Без любви

Без любви

Всякий раз, когда попадаешь в учреждения, где дети находятся не по своей воле, думаешь: Господи, ну за что они здесь? Почему? Одно дело — дом малютки, населенный отказниками, теми, кого матери с ходу не полюбили, и совсем другое — колония для несовершеннолетних, в которой желторотые юнцы, как правило, получающие от любящих родителей регулярно щедрые передачи, отбывают срок за свои преступления. И снова поселяется чувство, что все это несправедливо. Ну, не должно так быть!

Дети, они должны быть счастливыми обязательно, потому что детство и счастье — это, в общем-то, даже синонимы. Бритоголовые несовершеннолетние мудрецы совсем по-взрослому говорят: «Был бы человек, статья найдется», на свое заключение смотрят как на неизбежность. Впрочем, мне еще «посчастливилось», я попала в колонию образцового содержания несовершеннолетних.

Мои собеседники замкнуты и молчаливы, осознают, что если скажут «не то», трудно им будет жить после моего визита. Я уйду, а они вернутся в тот мир, где уже живут определенное время по принципам, кардинально отличающимся от законов мирной жизни. Они немногословны. По одному здороваются со мной, опускают глаза, называют имя, статью, срок. А я пишу: «Данила, 17 лет, убил отчима. Максим, 17 лет, изнасиловал малолетнюю соседку. Роберт, 16 лет, торговал наркотиками…» В камерах чисто, и даже в коридоре постелены паласы, но от этого уюта чувство безысходности только усиливается. Оказывается, без разрешения даже форточку открыть нельзя. Непонятно, зачем в коридоре висит плакат известной политической партии. Впрочем, плакаты этой партии везде: роддомах, яслях, детсадах, школах, ПТУ, вузах, больницах и даже хосписах. Думай, что хочешь.

В комнате для свиданий трогательная сцена: бабушка из отдаленной деревни приехала внука навестить. Рассказывает, как с ночи тесто поставила, чтобы испечь шанежки с брусникой: «И пудрой посыпала, как ты любишь, Виталька». А потом на холодном пазике приехала в райцентр и сразу зашла на рынок, чтобы «этих… пельсинов купить, потому что соседка Тамара Ильинична еще летом в газете читала, будто в них витамин ши-и-ибко полезный». Смахивает слезы дрожащими руками, говорит как сама с собой: «Весь в мамку ты, царствие ей небесное, если б не пила, рази б такое было. Пока сельпо было, она робила в магазине, на работу шла как на свадьбу, наряженная, напомаженная, а как закрыли все, на биржу встала и начала пить. Я ей говорю, вот, Зин, была ты царевной, а стала лягушкой. А она мне отвечает: ничего ты, мол, мама, не знаешь, сглазили меня. Я ей: тогда не только тебя одну сглазили, а весь район, а может, и Россию, ты посмотри, что делается, все спиваются кругом и мрут, мрут как мухи. Ты хоть, Виталька, за ум держись, одна радость ты у меня, спасибо тебе, есть для кого жить. Хоть в тюрьме, а все одно радуюсь, вот, Мишку-то Плетнева, подельничка твоего, убили, ножом порнули и в речку сбросили. Через неделю нашли его, весь черный, опухший. А ты, слава те Господи, жив, здоров, правда уж больно бледный, я за тебя записочки подаю каждое воскресенье, чтобы, значит, не обижали тебя тут, а весной выйдешь, и сразу в училище документы подадим на тракториста. Я узнала, туда без экзаменов берут, и стипендия тебе большая положена, потому как ты круглый сирота. А там, может, заодно и на права сдашь, шоферы везде нужны…»

Абсолютно все дети верят, что после того, как они выйдут «на гражданку», их жизнь изменится кардинальным образом. «Я через два месяца выхожу, — делится со мной Максим, отбывающий срок по «наркотической» статье, — сначала ничего делать не буду, только спать и есть, попрошу бабушку купить мне ящик сгущенки, и на все буду намазывать и есть, есть, есть. Еще каждые два часа буду в ванной мыться, в настоящей ванной». Но его взгляды на жизнь, похоже, остались прежними, о своем деле в будущем рассуждает так: «Сначала устроюсь на какую-нибудь работу, чтобы все было чисто, там трудовая, все дела, мне же надо будет ходить к участковому полгода отмечаться. А потом что-нибудь замучу, на зарплату-то одну не проживешь. Я ведь не чиновник, не банкир и даже не гаишник. Это им жизнь по карману».

