Мираж халифата

Мираж халифата

У многих русских оппозиционеров, патриотически настроенных аналитиков, политических радикалов исламский проект ассоциируется в первую очередь с установкой на воссоздание халифата, построение нового исламского государства во всемирных масштабах. В качестве классических примеров исламистских движений в данном контексте выступают часто поминаемые «Ихван-аль-муслимин» («Братья-мусульмане») и «Хизб-ут-тахрир». При этом халифатистский проект представляется порой как панарабистский, пантюркистский и потенциально враждебный России.

Между тем в данном случае изначально игнорируются два весьма значимых факта. Во-первых, политический ислам всегда имел две мощные проекции — суннитскую и шиитскую. И если для суннитских салафитских идеологов в лице египтянина Кутба и пакистанца Маудуди возрождение халифата представало в качестве конечной цели исламской революции, звезды, которая должна взойти на небосклоне, то шииты, включая, разумеется, и таких маститых современных теоретиков, как Хомейни, Шариати и

Джемаль, изначально рассматривали халифат как девиацию, отклонение от прямого пути, предначертанного Аллахом. Напомним, что пречистые имамы шиизма, начиная с Али (АС), были активными противниками халифата, который они рассматривали как классовое тираническое государство, в котором господствуют угнетение, эксплуатация и несправедливость, категорически запрещенные Кораном и Сунной. Шиитские имамы никогда не находились у власти, а были революционерами-подпольщиками, бескомпромиссными оппозиционерами, в конечном итоге принявшими мученическую смерть от рук приспешников господствующих в халифате режимов. Поэтому ни один шиитский политический теоретик не мог рассматривать Халифат в качестве своеобразной архетипической модели «золотого века ислама». Али Шариати пояснял в работе «Красный шиизм и черный шиизм»: «Шииты не принимают путь, выбранный историей. Они отвергают лидеров, которые управляли мусульманами на протяжении истории и ввели в заблуждение большинство людей посредством их собственного следования за Пророком, а в дальнейшем путем их предполагаемой поддержки ислама и борьбы с язычеством. Шииты поворачиваются спиной к роскошным мечетям и величественным дворцам халифов ислама и обращают свои взоры в сторону одинокого, забросанного грязью дома Фатимы. Шииты, представляющие собой угнетенный, жаждущий справедливости класс в системе халифата, находят в этом доме то, в чем они нуждались, и тех, кого они искали». «Выберите имамат и поставьте клеймо «отмененный», «недостойный доверия» и «лишенный права владения» на лбу халифата», — именно так идеолог исламской революции Шариати охарактеризовал один из основных лозунгов шиитов на протяжении всей мусульманской истории. Поэтому тезис Гейдара Джемаля о том, что халифат является языческой вставкой в исламский проект, что разрушение халифата монголами есть проявление Божественного провидения, — это не частно-маргинальное мнение мусульманского мыслителя, а суждение, базирующееся на солидной общешиитской платформе.

В данном случае интересна фигура Хомейни, который был автором проекта исламской республики в Иране. Лидер Исламской революции был адептом идеи построения мусульманского государства и, между прочим, проявил определенную творческую инициативу, объединив некоторые тенденции шиитского, суннитского и даже хариджитского подхода к власти, причем в рамках шиитской джафаритской правовой школы в ее исторически сложившейся форме. Однако, говоря о государстве, основанном на законах шариата, и о всемирной Исламской революции, Хомейни не имел в виду халифат. Его концепция включала в себя программу экспорта Исламской революции, которая подразумевала поддержку исламских и, что важно, неисламских революционных движений в их борьбе против США, Израиля, а шире — против капитализма и империализма (хотя и коммунистов Хомейни, в отличие от леворадикально ориентированного Шариати, считал врагами исламского проекта).

Вторая ошибка, допускаемая теми, кто отождествляет исламский проект с халифатистскими настроениями, коренится в их незнании или непонимании специфики и логики развития идеологии политического ислама. Например, часто идейными предшественниками современного «зеленого проекта» называют панисламистов Джемаледдина аль-Афгани и Мухаммеда Абдо, между тем как они были сторонниками модернизации мусульманского мира по западному капиталистическому образцу, а ислам рассматривали в качестве своеобразного культурного бренда, выполняющего интегрирующую функцию. Поэтому идеологи панисламизма не имеют ничего общего с современными мусульманскими политическими теоретиками, подчеркивающими, что ислам является авангардной революционной религиознополитической доктриной, а не индикатором цивилизационной идентичности. Кроме того, в отличие от аль-Афгани и Абдо, адепты политического ислама занимают резко антибуржуазную позицию.

Кроме того, идеология политического ислама не является статичной, застывшей во времени, она постоянно развивается. И если первые ласточки огненного исламского проекта — Хасан аль-Банна, Сейид Кутб и их «Братья-мусульмане», Абул Ала Маудуди — действительно были халифатистами, то Хомейни известен уже как основатель исламского государства нехалифатистского типа. А мусульманские политические теоретики «нового поколения» — Али Шариати, Калим Сиддыки и Гейдар Джемаль — вообще радикально пересмотрели традиционные «исламистские» представления о мусульманском государстве.