4.9. Распятие и погребение Спасителя

4.9. Распятие и погребение Спасителя

Распятие – распространенная римская казнь, одна из самых мучительных. Не римляне ее придумали, они заимствовали ее у восточных народов. Руки и ноги осужденного прибивались, а иногда привязывались к столбу и перекладинам креста. Распятый мог часами и даже днями висеть на кресте подпалящими лучами солнца, томимый невыносимой жаждой, болью от ран на руках и ногах и невозможностью вдохнуть полной грудью, так что ближайшей причиной смерти была не потеря крови, а удушье. В IV веке эта жестокая и позорная казнь в Римской империи была запрещена. В XX веке нацисты вновь ввели ее в употребление, о чем свидетельствуют многочисленные узники Дахау и других концентрационных лагерей.

Воины сняли с Иисуса багряницу, одели Его в собственные одежды и возложили на Него крест. По обычаю, приговоренный к смерти должен был сам нести свой крест до места казни. Под крестом, который несли осужденные на смерть, подразумевается не целый крест, а тяжелая поперечная перекладина (патибулум), которая возлагалась на плечи и привязывалась к рукам. Измученные предварительными пытками, заключенные не выдерживали этой ноши и по дороге падали: сперва на колени, потом лицом об землю. Обессиленный бичеванием Христос изнемогал и падал под тяжестью креста. Чтобы ускорить продвижение, воины задержали одного крестьянина, идущего с поля, – Симона Киринеянина – и заставили его нести крест Спасителя. Ап. Марк отмечает, что этот Симон из Киринеи, то есть из египетской области, был отцом Александра и Руфа (Мк. 15: 21), видимо, людей известных в римской христианской общине, которой Марк адресовал свое Евангелие.

Вместе со Христом вели на казнь двух злодеев. Шествие сопровождала большая толпа народа. Обернувшись к плачущим в толпе женщинам, Христос сказал: «Дщери иерусалимские! Не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших! Потому что скоро придут дни, когда будут говорить: блаженны неплодные и утробы неродившие…» (Лк. 23: 28–29).

Распятие и прочие казни проводились вне городов, но, как правило, на возвышенном или открытом месте, например около больших дорог. Христа и разбойников привели на место за Иерусалимом, называемое Голгофой, которое представляло собой гладкий холм, напоминавший человеческий череп (Голгофа переводится с еврейского как «лоб, череп»)[438]. Согласно толкованию свт. Василия Великого, свт. Иоанна Златоуста и других святых отцов, Голгофа именовалась «Лобным местом», потому что под ней было погребено тело Адама. Св. Епифаний Кипрский говорит, что кровь Христа при землетрясении буквально омыла мощи Адама и духовно – его грех. По этой причине, изображая распятие, в основании Голгофы помещают изображение черепа Адама.

Поперечная перекладина креста надевалась на столб, который использовался многократно. Высота креста была небольшой, что видно из того, что, когда Христос сказал: «Жажду», кто-то из воинов надел на стебель иссопа губку и омочил Христу губы (Ин. 19: 29); а иссоп – это растение высотой около фута (30,5 см).

Перед распятием осужденным дали выпить вино, смешанное с горькой смирною (Мк. 15: 23: в Мф. 27: 34 говорится об уксусе и желчи, что означает то же самое). Этот напиток был наркотическим и отвлекал от нестерпимой боли распятия, но одновременно давался и в поругание над распинаемыми. Но Спаситель не пожелал ни смягчения страданий, ни потемнения сознания, поэтому отказался от вина. Воины сняли с Иисуса одежду и растянули Его на кресте. Когда Его руки и ноги прибивали ко кресту, Он молился за распинателей: «Отче, прости им, ибо не знают, что делают» (Лк. 23: 34). Ап. Павел говорит, что распинатели и предавшие Христа на распятие не знали «премудрость Божию, тайную, сокровенную, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей, которой никто из властей века сего не познал; ибо если бы познали, то не распяли бы Господа славы» (1 Кор. 2: 7–8). Под премудростью Божией понимается замысел Божий о спасении человека и введении его в Царство, это «тайна вочеловечения Божия, тайна креста, тайна призвания и усвоения язычников, тайна возрождения, усыновления и наследия Царства Небесного, одним словом – все тайны, открытые апостолам Духом Святым, также и первосвященники если бы знали то, что город их будет покорен и они сами будут отведены в плен, то не распяли бы Христа… Христос нисколько не потерял Своей славы чрез крест, напротив, еще более прославился, потому что чрез крест яснее обнаружил Свое человеколюбие»[439].

