День второй

День второй

В 4 часа пополуночи ударяет колокол, призывающий поклонников к утрени в ту же домовую патриаршую церковь, которая бывает в это время прекрасно освещена, и слушают божественную службу до «Бог Господь и явися нам»; когда же начинается чтение кафизм, все вновь прибывшие богомольцы приглашаются в архондарик для умовения ног. Умилительный обряд этот совершается так: мужчин вводят в одну комнату, женщин в другую и приглашают сесть по диванам, стоящим вокруг стен. Один или два из иноков возглашает по-гречески стихиры великого четверга: «Союзом любве связуеми апостоли, владычествующему всеми себе Христу возложше, красны ноги очищаху, благовествующе всем мир» и проч. В это время входят три инока; один держит готовое белое полотенце к отиранию ног; другой, нося сосуд с теплою водой, подставив медный таз под ноги путнику, поливает их водою; третий же, преклоня колена на землю и взяв сперва правую ногу, потирает мылом и омывает согретою водой и, отерши полотенцем, лобызает ее, также и левую, но уже не лобызает оную; потом прыскают на руки розовою водою из узкогорлого сосуда (а женщинам омывают лишь одни руки). Получивший сию христианскую услугу, если он инок, благодарит умывавшего ему ноги поцелуем в плечо или камилавку. Этот умилительный обряд делается в подражание древнему восточному обычаю, повторенному в знак смирения и любви Самим Божественным Учителем нашим над Своими учениками; со стороны совершающих, как хозяев, он выражает любовь к своим гостям-богомольцам и основанную на словах Спасителя апостолу Петру благую мысль, что поклонники принесли в Святую Землю чистое сердце и имеют нужду, после путных трудов, только в омовении ног. После сего обряда поклонники возвращаются снова в церковь дослушивать заутреню, за которой безрасходно следует обедня (обычно начинающаяся после великого славословия).

По выходе из церкви идут прямо в общую трапезу, которая так же, как и ужин, состоит из обычных блюд: маслин, похлебки и рисовой или манной каши с оливковым маслом, причем угощают радушно вином.

Потом все богомольцы приглашаются в патриарший синодик, где обыкновенно в это время заседают: старший патриарший наместник митрополит Мелетий, четыре архиерея и архимандрит, занимающий должность секретаря. Митрополит Мелетий, как умеющий объясняться по-русски, приветствует каждого из входящих, приглашая пожертвовать по своим средствам в пользу бедствующей под игом неверных и обремененной всегдашними долгами Иерусалимской Церкви, и притом записать на поминовение собственное имя и несколько имен ближайших родных, – на поминовение о здравии и за упокой.

Считаем уместным повторить нашим поклонникам добрый совет автора «Вечерних рассказов странника на родине». По этому же самому случаю он говорит: «Здесь каждый поклонник должен пожертвовать как можно более денег, потому что жертвуемая сумма употребляется на содержание храма Воскресения, всех палестинских церквей, братии монастырской и вообще всего православного духовенства, а также и на воспоможение больных и бедных палестинских христиан»[16]. Само собою разумеется, что количество взноса не определяется никакой положительной суммой; но как во всяком деле, и здесь образовался род обычая, на который потому мы и обязаны указать: по этому вкоренившемуся от времени обычаю наименьшим взносом со стороны русских поклонников считается золотой (червонец), причем вносится в помянник два имени; одно о здравии, а другое за упокой. Отсюда само собою становится понятным, что и принимающие пожертвования, в свою очередь привыкши к такому определенному взносу, иногда не оказывают видимого сочувствия к меньшему пожертвованию (если не видят, что оно вынуждено крайнею бедностью); тем более, что некоторые из наших богомольцев, по простоте своей, не заботясь предварительно справиться, как и что принято, и положив свою лепту, например рубль или два, почитают себя вправе, как дома, наговорить сколько придет в голову имен своих близких. Растолковать же каждому отдельно, в чем дело, чужеземцам недостает времени, да и совестно; из этих-то частных случаев и происходят взаимные нарекания, которые слышатся иногда со стороны хозяев и гостей. Вот почему мы сочли не излишним предупредить поклонников в назначаемых для них путеводных записках о укоренившемся обычае взносить в этом случае не менее золотого, с правом записать притом в помянник не более двух имен: оба о здравии или за упокой или одно о здравии, а другое за упокой. При желании записать большее число имен прилично увеличить соразмерно сему и приношение. При меньшей же лепте, которая, впрочем, никогда не отвергается и не пренебрегается, достаточно будет записать лишь одно свое имя или имя того, кого особенно желаешь помянуть на молитве у Святого Гроба, и сим ограничиться. Нельзя не заметить одного обстоятельства, более всего порождающего взаимные недоумения и неудовольствия. Случается, что некоторые из наших поклонников, а чаще поклонниц, из числа так называемых «богомолок» по ремеслу, странствующих в Святой Град на собранные деньги, имеют в числе оных и такие, которые не даны им лично, но поручены для отдачи в пользу Святого Гроба, с просьбою записать на поминовение у оного имена жертвователей. Вместо же отдачи денег по назначению, богомолки по ремеслу затрачивают их, и то не по особой нужде или бедности, на покупку чёток, образков и других освященных вещей, с целью, по возвращении на родину, за эти вещицы снова выпрашивать подаяние на продолжение своего странничества. Это не безызвестно Патриархии и особенно преосвященному Мелетию, который, бывши долгое время единственным духовником русских богомольцев, не мог не узнать о сем злоупотреблении доверия от некоторых из поклонников же, приносивших покаяние в израсходовании таких денег. Известность такого злоупотребления бывает поводом, что у некоторых заподозренных поклонников и поклонниц, в предостережение от увлечения ко греху утайки, греческое духовенство, при взносе или пожертвовании, вопрошает иногда: нет ли у них, сверх того, что они внесли, денег, порученных им от других для передачи в святогробскую казну; а они по незнанию языка или не поняв, в чем дело, а иные не стерпев в этом вопросе обличения, – распускают потом между собою оскорбительные для греческого духовенства слухи, что будто их обирают и т. п. Главным же образом происходит это от недостаточного понимания друг друга по языку и от взаимного незнания нравов и обычаев, знание которых бывает лишь следствием долгого опыта и наблюдения, По моему мнению, для отвращения этих недоумений можно было бы, в день собрания Синода для принятия пожертвований от каждой новоприбывшей партии поклонников, посылать в оный одного из членов Русской Духовной Миссии с обязанностью разъяснять поклонникам дело и быть посредником в немедленном устранении каких-либо случайных недоумений. В заключение каждому из поклонников выдается из рук епитропа Преосвященнейшего Мелетия так называемая «разрешительная грамота» – печатный, большого формата (формы наших ученых дипломов и патентов) лист, украшенный широким тисненым бордюром с изображениями в клеймах: по углам четырех Евангелистов, а между ними главных евангельских событий, святых Иерусалимских Патриархов – Иакова и Кирилла. Содержание ее (см. в приложениях) подобно содержанию разрешительной грамоты, влагаемой в руки по уставу Церкви каждому окончившему свое земное странствование православному христианину во свидетельство разрешения и отпущения содеянных в жизни и заглаженных чистою исповедью и покаянием грехов.

