Введение

Введение

Европе с точки зрения перспектив мирового ислама отводится совершенно особое место. Известно, что исторически именно на Европу был направлен основной вектор экспансии мусульманской цивилизации. Движение омейядских армий вдоль Атлантического побережья в самое сердце сегодняшней Франции в VII в.; выход Тамерлана к берегам реки Оки в XIV в.; осада османами Вены в XVII в. — все эти действия характеризуются одним и тем же направлением, вектором, нацеленным на Северо-Запад. Парадигмой же данного вектора является сама хиджра из Мекки в Медину — также географически осуществленная в северо-западном направлении.

Но вместе с тем между периодом хиджры Пророка (СААС) и позднейшими историческими эпохами существует фундаментальное различие. Это различие заключается в том, что экспансия Омейядов, Тамерлана, османов представляла собой прежде всего экспансию государства. Между тем во времена Мухаммада (СААС) и праведных халифов «государства» как такового еще не существовало. Так, для обозначения того, чем являлось созданное в Медине политическое образование, британский исследователь К. Сиддыки использовал термин «нетерриториальное государство» («non-territorial State»), противопоставляя его «государству» в привычном понимании этого слова. В Средние века и Новое время экспансия ислама, свободного от государственных рамок, экспансия в сторону Северо-Запада исламского «нетерриториального государства» имела место, пожалуй, лишь в феномене «барбарийских» (берберских) пиратов, достигших, кстати говоря, немалых успехов. Так, они дважды осуществили захват Исландии. Ими неоднократно совершались высадки десанта на территории Нового Света. Наконец, пираты обложили данью такие страны, как Дания, Швеция, Португалия. Первая в истории США (после Войны за независимость) военная операция была проведена в 1803 г. против пиратов Триполитании[234].

На исходе XX века идея «нетерриториального государства» мусульман неожиданно возродилась, причем той средой, где она получила распространение, стала Западная Европа. Данное событие совпало с активизацией двух тенденций, касающихся европейской уммы. Во-первых, в Западной Европе реальным фактором политической жизни стали мусульманские диаспоры. Во-вторых, ислам стало принимать все большее число коренных европейцев. Вместе с тем, в последнее время этим процессам свойственна одна интересная особенность. Дело в том, что начиная с определенного уровня в интеллектуальных установках большинства мусульман, воспитанных в европейской культурной среде, начинает давать о себе знать такой неоднозначный феномен, как «генонизм», т. е. система взглядов Рене Генона и его школы.

Критика взглядов Генона с помощью привычного для типичного мусульманина набора приемов, таких, как ссылки на положения фикха, приведение аятов, хадисов, на таких людей просто не действует: в «генонизме» существует механизм интерпретации любых противоречий в символическом ключе. Кроме того, типичная аргументация неприменима к тому уровню дискуссии, в которой оппонент использует логические, философские и метафизические построения, поскольку в исламском мире интеллектуальные исследования в данных сферах остаются без внимания уже несколько веков. Рассмотрение метафизики Генона с точки зрения подлинной исламской теологии является важным и необходимым делом, но это — предмет отдельного разговора. В данной работе акцент будет сделан скорее на анализе места, занимаемого геноновской и аналогичной ей идейными системами в контексте исламской истории и даже «метаистории».