По повелению Пилата над головой Спасителя была прибита надпись на трех языках – еврейском, греческом и латинском: «Иисус Назорей, Царь Иудейский» (Ин. 19: 19). Первосвященники возражали против такой надписи, но Пилат, желая досадить иудеям, сказал: «Что написал, то написал» (Ин. 19: 22). «Пилат написал вышеуказанную вину и, прибив к Кресту, сделал ее известною для всех, чтобы иудеи по своему коварству не могли приписать Иисусу Христу другой какой-либо вины. Этим он и уступал иудеям, и вместе с тем защищал Иисуса Христа, показывая, что Он был распят по зависти»[440]. В иконописной традиции эта надпись была изменена: вместо четырех начальных букв слов Иисус Назорей Царь Иудейский (И. Н. Ц. И.) на иконах Распятия часто пишут согласные буквы выражения «Царь славы» (ЦРСЛ).

Крестные Страдания Христа длились около трех часов. День и ночь делились у иудеев на двенадцать часов, началом дня считался восход солнца. Ап. Марк говорит: «Был час третий, и распяли Его» (Мк. 15: 25), то есть около девяти утра по нашему времени, но ап. Иоанн уточняет, что само распятие было около шестого часа (Ин. 19: 14), то есть примерно в полдень. Блж. Августин поясняет, что евангелист Марк начало Крестных Страданий относит ко времени вынесения приговора Христу, когда иудеи кричали «Распни Его», а Пилат утвердил их приговор: «Чиновники от власти распяли Его в час шестой, отступники от Закона кричали: Распни Его, в час третий; руками – в час шестой, языком – в час третий»[441]. Господь умер в девятом часу от восхода (см.: Мф. 27: 46, 50; Мк. 15: 34, 37), то есть около трех часов дня. Церковное богослужение в тропарях шестого и девятого часа ежедневно вспоминает спасительные страдания и смерть Христа: «Иже в шестый день же и час, на кресте Пригвождей в раи дерзновенный Адамов грех, и согрешений наших рукописание раздери, Христе Боже, и спаси нас» (тропарь шестого часа), «Иже в девятый час нас ради плотию смерть вкусивый, умертви плоти нашея мудрование, Христе Боже, и спаси нас» (тропарь девятого часа).

После распятия воины поделили между собой одежды Христа. Они разорвали их по швам, а затем разделили на четыре части. Хитон же Христов не имел швов, он весь был соткан сверху донизу. Не желая портить его, воины бросили о нем жребий. И здесь с точностью исполнилось пророчество царя Давида: «Разделиша ризы моя себе, и о одежди моей меташа жребий» (Пс. 21: 19).

Как бы в оправдание себе и в насмешку, что народ чуть не принял Иисуса за Мессию, начальники иудейские и другие наблюдатели говорили: «Других спасал; пусть спасет Себя Самого, если Он Христос, избранный Божий» (Лк. 23: 35). По обе стороны от Христа распяли двух разбойников; и в этом нашло исполнение пророчество Исаии: «И к злодеям причтен» (Ис. 53: 12). Оба разбойника, как и другие иудеи, издевались над Христом (Мф. 27: 44). Потом один из разбойников, висевший справа от Спасителя, глядя на кротко страдающего Христа, раскаялся, перестал злословить и остановил глумление другого разбойника: «Один из повешенных злодеев злословил Его и говорил: если Ты Христос, спаси Себя и нас. Другой же, напротив, унимал его и говорил: или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? и мы [осуждены] справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал» (Лк. 23: 39–41), после чего попросил помянуть его во Царствии Небесном. Спаситель, и ранее учивший в притчах, что Бог всегда готов принять покаяние, сказал благоразумному разбойнику: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю» (Лк. 23: 43).

