Речные и болотные жители

Речные и болотные жители

Девы с рыбьими хвостами

Много веков назад в Древнем Вавилоне был популярен миф об удивительном божестве Оаннесе – существе, от которого, согласно записям халдейского жреца и астролога Бероса (III век до н. э.), велось начало вавилонской культуры. Чудище, полурыба-получеловек, выходило каждое утро из моря и беседовало с людьми, обучая их наукам, искусствам и ремеслам. Этот вавилонский первопредок научил соотечественников началам геометрии и земледелия, дал им законы и священное писание, в котором повествовалось о начале мира.

Халдей Берос так описывал внешний вид и сущность Оаннеса: «Тело божественного животного похоже на рыбье. Под рыбьей головой у него другая голова. Есть у него и человеческие ноги, сросшиеся с рыбьим хвостом. Он одарен разумом, а его речь связная и понятная. Он одарил людей всеми хорошими обычаями и работами…»

Ранние изображения Оаннеса вполне соответствуют описанию Бероса. Однако в причудливом костюме (голова судака вместо шлема и плащ из рыбьей шкуры) он пока мало напоминал морских дев – своих «потомков». Но проходили века, и морской бог постепенно менял в людских представлениях свой облик. На скульптурах, найденных в Хорсабаде, мы уже видим его в обличье, вполне подобающем прародителю русалок: с рыбьим хвостом вместо ног, но с торсом и головой человека. Впрочем, при новой внешности Оаннес все же сохранил свою мужскую природу.

Спустя некоторое время ситуация снова переменилась, и первым рыбохвостым божеством женского пола стала Атаргате, сирийская богиня Луны и рыболовства, культ которой процветал в городе Иераполе (современный Мембидж). По словам римского историка Лукиана, «она наполовину женщина, но от бедер вниз у нее растет рыбий хвост». Так Оаннес стал богом Солнца, а Атаргате – богиней Луны. На некоторых дошедших до нас финикийских монетах выбито изображение Атаргате: по внешнему виду это типичная русалка.

Естественно было предположить, что Солнце и Луна (или их мифологические символы – Оаннес и Атаргате) живут в море, а отсюда недалеко и до рыбьего хвоста, которым украсила их легенда. С развитием финикийской культуры слава богини-русалки росла. Поэты щедро наделяли ее восторженными эпитетами: соблазнительная, неотразимая, гордая и невероятно прекрасная. Атаргате оказала влияние на развитие культа других божеств. Некоторые ученые-мифологи полагают, что «рожденная из пены морской» греческая богиня любви Афродита, а следовательно, и римская Венера ведут свое происхождение от Атаргате. Саму Афродиту в ее морских путешествиях обычно сопровождали водяные божества низшего ранга – тритоны. Как представляли себе этих рыбохвостых пажей древние греки, можно судить по изображениям на древних коринфских монетах: колесницу с Афродитой ведут два тритона, оба, как и Атаргате, с головы и до кончика хвоста – самые настоящие русалки.

С тех пор в мифологиях многих народов надолго поселились существа с рыбьими хвостами, правда, под разными названиями. Например, этимология слова «русалка» в английском языке имела вполне определенный смысл – «море и девушка». А вот в других языках то же существо стало называться сиреной. Поначалу такими девами, скажем, в Элладе называли женщин-птиц, но затем они превратились в женщин-рыб, подстерегающих моряков за рифами. Главной приманкой сирен был их чарующий голос. Мужчины, завороженные его волшебным звучанием, плыли к нему, чтобы уже никогда не вернуться домой. В результате сирена стала ассоциироваться в человеческой памяти с таким мистическим ужасом, что несколько видов морских млекопитающих (дюгони, ламантины, стеллеровы коровы), тоже именовавшихся сиренами, были почти полностью истреблены к концу XVIII века.

Из того же семейства и наследницы богини Атаргате – наяды. Каждая река, каждый источник и ручей в греческой мифологии имели свою охранительницу – наяду. Это веселое племя покровительниц вод, пророчиц и целительниц будоражила и восхищала: всякий грек с поэтической фантазией слышал в журчанье вод беспечный говор и щебет этих красавиц. Они относились к потомкам Океана и Тефиды, и количество их доходило до трех тысяч. Как говорит Гесиод в «Теогонии», «все имена их назвать никому из людей не под силу. Знает названье потока лишь тот, кто вблизи обитает».

