б. Христианская жизнь (ст. 20—24)

б. Христианская жизнь (ст. 20—24)

В переводе ПНВ не достаточно ярко высвечен контраст с предыдущими стихами выражения «но, что касается вас» (humeis de) или «вы же» (НМВ), заключенный в начале ст. 20: но вы не так познали Христа. Языческому ожесточению, помрачению и отчуждению Павел противопоставляет целую программу обучения христианской морали. Он использует три идущих параллельно выражения Рядом с упоминанием об «истине, которая во Христе». Основу их составляют три греческих глагола. Это глаголы познать, услышать и научиться:

— «вы… познали Христа» (ст. 20, emathete)

— «вы слышали о Нем» (ст. 21а, ekousate)

— «в Нем научились» (ст. 216, edidachthete)

Это замечательные слова. Они «рисуют образ некой школы»[128] и говорят о той ученической подготовке, которую — и Павел об этом знал — проходили верующие Эфеса. Согласно первому утверждению, сам Христос составляет сущность христианского учения. Подобно тому как благовестники «проповедуют Христа» (2 Кор. 4:5), их слушатели познают и «принимают» Его, предание о Нем (Кол. 2:6). Но какого Христа они познают? Не просто Слово, ставшее плотью, уникальным Богочеловеком, Который умер, воскрес и царствует. Гораздо больше. Из контекста следует, что мы должны проповедовать господство, царство или правление праведности, которое Он принес, а также добиваться соблюдения всех моральных требований новой жизни. Христос, Которого познали эфесяне, открыл им мерила и ценности, полностью отличавшиеся от принципов их прошлой языческой жизни.

Кроме того, Христос одновременно выступает сущностью учения («вы познали Христа») и Сам учит («вы слышали Его»). ПНВ дает такое прочтение этой фразы: вы слышали о Нем, хотя в оригинале нет никакого предлога. Павел утверждает, что через голоса учителей–христиан ученики в действительности слышат голос Христа. Таким образом, когда кто–то дает четкие моральные наставления в библейском духе, можно сказать, что Христос учит о Христе.

И наконец, они в Нем научились. Это значит, что Иисус Христос, наставник и учитель, и есть тот контекст, та атмосфера, в которой даются наставления. Если Иисус Христос в одно и то же время представляет собой и наставника, и объект, и окружающую среду преподаваемого морального учения, то мы можем уверенно сказать о таком учении, что оно истинно христианское. Ибо истина во Иисусе. Изменение в тексте Его титула «Христос» на человеческое имя «Иисус» сделано умышленно. Исторический Иисус и есть воплощение той истины, которую Он провозглашал (Ин. 14:6).

Но почему истина заключена «во Иисусе»? Если помрачение язычников приводит к распутству и нечистоте, то какова же та истина, которая освобождает христиан и ведет их к праведности? Ответ на этот вопрос дается в следующих стихах (22–24). «Познать Христа» — значит понять акт нового творения, который стал возможен благодаря Его помощи, и, как результат этого творения, познать совершенно новую жизнь. Мы словно снимаем обветшавшие одежды нашей старой человеческой природы и облачаемся в чистые одежды нового человека, воссозданного по образу Божьему.

Когда же это происходит? ПНВ может серьезно сбить нас с толку, переводя глаголы, стоящие в неопределенной форме, глаголами в повелительном наклонении и таким образом изображая наставления Павла читателям как новые заповеди: отложите вашу ветхую природу… и облекитесь в новую (ст. 22, 24). Но такой перевод неверен, в основном, по двум причинам. Во–первых, в параллельном отрывке Послания к Колоссянам (3:9—10) глаголы стоят в форме причастия. А это значит, что христиане в Колоссах сделали это уже во время своего обращения: «…совлекшись ветхого человека… и облекшись в нового». Во–вторых, если слова Еф. 4:22, 24 читать как повеления, тогда повеление в ст. 25 становится какой–то бессмыслицей: Посему, отвергнув ложь… Безусловно, это «посему» как бы продолжает развитие темы и едва ли может стать согласующим звеном одной заповеди с другой: «Отложите ветхую природу… и облекитесь в новую… Посему отвергните ложь». Параллельное место в Послании к Колоссянам, с другой стороны, весьма логично, так как оно строит повеление настоящего времени на уже происшедшем факте. Там говорится: «Отложите все: гнев, ярость, злобу… совлекшись ветхого человека… и облекшись в нового» (3:8—10). Поскольку мы уже сняли ветхую природу, совершив покаяние, называемое обращением, нам теперь можно повелеть отложить все дела, относящиеся к этой старой и отвергнутой жизни. В Еф. 4 , как и в Кол. 3, следует усматривать ту же зависимость. Глаголы «совлекать» и «облекать» — это не две новые заповеди, которые Апостол адресует своим читателям, а старые, которые он передал им, когда сам был с ними, и о которых он сейчас только напоминает. Разумеется, эти заповеди составляют часть той самой «истины в Иисусе», которую они слышали и познали. Поэтому нам следует изменить знаки препинания и поставить в концу 21 стиха вместо точки двоеточие или слово «а именно», чтобы читать так: «Вы не так познали Христа! — потому что вы… в Нем научились, так как истина в Иисусе, а именно тому, что вам следовало совлечься ветхой природы… и облечься в новую…» ДБФ хорошо отражает эту последовательность: «То, что вы познали, заключалось в совлечении… и облечении…» То же самое мы видим и в НАБ: «Неужели вы… не научились истине, которая в Иисусе? — тому, что, оставляя свою прошлую жизнь, вы должны отложить ветхую человеческую природу».