Недалеко от креста Христова стоял апостол Иоанн и Божия Матерь. «Жено, се, сын Твой», – указывая на Иоанна, сказал Господь. Потом, обращаясь к любимому ученику, произнес: «Се, Матерь твоя» (Ин. 19: 26–27). Этими словами Господь усыновил Иоанна, а в его лице и всю Церковь Божией Матери. С этого времени апостол Иоанн взял Пресвятую Деву к себе в дом и заботился о Ней как сын до конца Ее жизни. «Также эти слова Христа показывают, что Дева отдается девственному ученику, любимая – любимому (Зигабен). Имеющие более глубокое общение со Христом имеют и более глубокое общение с Пресвятой Девой, и наоборот»[442].

К третьему часу дня страдания Спасителя достигли предела. Переживая глубину скорби человечества, отторгнутого от Бога грехом и подвластного смерти, Господь воскликнул: «Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил?» (Мф. 27: 46). В словах Христа исполняется пророчество Псалтири: «Боже Мой! Боже Мой! [внемли мне] для чего Ты оставил меня?» (Пс. 21: 2). «Истолковывая вопль Христа, св. Григорий Богослов говорит, что ни Отец не покинул Христа, ни Его [Христово] Божество не испугалось страданий и не отошло от страждущего Христа. Но этим воплем Христос «в Себе изобразил нас», то есть в то мгновение Христос говорил вместо нас. Мы были оставлены и презираемы, а затем восприняты и спасены страстями Бесстрастного. Толкуя эти слова, св. Кирилл Александрийский говорит: «Постигнешь оставление, постигнешь и страсти отпущение». Начавшееся с воплощения уничижение Христа достигло высочайшего предела, и это есть оставление»[443].

Господа стала томить нестерпимая предсмертная жажда, и Он сказал: «Жажду» (Ин. 19: 28). Один из воинов взял трость с губкой, смоченной им в кислом вине вместо воды, и поднес ее к иссохшим губам Спасителя. «И даша в снедь мою желчь, и в жажду мою напоиша мя оцта» (Пс. 68: 22)[444]. Вкусив кислого вина, Господь произнес: «Совершилось» (Ин. 19: 30). Затем, воскликнув: «Отче! В руки Твои предаю Дух Мой» (Лк. 23: 46), Господь склонил голову и умер. Святые отцы видят в самом порядке этих слов и действий указание на добровольность смерти Христа. Обычно голова склоняется в результате обморока или смерти, Господь преклонил голову и умер, когда Сам того захотел.

Последние три часа страданий Спасителя «тьма была по всей земле», после же смерти Христовой произошло землетрясение. Эти знамения и самовластность смерти Христовой (Лк. 23: 44–47) так подействовали на римского сотника, управлявшего казнью, что тот воскликнул: «Истинно Человек Сей был Сын Божий» (Мк. 15: 39). Церковное Предание говорит, что этот сотник Лонгин принял христианскую веру и позднее пострадал в Каппадокии как мученик.

Землетрясением были отвалены камни от гробниц умерших, «и многие тела усопших святых воскресли и, выйдя из гробов по воскресении Его, вошли во святый град и явились многим» (Мф. 27: 52–53). Из этих слов ясно, что явление воскресших праведников произошло после Воскресения Христа. Воскрешение праведников было следствием Воскресения Христа. Опираясь на слова ап. Павла, что именно Христос есть «начаток, первенец из мертвых, дабы иметь Ему во всем первенство» (Кол. 1: 18), блж. Иероним разделяет открытие гробниц и воскрешение заключенных в них умерших праведников: «Однако же, хотя гробницы и открылись, умершие воскресли не прежде воскресения Господа, так что Он есть первородный воскресения из мертвых»[445].

