1. Пробуждение интереса

1. Пробуждение интереса

Средневековая традиция

Интерес к церковно-археологическим сюжетам можно, конечно, проследить уже на донаучной стадии. Начальная летопись, например, охотно упоминает святыни Константинополя, отправку на Русь византийских икон, крестов и других реликвий. Чрезвычайно интересны тщательные описания палестинских святынь в «хождениях», прежде всего игумена Даниила, совершившего паломничество в 1106-7 гг. К древнейшему периоду летописания восходят первые тексты о закладке и строительстве храмов, изготовлении для них утвари. Более поздние описания монастырей, церквей и их утвари, часто весьма подробные, легли в основу церковно-археологических публикаций XIX в. Ценные наблюдения можно найти в записках иноземцев, посещавших Русь с конца XV по XVII в.

В средние века почитали и сохраняли реликвии, произведения высокого церковного искусства, а также остатки древних кладбищ. Курганы, которые до конца XIX в. любили использовать как топографические знаки, еще в XVI–XVII вв. старались обходить при строительстве или расширении городов, понимая, что это древние некрополи.¹ Столь же долго сохраняли остатки каменных церквей. Так, Нижняя церковь в Гродно, разрушенная в 1183 г., не была разобрана, но медленно зарастала 200 лет, благодаря чему сохранила стены высотой до 4 м, над которыми, не снося их, в конце XIV в. поставили «Верхнюю церковь». В Минске даже недостроенная церковь конца XI в. постепенно заросла, так и не будучи разобрана. Средневековая жажда обретения и сохранения реликвий на Руси вполне сопоставима с европейской и византийской. Речь не только об открытии бесчисленных мощей святых или о чудотворных иконах (для их обретения часто необходимы были раскопки), но о самых настоящих «археологических» поисках остатков древних храмов, уже застроенных городскими усадьбами. Псковская летопись, например, рассказывает, что в 1420 (6928) г.: «не на длъзе времени от Спасова дни, начаша в Пскове… мрети малыя деткы, и бысть мор велик зело… Тогда посадники Псковскыя и весь Псков начаша искати священного места, где была первая церков святый Власей, а на том месте стояше двор Артемьев… и Псковичи давше ему сребро и спрятавше двор, обретоша престол; и на том месте в един день поставише церков во имя святого Спаса» (II Пск. лет. //ПСРЛ, 5. Спб, 1851, 23).

В позднем средневековье можно найти и яркие примеры многовековых межконфессиональных дискуссий по поводу отдельных церковных древностей. В зоне острой борьбы между католичеством и православием, на землях будущих Украины и Белоруссии, зарождение церковной археологии связано в основном с именами церковных просветителей XVII в., таких как Игнатий Кульчинский и Петр Могила. Возьмем, например, известный шедевр древнерусского ювелирного искусства, большой напрестольный крест-реликварий Евфросинии Полоцкой. Обитый пластинами из золота и серебра с эмалями и надписями, жемчужной обнизью и драгоценными камнями крест сделан для княгини ювелиром Лазарем Богшей в Полоцке около 1161 г. Позже он был в «литовском» Смоленске, оттуда попал в Москву (1514), а в 1563 г. был возвращен Иваном Грозным в Полоцк.² После занятия Полоцка Стефаном Ба-юрием крест передали иезуитам, получившим и древнейший собор Софии. Там его описал ученый базилианин Игнатий Кульчинский: «В кафедральной церкви полоцкой до сих пор хранится золотой крест великолепной работы с разными мощами, надпись на нем: «Hanc crucem ego famula Christi Parascevia templo S.Salvatoris in perpetuum donavi» (Я, раба Христа Параскева, отдала этот крест на вечные времена в церковь св. Спаса). Это вольный перевод на латынь — но благодаря ему о кресте узнали на Западе уже в XVII в. Надпись попала в «Acta sanctorum» болландистов, была перепечатана многими изданиями, и сведения о домонгольской реликвии Полоцка раньше других вошли в корпус церковных древностей Европы.³ Связи Кульчинского с болландистами не были случайны: этот настоятель Коложского монастыря в Гродно, в окрестностях которого он родился, изучал в 1727-35 гг. церковную историю в Риме, издавал исторические и богословские труды. Он составил историю обители и ее древнего храма на основе местного архива и сделал первые наблюдения церковно-археологического характера.⁴

Но не только католики и униаты стремились «усвоить» себе домонгольское церковное наследие. К нему обращалось прежде всего православное духовенство западных земель. Уже в первой половине XVII в. митрополит Киевский и Галицкий Петр Могила, известный борец с Унией, часто ссылался на древность православия как на аргумент в полемике. Он проявлял понятное внимание к киевским церквям, особенно традиционно связанным с именем Владимира Святославича (Десятинной, Спасской на Берестове, Трехсвятительской). К моменту приезда Петра Могилы в Киев от первой оставались одни развалины; в 1636 г. митрополит «приказал Десятинную церковь Пресвятой Девы выкопать и открыть дневному свету» (Kossow, 1635, 181), написав в завещании: «… на окончание церкви, называемой Десятинною, которую я начал возобновлять, дабы до конца восстановлена была, назначаю и отписываю из ларца моего наличными тысячу золотых» (Закревский, I, 283). Новая Церковь, освященная уже после его смерти в 1654 г., включила часть Древних кладок и сохранила памятник вплоть до начала исследований в XIX веке.

Мы видим, что причины, которые привели католических ученых в катакомбы, протестантов в Малую Азию, а православных к руинам Десятинной церкви — похожи. Там, где вспыхивала церковная борьба между конфессиями, значение древностей в теологических дискуссиях осознавали очень быстро. В Московском государстве долгие «церковноархеологические» споры были порождены реформами патриарха Никона. Начатая им сверка и издание книг способствовали резкому оживлению интереса к деталям обряда и богослужебных принадлежностей. Поэтому рядом с первыми учеными трудами, имеющими отношение к церковной археологии, подготовленными киевскими монахами Памвой Берындой («Лексикон славяно-российский», 1627) и Иннокентием Гизелем («Синопсис», 1674, первая печатная книга по русской истории), следует поставить знаменитую «Скрижаль», изданную патриархом в 1653 г. Позже в полемике староверов с «никонианами» обсуждались, например, приемлемые и неприемлемые формы креста, монашеского клобука, архиерейского посоха и др. Старообрядцы, вынужденные постоянно анализировать источники исправлений в церковных книгах и основания полемических сочинений, вскоре стали большими знатоками русской церковной старины.⁵ В полемику были вовлечены даже сочинения по церковной истории Цезаря Барония, переведенные в конце XVII в.