Чему же научились эфесяне? Они усвоили, что понятие «христианин» означает, с одной стороны, радикальное изменение, или «обращение» (как обычно называется человеческая сторона этого события), и, с другой, — «новое творение» (Божественная сторона). Это значит, что необходимо отречься от своего старого «я», нашей падшей человеческой природы, и принять новое естество, или облечься во вновь сотворенную природу. Два состояния, старое и новое, Павел представляет нам с помощью слова «человек»: «ветхий человек», которого мы «совлекаемся», и «новый человек», в которого мы облекаемся. Чарлз Ходж так объясняет выбор Павла: «То, что здесь Павел называет «ветхим человеком», в других местах подразумевает его самого, как, например, в Рим. 7:14 : «Я плотян»… или обозначает «плоть», как в Гал. 5:16, 17. И слово «человек» употреблено потому, что описываемое принадлежит нам с вами»[129]. Наше ветхое «я» и наше новое естество резко контрастируют друг с другом: «Мы призваны стаскивать с себя свою извращенную природу как запачканную одежду, но от нас также требуется облекаться в нашу новую природу, подобную одеждам светлым. И так же, как первая описывается в виде ветхого человека, дряхлого, увечного и склонного к извращению, так и последняя отождествляется с новым человеком, исполненным, подобно Богу, силы, красоты и энергии», т.е. созданным по Его образу[130].

Павел сравнивает образы обоих «человеков». Ветхий человек находится в процессе деградации, он катится вниз к распаду и исчезновению — новый же был создан по подобию Божьему. Ветхий жил в плену у похотей, неконтролируемых желаний — новый был сотворен в праведности и святости.

Вожделения ветхого человека были обольстительными — праведность же нового — истина. Так тление и созидание, страсть И святость, обман и истина противопоставляются друг другу, показывая абсолютную несовместимость старого и нового — того, кем мы были в Адаме, и того, кто мы есть во Христе.

А в центре контрастного описания ветхой и новой природы человека стоит ст. 23 с пожеланием обновиться духом ума. Греческий глагол в этом стихе употреблен в форме настоящего времени, в отличие от глаголов в форме аориста в ст. 22 и 24. Это означает, что помимо решительного отказа от ветхого человека и принятия нового сущностью христианской жизни становится ежедневный и, безусловно, постоянный процесс обновления мировоззрения. И если деградация язычников начинается с помрачения в разуме, то христианская праведность зависит от постоянного обновления ума нашего.

Во всем этом учении божественное и человеческое чудесным образом соединяются. Павел вовсе не говорит о том, что после происшедшей в нас перемены мы можем сами возродиться. Еще никто никогда не давал самому себе жизни, да и сама мысль эта нелепа. Новая природа, которую мы принимаем, —-это Божье творение, не наше. И все же, когда Бог вновь творит нас во Христе по Своему подобию, мы содействуем Ему. Мы «совлекаем» нашу ветхую жизнь, отвращаясь от нее, и «облекаемся» в жизнь новую, сотворенную Им, принимая ее с радостью. Одним словом, новое творение (то, что делает Бог) И покаяние (то, что делаем мы благодаря благодати) всегда вместе и неразделимы.

Все это было известно эфесяиам и другим христианам Асии. Они твердо знали о природе и о будущем нового творения, о новой жизни — это была часть «истины в Иисусе», которую они познали. Они не просто знали как «совлекаться» и «облекаться» в новое — они сделали это, и это произошло еще при их обращении. Последующее их крещение было символическим отображением этой истины, так как в первые века при крещении использовались белые облачения (ср.: Гал. 3:27). Теперь же в послании Павел лишь напоминает им о том, что они уже познали и сделали.

Эти стихи помогут нам четче понять два доктринальных основания христианской святости, описанные Павлом. Они подобны двум корням — сначала мы переживаем новое творение, а затем, как следствие, приобретаем новый разум, который постоянно обновляется. Более того, все это органически взаимосвязано: наше новое творение дает нам новый разум, а наш новый разум, в свою очередь, осознает значение нового творения. А раз мы теперь сотворены по образу Божьему, в нас происходит полное отторжение ветхой, падшей природы и благодарное облачение в новую природу.

Посему, продолжает Павел, «каждый должен отвергнуть…» (ст. 25, НМВ). Значит, коли вы отбросили свое старое «я» раз и навсегда, вам теперь нужно отбросить все привычки вашей прежней жизни. Ваши новые поступки должны полностью соответствовать поступкам того человека, которым вы стали. Как мы заметили ранее, метафора (о «совлечении» и «облечении») заимствована из области одежды. Поговорим об этом подробнее.

Одежда, которую мы носим, зависит от той «роли», которую мы играем. Например, отправляясь на свадьбу, мы одеваемся так, на похороны — совсем иначе. Я, конечно, понимаю, что молодежь на Западе сейчас носит только джинсы. И все же в большинстве случаев члены общества умеют выбирать одежду, соответствующую событию. Стиль одежды многих людей также определяется их работой — солдаты и продавцы одеваются по–разному, у судей есть специальное облачение, в котором они выходят на заседания суда. Это относится и ко многим другим служащим, и уж тем более — к заключенным в тюрьмах. Но когда мы меняем роль, мы меняем и одежду. Когда заключенные выходят на свободу (сыграв одну роль и принимаясь за другую), они меняют и то, что носят («совлекаясь» тюремной робы и «облекаясь» в обычную одежду). Подобным же образом и солдат, демобилизовавшийся из армии, снимает армейскую форму и меняет ее на другую одежду. Также и мы, избавляясь в новом творении от ветхой человеческой природы и облекаясь в новую, должны отложить все старые принципы и правила жизни и принять новые: наша новая роль потребует от нас новой одежды, наша новая жизнь — новой этики поведения.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.