Но поныне остается тайной, кто были эти святые и кому они являлись, что это был за образ воскресения и что с ними было дальше. «Воскресение мертвых, бывшее при крестной смерти Господа, давало знать об освобождении и тех душ, которые находились во аде; воскресшие тогда явились многим, дабы сие происшествие не показалось мечтою; а воскресли они собственно ради знамения, и явно, что они опять умерли. Впрочем, некоторые думают, что они воскресли по воскресении Христа и в другой раз уже не умирали. Но я не знаю, должно ли это принимать»[446]. Остановимся немного на переданном блж. Феофилактом мнении некоторых отцов, что вышедшие из гробов по Воскресении Христа праведники воскресли окончательно, что восставшие из гробов неведомые нам праведники уже не умирали потом, что их образ воскресения отличается от воскрешений ветхозаветных, а также дочери Иаира, сына вдовы и Лазаря четверодневного. Свт. Епифаний Кипрский говорит об этом воскресении праведников как об окончательном, предвосхищающем общее воскресение мертвых: «Но с Ним вместе многа телеса усопших святых восташа, и явишася мнозем (Мф. 27: 52–53), вместе с Ним вошли в брачный чертог», то есть в уготованное Сыном Царство; и в другом месте: «О каком это святом граде говорит? Речь здесь относится к обоим градам – к здешнему и горнему»[447], то есть воскресшие праведники явились в Иерусалиме как земном, так и небесном (так же мысль отражена и в толковании блж. Иеронима). Но воскресшие праведники, еще раз на это укажем, не опередили Воскресение и Вознесение Христа, потому что «никто не восходил на небо, как только сшедший с небес Сын Человеческий, сущий на небесах» (Ин. 3: 13).

Еще одно знамение, сопровождавшее смерть Христову, – разорвавшаяся надвое храмовая завеса, отделявшая святилище от Святая святых (Мф. 27: 51; Мк. 15: 38; Лк. 23: 45). Это было и знаком примирения Бога и людей, и в то же время указанием на завершение ветхозаветного культа. В Послании ап. Павла к евреям образ храмовой завесы используется как прообраз плоти Христа. В свете этого описанный в Евангелиях разрыв завесы имеет еще одно значение: он должен быть соотнесен со Смертью Спасителя, открывшей людям вход во Святая святых, то есть Царство Божие: «Итак, братия, имея дерзновение входить во святилище посредством Крови Иисуса Христа, путем новым и живым, который Он вновь открыл нам через завесу, то есть плоть Свою» (Евр. 10: 19–20).

День распятия Христа, пятница 14-е нисана[448], подходил к концу. У иудеев сутки начинались с вечера, поэтому в приближении субботы, которая в том году совпала с Пасхой, первосвященники просили Пилата ускорить смерть осужденных и снять их тела с крестов, чтобы не нарушать субботний покой. Пилат дал согласие, и воины перебили разбойникам голени (ноги распятых опирались на перекладину, это позволяло им немного подтягиваться на руках и кратко вдыхать воздух, что затягивало агонию). Когда воины подошли к Христу, они увидели, что Иисус уже мертв, и не перебили Ему голени, но, чтобы удостовериться в смерти, один из воинов пронзил Христа копьем: он ударил справа – и копье, пройдя ребра, пронзило сердце. Это был профессиональный «контрольный удар» римских воинов. На то, что смерть последовала не от удара копьем, указывает свободное истечение из пронзенного бока крови и воды; Господь уже был мертв, поэтому мышцы в месте ранения не сжимались и не препятствовали выходу жидкости. Вытекшие кровь и вода понимаются Церковью как образы ее Таинств – Крещения и Евхаристии; оба этих Таинства есть участие верующих в Страстях Христа: «Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни» (Рим. 6: 3–4), «Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет» (1 Кор. 11: 26).

