«Прощание» с католической археологией

«Прощание» с католической археологией

С уходом XIX в. закончилась эпоха высших достижений и господства католических школ, итальянской и французской, в изучении христианских древностей. Их вершиной, с которой была уже различима и линия спуска, можно считать любимое детище де Росси — Международный Конгресс христианской археологии (МКХА), впервые прошедший под покровительством папы ^льва XIII и императора Франца-Иосифа в Спалато (Сплит), в нескольких милях от древней Салоны (см. ниже). Де Росси работал как одержимый последние три года жизни, стремясь организовать работы по проекту. Но ему не удалось увидеть плодов этих усилий — ученый умер 20 августа 1894, немного не дожив до начала МКХА и до новых открытий в Салоне.

Первый Международный Конгресс христианской археологии не был особенно представительным. Это было, в сущности, собрание археоло-гов-клириков, прежде всего тех, кто работал на принадлежавшем Австро-Венгрии побережье Далмации.²⁸ В программе не было имен многих ведущих исследователей (например, Рамсея и Гзелля, см. о них гл. Ill-1, III-2); почти отсутствовали ученые из протестантских стран и России (где Конгресс тем не менее был отмечен как важное и положительное явление, несмотря на заметное отсутствие англичан и французов: Смирнов, 1895).

Резолюция Первого Конгресса МКХА призывала создавать университетские курсы христианской археологии, публиковать «корпусы» древностей, особенно скульптуры, фресок, погребений. В рамках этой программы был одобрен к публикации свод средневековых надписей «из Далмации и других южных славянских земель», подготовленный Академией искусства и науки южных славян (Сплит). Но планы МКХА оказались слишком амбициозными; издатели отклоняли дорогие в производстве и не оправдывавшие затрат «corpora»; проекты некому было возглавить (великие люди XIX в. быстро сходили со сцены: умер де Росси, состарился Леблан). Фундамент, избранный для работы, был узким и устаревшим: изучение древностей ориентировалось на историю искусства и литургики, не уделяя внимания рядовым артефактам и археологии.

Методы оставались в зародыше, их разработкой практически не занимались. А именно методика была предельно актуальна, поскольку необходимо было противостоять начавшемуся разрушению объектов археологами. Например, во Франции с 1870—80 гг. развернулось неумелое и расточительное вскрытие раннехристианских и меровингских кладбищ (изучая историю некрополей V–VI вв., участники бессмысленных препирательств, «галло-романисты» и «германисты», пытались выяснить национальные корни современной Франции; за спорами о происхождении раннефранкских могильников стоял политический конфликт Франции и Пруссии из-за Эльзаса и Лотарингии). Особая Комиссия исторических памятников Франции тратила средства прежде всего на реставрацию соборов, почти ничего не оставляя для исследования других древностей. Поэтому для французских ученых программа МКХА не была ни своевременной, ни привлекательной.

В Африке раскопки, в основном, возглавлялись молодыми архитекторами, различавшими только имевшиеся в изобилии шедевры архитектуры. Стоило ли обращать внимание на сопутствующие «мелочи», тем более на стратиграфию? В Тимгаде за год открыли пять храмов, но руководитель, описывая археологические работы, указал только количество земли, вынесенное из руин.²⁹