XIV Исцеление женщины, страдавшей кровотечением, и воскрешение дочери Иаира. Отправление двенадцати апостолов на проповедь. Мученическая кончина Иоанна Предтечи

XIV

Исцеление женщины, страдавшей кровотечением, и воскрешение дочери Иаира. Отправление двенадцати апостолов на проповедь. Мученическая кончина Иоанна Предтечи

По возвращении из Переи Спаситель опять начал учить и совершать дела милосердия в городах и селениях Галилеи, и опять около Него собралось множество народа. Но вот к Нему подошел в крайнем волнении один начальник синагоги, т. е. главный старшина прихода, пользовавшийся у иудеев большим уважением. Очень возможно, что этот начальник синагоги был в числе членов депутации, просившей Иисуса от лица сотника-прозелита, которым была построена сама синагога. Если так, то он по опыту знал могущество Того, к Кому теперь обращался. Бросаясь к Его ногам, разбитым от приступов скорби голосом он говорил Ему, что его маленькая дочь, его единственная дочь, теперь умирает, быть может, уже умерла, но стоит только Ему пойти и возложить на нее руку свою, – и она будет жива. С нежностью, которая никогда не была глухой к воплю скорбящих, Иисус Христос тотчас же встал и пошел с ним, сопровождаемый не только своими учениками, но и большой окружавшей Его толпой, свидетельницей этой сцены. Когда Он шел, народ с нетерпением теснился к Нему и толпился около Него.

Но среди толпы (где, несомненно, находились и некоторые из фарисеев и учеников Иоанна, с которыми Он беседовал, равно как и мытари и грешники, неотступно следовавшие за Ним) была одна личность, которую не занимало любопытство посмотреть, что Он сделает для управителя синагоги. Это была женщина, двенадцать лет страдавшая от тяжкой болезни, которая до мучительности сокрушала ее и особенно потому, что в народе такая болезнь считалась прямым последствием греховных привычек. Напрасно она истощала свое состояние, ища облегчения в помощи многих и различных врачей, но все это причиняло только еще более вреда ее здоровью, и теперь она уже, как последнее, отчаянное средство, захотела испытать то, что можно было получить без всяких издержек от божественного Врача. Быть может, потому, что она не имела уже больше ничего предложить в вознаграждение, которое она по своему невежеству считала необходимым; быть может, потому, что она по своей женской стыдливости боялась обнаружить болезнь, которой страдала, – но по какой бы то ни было причине она решилась, так сказать, украсть у Него желаемое исцеление.

И вот с отчаянной силой и настойчивостью она пробралась через тесную толпу, так чтобы можно было прикоснуться к Нему; и затем действительно тайно коснулась Его одежды. Мгновенно почувствовав, что она достигла желаемого и исцелилась, она поспешила незаметно укрыться в толпе. Но это было незаметно лишь для других, а не для Христа. Почувствовав, что из Него вышла целительная сила, Он остановился и спросил: «Кто прикоснулся к Моей одежде?» Не понимая, в чем дело, ап. Петр ответил, что в такой тесноте трудно сказать, кто именно прикоснулся; но Спаситель этим вопросом желал найти отклик со стороны той, которая, воспользовавшись великим благодеянием божественного Врача, желала укрыться от Него. И вот взор Его остановился как раз на ней, и она, трепеща от страха, вышла из толпы и, бросаясь Ему в ноги, рассказала Ему всю правду. Желая загладить свою вину, она теперь забыла всю свою женскую стыдливость. Она, несомненно, боялась Его гнева, потому что закон явно гласил, что прикосновение кровоточивой делало человека нечистым до вечера. Но тут прикосновение к Нему очистило ее, а не ее прикосновение осквернило Его. Далекий от всякого негодования, Спаситель сказал ей: «Дщерь (и в этом ласковом слове уже звучало для нее прощение), вера твоя спасла тебя; иди в мире, и будь здорова от болезни твоей!»

Случай этот должен был причинить некоторую задержку, а для Иаира было дорого каждое мгновение. Но он был не единственным страдальцем, искавшим милосердия Спасителя, и так как он не выразил жалобы, то, очевидно, скорбь не сделала его себялюбивым. Но тут как раз подоспел к нему посланный с кратким извещением: «Дочь твоя умерла», к которому он, видимо, уже с оттенком неудовольствия и иронии, прибавил: «Не утруждай Учителя». Извещение было обращено не к Иисусу, но Он расслышал его и, сострадательно желая избавить несчастного отца от бесполезной муки, сказал ему достопамятные слова: «Не бойся, только веруй!» Они скоро пришли в его дом и увидели там смятение наемных плакальщиц и свирельщиков, которые с торгашеским шумом и гамом, колотя себя в грудь, оскорбляли только безмолвие искренней скорби и немое величие смерти. Эти притворные вопли возмутили душу Христа; остановившись сначала у дверей, чтобы запретить толпе следовать за собой, Он вошел в дом с тремя только из самых приближенных к себе апостолов – Петром, Иаковом и Иоанном. Тут прежде всего Он велел прекратить праздные вопли; но когда Его заявление, что «девица не умерла, но спит», было встречено грубыми насмешками, Он с негодованием выгнал наемных плакальщиц. Когда восстановилась тишина, Он, взяв с собой родителей девицы и троих избраннейших апостолов, тихо вошел в комнату, где царствовало страшное безмолвие смерти. Затем, взяв холодную руку умершей, Он произнес два трепетом прозвучавших слова: талифа куми, что значит: «Девица, тебе говорю встань», и душа возвратилась к ней, девица тотчас встала и начала ходить. Страшным изумлением поражены были родители, но Христос спокойно сказал им, чтобы дали ей есть. Если Он, по обыкновению, прибавил, чтобы они ничего не говорили о случившемся, то это, очевидно, не с целью оставить в неизвестности само событие, – что было бы совершенно невозможно при стольких свидетелях всего хода дела, – а потому, что те, кто получили от руки Божией безмерные милости, скорее вспоминают о них с благоговейным благодарением, когда содержат их как тайное сокровище в глубине своего сердца.