От смерти Христа («в девятом часу» по местному времени, то есть приблизительно в три часа дня на наши часы) до наступления субботы оставалось около трех или трех с половиной часов (в Палестине в апреле закат начинается около половины седьмого). Распятых преступников римляне обычно погребали сами, просто складывая трупы в общей пещере. Но Евангелия рассказывают об отдельном погребении Спасителя. Это стало возможным благодаря тайному ученику Христа Иосифу из Аримафеи, члену Синедриона. Он пришел к Пилату, чтобы взять разрешение забрать Тело Учителя: «После сего Иосиф из Аримафеи – ученик Иисуса, но тайный из страха от Иудеев, – просил Пилата, чтобы снять тело Иисуса; и Пилат позволил. Он пошел и снял тело Иисуса» (Ин. 19: 40). Но до того как отдать Тело, Пилат, удивленный скорой смертью Христа, призвал сотника, курировавшего казнь, и уточнил, когда умер Иисус (Мк. 15: 44). Эти хлопоты заняли время, на погребение его оставалось уже немного.

Ап. Иоанн говорит, что погребавшие – а в погребении участвовали Божия Матерь, Иоанн Богослов, Иосиф Аримафейский, Никодим (который, как видно из самого факта участия его в погребении Распятого, после ночной беседы, описанной в Ин. 3, стал Его учеником) и некоторые женщины – похоронили Спасителя согласно иудейскому обычаю: «Они взяли тело Иисуса и обвили его пеленами с благовониями, как обыкновенно погребают Иудеи» (Ин. 19: 40), то есть были исполнены все требования к погребению. Иудеи погребали своих умерших в тот же день, как в силу климатической необходимости: страна жаркая и тела быстро разлагались, так и согласно Закону: мертвое тело – это потенциальная опасность осквернения для иудея (Числ. 19: 11–19). Если человек умер накануне субботы или другого праздника, нельзя было оставлять мертвое тело непогребенным. Кроме того, есть требование Второзакония, прямо и пророчески относящееся к Христу: «Если в ком найдется преступление, достойное смерти, и он будет умерщвлен, и ты повесишь его на дереве, то тело его не должно ночевать на дереве, но погреби его в тот же день, ибо проклят пред Богом [всякий] повешенный [на дереве], и не оскверняй земли твоей, которую Господь Бог твой дает тебе в удел» (Втор. 21: 22–23). Прикосновение к мертвому телу требовало семидневного очищения. Здесь нельзя не отметить разительный контраст: иудеи боятся зайти в преторию римского прокуратора, чтобы не оскверниться накануне субботы и пасхальной вечери (Ин. 18: 28), а погребавшие Христа пренебрегают законной чистотой ради Того, Кто Сам воскрешал мертвых.

Обычай требовал также омовения тела умершего (см.: Деян. 9: 37), обтирания благовониями (Мк. 14: 8), положения его в гробнице (обычно семейной), сжигания большого числа ароматических смол и оплакивания умершего (Иер. 34: 4–5[449]). В случае насильственной смерти тело умершего не омывалось (этот случай распространялся как на осужденных Синедрионом за религиозные преступления, так и на казненных язычниками)[450], поэтому Тело Христово не было омыто[451]. Матфей, Марк и Лука говорят, что Иосиф Аримафейский снял с креста Тело Спасителя и сразу обвил его плащаницей: «И, взяв тело, Иосиф обвил его чистою плащаницею и положил его в новом своем гробе, который высек он в скале; и, привалив большой камень к двери гроба, удалился» (Мф. 27: 59–60; о том же: Мк. 15: 46; Лк. 23: 53). Евангелист Иоанн дополняет описание погребения указанием на помазание. Никодим, как человек богатый и из почтения к Христу, принес для погребения довольно значительное число благовоний: «состав из смирны и алоя, литр около ста» (Ин. 19: 39)[452]. Погребавшие «взяли тело Иисуса и обвили его пеленами с благовониями» (Ин. 19: 40). Благовония при погребении использовались для умащения тела, пропитки погребальных пелен, возлияния на пол и стены пещеры и частичного сжигания их в гробнице.