Древние существа наяды стояли в одном ряду с хтоническим божествами и упоминались вместе с сатирами, куретами, корибантами, тельхинами и др. Одна из наяд носила имя Кокехида и была связана с водой царства мертвых. По некоторым легендам, являлась возлюбленной Аида. Воды источников, где обитали наяды, по традиции имели очистительные свойства и даже обладали способностью дарить бессметрие и молодость. В древнегреческой мифологии наяды были родственницами нереид. Помимо Зевса наяды сопровождали Посейдона, Диониса, Аполлона, Афродиту, Деметру, Персефону, дарили изобилие, плодородие, здоровье и покровительствовали бракам.

Наяды жили в фонтанах, колодцах, подземных ключах, ручьях и повсеместно считались духами пресной воды – в отличие от океанид (духов соленой воды) и нереид, обитающих исключительно в Средиземном море. Все магические способности наяд проистекали (в прямом и переносном смысле) из их единства с водой. Например, нимфа Аретуза могла без труда пробраться по подземным источникам из Пелопоннеса в Сицилию.

Если водоем пересыхал, живущая в нем наяда умирала. Местные жители поклонялись этим существам и даже бросали в воду детские локоны, посвящая своих детей водяным духам. В некоторых регионах (например, в Лерне) потокам ручьев с наядами приписывались целительные свойства. В качестве жертвоприношений там топили животных, а на берегах этих источников часто располагались оракулы. Будучи вполне мирными существами, наяды тем не менее могли постоять за себя. Именно они похитили Гиласа (любовника Геракла) с корабля Арго, а наяда Номия, влюбленная в пастуха Дафния, однажды устав терпеть его неверность, превратила парня в камень (по другой версии – ослепила).

От вавилонян и греков наяды продолжили свое путешествие по бескрайним водным просторам стран и континентов, по пути меняя имена, названия, но отнюдь не свою сущность. Южноамериканские индейцы называли своих русалок иарами. И мало того, что сами боялись их до смерти, но даже приплывших к ним европейцев смогли убедить в их существовании. Серьезные люди, веровавшие в христианскую Троицу, а не во всякую нечисть, посылали на историческую родину письма с устрашающими историями о том, как очередная красавица с длинными волосами и рыбьим хвостом заколдовала и погубила судно со всеми рыбаками.

Знали русалок и сербы, называвшие их вилами. Здесь чешуйчатые красавицы тоже предпочитали играть в любовь. При этом, чувствуя себя полноправными хозяйками всех водоемов – от лесных озер до деревенских колодцев, – вилы очень злились, когда кто-то из смертных решался попить из них воды. Выйти на сушу в образе прелестной девушки, пойти под венец и даже родить ребенка – на это сербские русалки вполне могли согласиться. А вот стакан воды подать путнику – ни за что! Могли и слепоту наслать на несчастного, и дождем с градом наказать.

О водяных женщинах в Ирландии – мерроу – отзывались как о несравненных красавицах. Если, конечно, закрыть глаза на рыбий хвост вместо ног и перепонки между пальцами рук. Но при этом лучше держаться от них подальше: ведь появление мерроу на поверхности воды предвещает страшный шторм. А если влюбится ирландская русалка в земного мужчину, то начинает чудить совсем не по-русалочьи: выйдет на берег в обличии маленькой лошадки в красной шапочке с перьями и будет ждать от своего избранника взаимности.

Своими водными девами под названием ундины всегда восхищались балтийские народы (кроме литовцев), а также немцы: у местных прелестниц очи были синие, кудри золотые, а голос ангельский. Как не влюбиться в такую водяную невесту! В результате немало влюбчивых латышских парней пропадали без вести после первого же свидания с ундиной. Что касается Литвы, то тамошние жители называли своих хвостатых дев наре. Но суть от этого не изменилась: точно так же, как наяды или ундины, наре в ясные теплые ночи выходили из воды, пели, устраивали хороводы, чтобы завлечь хоть какого-нибудь парня – пусть даже одного на всех.