду с храмами св. Петра в Риме, св. Павла в Лондоне и Инвалидного дома в Париже».

Территория монастыря была отрезана от города — от раскинувшейся перед ним большой, но тогда еще не оформленной площади — одним из корпусов, прорезанным скромной аркой. Только в 1832 г. вспомнили о недостроенном соборе, и император Николай I распорядился учредить «комиссию доканчивания собора» под руководством графа Е. Ф. Канкрина — министра финансов. Был объявлен конкурс на проект достройки Смольного собора, для участия в котором пригласили лучших петербургских зодчих (В. П. Стасова, К. И. Росси, О. Монферрана и И. И. Шарлеманя), однако участники конкурса единодушно решили поручить столь ответственное дело В. П. Стасову, немало сделавшему, чтобы поднять отечественную архитектуру «на превеликий градус совершенства».

Архитектор представил проект, основанный на мысли: «чтобы докончить внутренность собора в возможной простоте, свойственной его форме и огромности, не изменяя нисколько величавых отверстий, гордых и щеголеватых массивов или опор; напротив, открыть в них сколько возможно более основную мысль строителя».

Смольный собор, считающийся жемчужиной архитектурного наследия Ф. Б. Растрелли, освятили 22 июня 1835 г. Император Николай I, в память о матери — императрице Марии Федоровне, которая опекала 17 воспитательных домов и благотворительных учреждений, назвал храм «собором всех учебных заведений столицы». Одна из икон, украшавших собор, была написана замечательным русским живописцем того времени А. Г. Венециановым. Он изобразил Пресвятую Богородицу в окружении воспитанниц Смольного института, одетых в форменные платья разного цвета — в соответствии с их возрастом и классом. Все фигуры были расположены на холме, под которым художник изобразил Смольный собор…[123]

В 1920-е гг. здания обители приспособили под разные учреждения, а в 1930-е гг. часовни, колокольня, кладбищенские церкви и монастырские стены вообще разобрали. Собор и церкви в боковых корпусах лишились своих завершений и внутренней отделки; значительная часть монастырской территории отошла городу и тоже была застроена. Бывшие дома священников объединили и надстроили до пятых этажей; южную часть монастыря заняли автозаправочная станция, комплекс лечебных зданий больницы им. Коняшина и жилые 7-этажные дома. Черниговскую улицу тоже расширили за счет монастырской территории. С 1920-х гг. церковь во имя Казанской иконы Божьей Матери использовалась как мастерская. При таком отношении до настоящего времени монастырский комплекс, конечно же, сохранился со значительными разрушениями, поэтому он остро нуждается в реставрации.