Что понимается под погребальными пеленами или плащаницей? Иудеи использовали три вида полотен при погребении. Малая повязка, называемая в Евангелии «суда?рь»[453], – это платок для вытирания пота или «лицевой платок»; его обвязывали вокруг головы умершего, закрепляя подбородок, чтобы рот не открывался. Второй вид пелен – это собственно плащаница, то есть длинный (в два роста человека) и довольно узкий (в ширину тела) кусок ткани. Нагое тело умершего клали спиной на одну половину плащаницы (головой к середине), и вторую половину материала перекидывали через голову, полностью закрывая его сверху. Обильно пропитанная миром плащаница плотно облегала и фактически прилипала к телу, также помазанному благовониями. Третий тип пелен – это узкие полоски ткани, которыми обвивали тело умершего поперек, поверх плащаницы; это позволяло зафиксировать положение тела и ткань на нем и облегчало его перенесение[454].

Недалеко от Голгофы находился сад, в котором была высеченная новая гробница, принадлежавшая Иосифу Аримафейскому. Указание, что она новая, немаловажно. По причине каменистой местности и недостатка в местах захоронения у иудеев были семейные гробницы. Гробница, принадлежащая Иосифу Аримафейскому, не была еще никем использована: «Так устроилось для того, чтобы нельзя было перетолковать воскресения, будто бы воскрес иной, а не Иисус»[455]. Здесь Иосиф и помогавшие ему положили Христа, а вход в нее закрыли большим камнем (Мф. 27: 60). Так исполнилось пророчество Исаии: «Ему назначали гроб со злодеями, но Он погребен у богатого, потому что не сделал греха, и не было лжи в устах Его» (Ис. 53: 9).

После этого погребения все разошлись, только Мария Магдалина и «другая Мария» (Мф. 29: 61), в которой толкователи видят Пресвятую Богородицу, сидели напротив гроба и ушли позже всех.

Все евангелисты говорят о женщинах-мироносицах, «которые и тогда, как Он был в Галилее, следовали за Ним и служили Ему, и другие многие, вместе с Ним пришедшие в Иерусалим» (Мф. 15: 41). Эти женщины были свидетелями Страданий и Смерти Христа и видели, как Его погребали. Они желали поучаствовать в погребении и отдать последнюю честь Христу, но, не имея возможностей Никодима, вынуждены были сделать это позже. Возвращаясь домой в пятницу вечером, они успели купить благовония (ароматические смолы) и миро (Лк. 23: 55–56), и собирались отправиться ко гробу после окончания субботнего покоя. Их инициатива соответствовала традиции иудеев: если погребение было ограничено по времени и совершалось поспешно из-за наступления субботы или праздника, то после завершения субботы или праздничных дней родственники приходили к гробнице и поливали благовония на погребальное ложе и тело умершего или хотя бы на камень, закрывавший вход в пещеру.

Евангелист Матфей дополняет рассказ о погребении сообщением о новых происках членов Синедриона, которые и после смерти Христовой боялись, что с Его влиянием на народ еще не покончено. Они вновь пришли к Пилату: «Господин, мы вспомнили, что обманщик Тот, еще будучи в живых, сказал: после трех дней воскресну; итак, прикажи охранять гроб до третьего дня, чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали народу: воскрес из мертвых; будет последний обман хуже первого» (Мф. 27: 63–64). Начальники иудейские упросили Пилата распорядиться запечатать пещеру, где лежало Тело Христово, и поставить римскую стражу для охраны, дав тем самым всему миру дополнительное подтверждение Воскресения Христа и исключив возможность подлога.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.