Глава X О Трисвятой песне

Глава X

О Трисвятой песне

Отсюда и добавление, сделанное в Трисвятой песни суемудрым Петром Кнафевсом, мы считаем богохульным, так как оно вводит четвертое лицо и поставляет отдельно Сына Божия — ипостасную Силу Отца и отдельно Распятого, как бы иного по сравнению с тем, Кто именуется Сильным, — или допускает страдание Святой Троицы и сораспинает Сыну Отца и Святого Духа. Прочь сие богохульное и произвольно внесенное пустословие! Ибо мы слова Святый Боже разумеем об Отце, (впрочем) не Ему одному только отделяя имя Божества, но исповедуя Богом (также) и Сына, и Духа Святаго. И слова Святый крепкий относим к Сыну, не лишая крепости Отца и Духа Святаго. И слова Святый бессмертный прилагаем к Святому Духу, однако же не поставляем вне бессмертия Отца и Сына, но все божественные наименования просто и безусловно разумеем о каждой ипостаси, подражая божественному Апостолу, говорящему:

но нам един Бог Отец, из Него же вся, и мы у Него, и един Господь Иисус Христос, Им же вся, и мы Тем

(1 Кор. 8, 6), и един Дух Святый, в Котором — все, и мы — в Нем. Да и Григорий Богослов в одном месте говорит так: (в словах) но нам един Бог Отец, из Него же вся, и един Господь Иисус Христос, Им же вся, и един Дух Святый, в коем все — выражения: из Него же, Им же, в Коем — не рассекают естества, ибо (в противном случае) и те предлоги, и тот порядок имен не изменялись бы; но характеризуют свойства единого и неслиянного естества. И это ясно из того, что (указанные выражения) в другом месте сводятся воедино, — если не без внимания прочитать у того же Апостола следующее:

из Того и Тем и в Нем всяческая. Тому слава во веки веков. Аминь

(Рим. 11, 36).

Ибо, что не в отношении к Сыну только изречено Трисвятое, но в отношении к Святой Троице, — свидетельствуют божественные и священные Афанасий, Василий, Григорий и весь сонм богоносных отцов, а именно, что святые серафимы тройственным Свят возвещают нам три ипостаси пресущественного Божества, а единым (словом) Господь дают разуметь единое существо и царство богоначальной Троицы. Действительно, Григорий Богослов говорит: Так, Святое Святых, покрываемое серафимами и прославляемое троекратным Свят, сходящимся в едино господство и божество... — о чем прекраснейшим и возвышеннейшим образом любомудрствовал некто прежде нас.

И составители церковной истории повествуют, что в то время, как народ константинопольский молебствовал ради некоего ниспосланного Богом бедствия, совершившегося при архиепископе Прокле, — случилось, что некий отрок был восхищен из народа и в таком состоянии некоторым ангельским научением был наставлен Трисвятой песне: Святый Боже, Святый крепкий, Святый бессмертный, помилуй нас! И как только отрок был возвращен и возвестил то, чему он был научен, то весь народ воспел гимн, и таким образом прекратилось угрожавшее бедствие. А также передается, что на святом великом вселенском четвертом соборе, я разумею бывший в Халкидоне — Трисвятая песнь была воспета таким образом, ибо так повествуется в деяниях того же самого святого собора. Итак, поистине смешно и забавно, что Трисвятую песнь, преподанную через ангелов, удостоверенную прекращением напасти, подкрепленную и утвержденную собором столь многих святых отцов и еще прежде воспетую серафимами в ознаменование Триипостасного Божества, — теперь своим безрассудным мнением попрал и будто бы исправил Кнафевс, как если бы он превосходил серафимов! Какая же это дерзость, чтобы не сказать — какое безумие! Мы же, — хотя бы демоны разрывались от досады, — произносим так: Святый Боже, Святый крепкий, Святый бессмертный, помилуй нас!