Это свидетельство о посещении святых мест утешительно бывает показать по возвращении на родину своим ближним при рассказах о далеком странствовании; вот почему и дорожат им наши богомольцы; а как грамота эта по своему смыслу совершенно тождественна с разрешительной молитвой, по чину церковному влагаемой в руки умерших, то завещают вложить оную себе в руки, «как доброе свидетельство» доброго исповедания на Святых местах нашего искупления. Есть ли тут что-нибудь похожее на папские индульгенции или прощи, предоставляем судить всякому разумно мыслящему читателю. Тут же в синодике письмоводитель выдает и ярлык для поездки на Иордан на Пасхе в общем караване. Ярлык этот по выходе из синодика предъявляется сидящему на площадке за особым столом архимандриту, причем вносится рубль серебром на наем эскорты или конвоя и за право пользоваться от Патриархии палатками во время иорданской поездки.

Часа через три после сего, около вечерни, поклонники идут в храм Воскресения Господня. Чтобы сократить время нетерпеливого для всех ожидания, иноки Патриархии ведут поклонников сначала в церковь Св. мученицы Феклы, примыкающую к Патриархии; при входе в нее также раздаются свечи, отбираемые при выходе обратно, со взносом по два лева в пользу церкви. Здесь богомольцы поклоняются камню от Голгофской скалы, на которой отпечатлелся след стопы Спасителя.

Наконец приводят поклонников на нижнюю площадку храма Святого Гроба, пред Великие врата; при входе в них раздают свечи и с пением приличествующих стихир обводят по Святым местам, находящимся внутри оного, начиная с камня помазания и Святого Гроба, и оканчивая внутренним греческим храмом Воскресения, в котором остаются слушать вечерню. Обход этот совершается по издревле заведенному чину, напечатанному и на славянском языке под заглавием «Сионский песнопевец»[17]. По окончании вечерни с захождением солнца турки запирают врата храма, а новоприбывшие поклонники остаются провести в нем ночь для слушания ранней Литургии на Гробе Господнем.

Греческие иноки, живущие постоянно в храме на страже Святого Гроба, после вечерни приглашают богомольцев в свою трапезу, находящуюся во втором этаже под одним из приделов, расположенных внутрь храма, позади церкви Воскресения; после трапезы богомольцы приходят в архондарик (у подножия Голгофской скалы), где так же, как накануне в Патриархии, игумен Святого Гроба приглашает их записывать для поминовения о здравии и за упокой имена близких сердцу особ, с пожертвованием посильной лепты, на содержание святогробского братства. Нельзя не сделать практического замечания, что здесь поклонники, преисполненные благоговейных чувств от посещения Святых мест, жертвуют иногда более и охотнее, чем в Патриархии. По укоренившемуся же обыкновению и здесь наименьший взнос считается русский червонец (золотой), причем записывается на поминовение два имени, хотя, впрочем, и принимают, кто что пожалует. В половине двенадцатого часа начинается утреня в храме Воскресения; за ней (после славословия) безрасходно следует Литургия на Гробе Господнем, ибо при разделении часов служения греки старались удержать за собой право служить первыми на оном, что согласно и с правилом нашей Церкви: на одном престоле не совершать двух Литургий, – правилом, при настоящем распределении часов нарушаемом (разумеется, с нашей точки зрения) не нами, а армянами и латинами. За нашей Литургией следует армянская и наконец латинская; самолюбие армян и латин удовлетворяется тем, что входящие утром в храм посетители, при первом отверзении врат его, застают на Святом Гробе латинскую службу!..