Смотрю на них — и не понимаю. Что их толкает на преступление? Риск? Незнание того, «что такое хорошо и что такое плохо»? Невнимание родителей, занятых собой или своим делом? Все вместе?.. Мир, в котором они живут, похоже, ничего общего не имеет с родительским, иначе бы в их жизни не было колонии. «Такие ситуации возможны в семьях, где родители формально относятся к своим обязанностям, — делится со мной психолог Наталья Андреевна, — ребенок одет, обут, накормлен, в школу ходит вроде бы регулярно, значит, под присмотром — и все! Значит, можно не беспокоиться, решать свои проблемы, не вникая в интересы сына или дочки. Только три процента матерей наркоманов замечают вовремя, что с детьми что-то не так, и начинают бить тревогу. Таких, как правило, удается спасти. Остальным родителям, как показывает практика, другие люди «открывают глаза», и тогда появляется новая опасность, родители всеми силами пытаются «дело замять», предпринимают всевозможные усилия, чтобы случай не был предан огласке, вместо того чтобы с собственным ребенком просто поговорить, что называется, по душам. Более того! Иногда они прямо обвиняют в промахах и неудачах своего ребенка — плохую компанию, школу, милицию, кого угодно. Как ни печально, но во многих случаях изоляция подростка от внешнего мира элементарно помогает ему сохранить жизнь».

В подмосковной Шатуре поймали 14-летнего Ильдара который катался на крыше электрички, снимал свои «геройства» на видео и выкладывал в Интернет. Он один из лидеров модного движения, именуемого «зацепингом». Смотришь его ролик, и кровь в жилах стынет, Ильдар буквально в сантиметровой близости от проводов под напряжением в три тысячи вольт! Когда его доставили в линейное отделение милиции, составили протокол, вызвали родителей, те в свою очередь высказали недовольство работникам правоохранительных органов и обещали «пожаловаться начальству», а штрафную квитанцию на сумму 100 рублей (максимальный штраф за это преступление!) выкинули в урну. Посадили сына в иномарку и уехали.

В мае этого года все СМИ облетела новость: погиб 16-летний подросток Владислав из Реутова, который катался на хвосте электрички. Кто-то в поезде дернул стоп-кран, Владислав не удержался и рухнул прямо на рельсы, удар был таким сильным, что смерть наступила через час. Родители в произошедшем прямо перед телекамерами обвинили учителей, которым «нет дела до детей, а тупо преподают предметы, вместо того чтобы рассказать о том, что опасно». Когда им журналисты сообщили, что сын в социальную сеть уже два года выкладывал ролики, где он неоднократно рисковал жизнью, мать ответила: «Я ничего такого за ним не замечала. Это неправда».

Примечательно, но рискуют жизнью так открыто чаще всего дети из благополучных семей. По словам работников линейной милиции, детдомовцев среди «зацеперов» замечено не было. На электрички лезут те, кто может свои «подвиги» заснять на дорогой телефон и выложить в социальной сети, показать друзьям, мол, зацените, какой я крутой. Выпускники детдомов, имеющие проблемы с законом, попадаются, как показывает практика, на экономических преступлениях: кражах, мошенничестве и подобных вещах. Но их всегда можно оправдать: человек, лишенный с детства семьи, хочет хоть как-то компенсировать… «У нас нет института семьи как такового. Многие родители свои обязанности, не стесняясь, перекладывают на школу, — продолжает Наталья Александровна, — а школа практически бесправна, сегодняшний учитель должен помимо преподавания заполнять кучу бумаг, постоянно отчитываться, выкраивать время для проверки домашних заданий. Одним словом, все время находиться между трех огней: администрацией школы, учениками и родителями. И если что «не так», то его первого во всем обвинят. К этому надо быть готовым. Посмотрите статистику: только тридцать процентов выпускников педагогических вузов идут работать по специальности».

Недавно мне посчастливилось брать интервью у 98-летней долгожительницы из Тверской области. Авдотья Немчинова прямо лучится счастьем, она воспитала с мужем четверых детей, всем дали высшее образование, два старших сына доктора наук, старший внук тоже докторскую диссертацию недавно защитил. Рецепт ее счастья прост: «Я всегда была с детьми, на работу их брала с собой, книжки им постоянно покупала, с шести лет все у меня читали и помногу, и, хотя и живем в городе, у нас всегда был свой огород, за которым ухаживали только дети и муж, а вечерами всегда собирались и собираемся вместе. Где бы днем мы ни пропадали, вечером всегда встречаемся за столом, рассказываем, как у кого день прошел. Вон, вчера Васька, самый младший внук, «тройку» по физкультуре схлопотал, а к Леше, старшему сыну, на дом пришли студенты зачет сдавать, он их пожурил-пожурил да и усадил за стол, Вовка, четвертый внук из шести, все никак не может своей машине нарадоваться, Заей зовет, слыхали такое? Мы над ним смеемся. Маша, старшая дочь, приходила с внучкой, опят принесли целую корзину. Новостей, как видите, хоть отбавляй, у нас телевизор никогда не был в почете. И ни у кого из детей и внуков он тоже на видном месте не стоит, можете проверить. А как воспитывать детей? Ну, я прямо не знаю, я же врачом всю жизнь была, а не учителем, но мне кажется, что дети не должны быть праздными и одинокими. От одиночества любая тварь с ума сходит… это мы проходили еще до войны на младших курсах института».

Кажется, так просто пойти с ребенком в кино, театр, зоопарк и на это время (хотя бы на это!) выкинуть из головы плохого начальника, невыносимую соседку, долг за коммунальные платежи, и просто пожить интересом родного человечка, постигающего мир, а на его вопросы: «А как бы ты сделал на моем месте?» — говорить с ним честно, не рисовать воображаемого героя. Такая простая формула любви.