Шариатистский проект реформы ислама: взгляд аятоллы Хомейни

Шариатистский проект реформы ислама: взгляд аятоллы Хомейни

Несмотря на некоторые весьма важные общие черты в понимании ислама, присущие концепции Хомейни и Шариати, их взгляды относительно мусульманской религии также во многом не совпадали. Несмотря на то, что Хомейни был богословом-революционером и переосмыслил многие положения шиизма через призму обращения к первоначальному исламу, он все-таки оставался строгим приверженцем традиционного фикха, преданность которому он рассматривал в качестве «защитного пояса» ислама и гарантии независимости и самостоятельности мусульманской уммы в целом и иранского народа в частности. «Мы гордимся тем, что являемся последователями вероучения Джафара Садека и что наше правовое учение, которое сродни бескрайнему океану, основывается на его трудах», — писал имам в своем знаменитом «Религиозном и политическом завещании». Так, Хомейни обращался к улемам и преподавателям со следующим советом: «Старайтесь сохранить традиционный фикх, доставшийся в наследство от правоверных предков, ибо отклонение от него означает ослабление основ исследований». Он настойчиво призывал мусульман не пренебрегать ни первичными, ни вторичными предписаниями ислама. Поэтому имам не мог не признать недопустимыми тезисы Шариати о том, что все положения мусульманства нуждаются в серьёзном переосмыслении, что второстепенные предписания могут со временем подвергаться пересмотру, что использование новых неординарных и экстравагантных методов и впитывание разноплановых веяний в практике иджтихада необходимо для творческого развития вероучения. Все эти идеи представлялись Хомейни в высшей степени опасными и чреватыми для исламской уммы полной утратой надежного подспорья в виде мусульманской религии и, вследствие этого, с окончательной потерей независимости и способности к сопротивлению новому мировому порядку. Аятолла Хомейни видел источник всех бед прежде всего в неблагонадежных кадрах. По мнению имама, причиной косности и догматизма, царивших в теологических центрах, являлось засилье отсталых и продажных ахундов, пошедших на услужение шахскому режиму, а подоплекой всех бед уммы он считал происки агентов влияния иностранных государств, прежде всего США, Израиля и СССР. Как полагал Хомейни, ключом к сохранению достижений революции 1979 года является бдительность и чуткость по отношению к возможным заговорам против Исламской Республики. «...Одним из зловещих для ислама планов стало протаскивание морально разложившихся и отошедших от ислама деятелей в теологические центры», — предупреждал имам. Таким образом, эти вражеские агенты «иногда в течение тридцати-сорока лет живут среди нас и, демонстрируя свою приверженность исламу, набожность, паниранистические и патриотические настроения или используя другие уловки, терпеливо выжидают удобного момента, чтобы выполнить свою миссию»[168]. Безусловно, аятолла Хомейни весьма предусмотрительно и справедливо обращает внимание мусульман на опасность подобных небезуспешных происков, и его слова в свете нынешней ситуации в Иране кажутся поистине пророческими. Однако он все же не раскрывает их истинной подоплеки. Шариати же, в отличие от Хомейни, при рассмотрении данного вопроса гораздо более глубок, ибо он поясняет, что корень проблемы — даже не в предательстве отдельных ахундов и внедрении иностранных агентов (а эти явления, конечно, тоже имели и имеют место), а в порочности самой системы. Как показывает ша-риатистский анализ проблемы, уже с начала эпохи Сефевидов «красный шиизм превращается в черный шиизм», а это не могло не отразиться на системе права и религиозного образования, которая также подверглась искажению ширком изнутри. Зараженная вирусом клерикализма, эта система неизбежно плодит порочных ахундов и распахивает врата для агентов мирового империализма и сионизма. Потому Шариати и призывал к всесторонней ревизии исламского вероучения, что желал очистить его от всех наслоений ширка и не допустить дальнейшего вырождения таухидной религии, и это не модернистская, а подлинно фундаменталистская интенция. Стоит отметить, что в период написания «Религиозно-политического завещания» имам Хомейни, вероятно, уже предчувствовал грядущий кризис, сопряженный с предательством клерикалов. Он предвидел тот час, «когда шарлатаны и мошенники проберутся в высшие эшелоны власти и, используя свои познания в исламском учении и втеревшись в доверие благоверным народным массам, в удобный для них момент нанесут смертельный удар по теологическим центрам, исламу и всей стране»[169]. Тем не менее имам, увы, допустил явную ошибку, когда видел задачу мусульман лишь в охране ислама от конкретных ренегатов и коррумпированных улемов. Конечно, антиклерикализм Хомейни был чрезвычайно силен, недаром именно ему принадлежат знаменитые слова: «Я могу понять даже проститутку, но я никогда не прощу попов, не прощу духовенство, которое предало Ислам, которому нет прощения и нет понимания». Однако антиклерикализм Али Шариати в определенных аспектах был гораздо более глубоким, ибо он осознавал, что целью мусульман является не только избавление ислама от самих попов, но и его очищение от всех наслоений поповщины, этого главного атрибута религии ширка. То, что, тем не менее, собственное учение Шариати в некоторых аспектах грешит остаточными элементами клерикального видения мира, — это уже другой вопрос. В данном случае важно то, что данный мыслитель, в отличие от Хомейни, более верно и точно понял задачу и выявил суть проблемы. Если бы голос Шариати был должным образом услышан и понят имамом, то, возможно, удалось бы избежать сегодняшнего политического кризиса в Иране.