Как ни велики и ни поразительны были события этих суток, но они ознаменованы были еще одним изумительным делом всемогущества. Когда Иисус выходил из дома Иаира, за Ним следовали двое слепых с воплями, дотоле еще неслыханными: «Помилуй нас, Иисус, Сын Давидов!» Спаситель хотел испытать их веру и, не обращая внимания на слепцов и их вопли, направился к тому дому в Капернауме, в котором обыкновенно жил, и только когда слепцы неотступно последовали за Ним в дом, Он обратился к ним с испытующим вопросом: «Веруете ли, что Я могу это сделать?» Они говорят Ему: «Ей, Господи!» Тогда Он коснулся глаз их и сказал: «По вере вашей да будет вам». И открылись глаза их. Спаситель, как и во многих других случаях, повелел им не разглашать о случившемся, а в глубине сердца своего питать благодарность к Господу; но радость их просилась наружу, и они не исполнили этого повеления.

Исходив теперь большую часть Палестины, Спаситель убедился, что избранный народ в духовном отношении, не имея надлежащих учителей и пастырей, которые бы способны были просвещать его ум и подготавливать к принятию приблизившегося Царства Небесного, «был изнурен и рассеян, как овцы, не имеющие пастыря». Указывая на это обстоятельство, он сказал ученикам, как много имеется жатвы, а делателей мало. Вследствие этого Он повелел молить Господина жатвы, чтобы Он приготовил из них достойных делателей на ней, и затем отправил их по двое по всем направлениям страны, чтобы они учили народ, подтверждали Его учение и совершали добрые дела во имя Его.

Перед отправлением их Спаситель дал им наставление, как поступать и действовать во время этого проповеднического странствования. Теперь они должны были ограничить свою деятельность погибшими овцами дома Израилева и не простирать ее на самарян и язычников. Предметом их проповеди должна служить близость Царства Небесного, и они должны подкреплять ее делами чудотворения и благотворения. Они не должны ничего брать с собой: ни сумы для пищи, ни денег в поясах своих, ни перемены одежд, ни дорожной обуви вместо обыкновенных сандалий из пальмовой коры; и даже не должны запасаться посохом дорожным, если еще не имели его.

Воскрешение дочери Иаира

Миссия их, подобно всем величайшим и самым плодотворным миссиям, какие только известны миру, должна была отличаться полнейшей простотой и содержаться своими собственными средствами. Открытое гостеприимство Востока, так часто служившее средством распространения новых учений, должно было служить для них достаточным содержанием. При входе в город они должны идти в тот дом, в котором можно было надеяться на радушный прием, и приветствовать его древнейшим и высокоценимым благожеланием – «мир дому сему». Если дом будет достоин того, то благожелание возымеет силу; если же нет, то оно возвратится к ним. Если же отвергнут их, то они должны отрясти прах от ног своих, во свидетельство того, что они говорили истину и символически очищали себя от всякой ответственности за тот судный приговор, который должен был суровее пасть на преднамеренных и закоснелых ненавистников света, чем на самые темные местности языческого мира, в котором никогда не воссиявал свет или сиял только слабо. Изложив своим ученикам долг твердости в вере, кроткой обходительности, самоотверженной простоты, как первых условий успеха миссионерской деятельности, Христос затем стал укреплять их против неизбежных испытаний и гонений в деле их служения. Им нужно было и приходилось поступать не только с кротостью голубя, но с мудростью змея, потому что Он посылал их как овец среди волков. Он предупреждал их, что им много придется перенести во время этой и особенно будущей их апостольской деятельности, так как их будут отдавать в судилища и бичевать в синагогах, приводить на суд правителей и царей; но, несмотря на это, они не должны заботиться, как или что сказать, потому что в тот час им дано будет свыше, что говорить.

Учение мира будет превращено злыми страстями людей в воинственный клич ярости и ненависти, и им придется бегать от лица своих преследующих врагов из города в город. Но пусть они претерпят до конца, потому что не успеют они обойти городов израилевых, как приидет Сын человеческий. Наконец, Он ободрял их напоминанием о том, что Он Сам претерпевал и с каким противодействием встречался. Пусть они не боятся. Бог, который печется даже о малых птичках при падении их на землю, которым сочтены даже самые волосы их, Бог, который содержит в руке Своей судьбы не просто жизни и смерти, но вечной жизни и вечной смерти, и которого поэтому должно бояться больше чем волков земли, – пребывает с ними; Он признает тех, кого признал Сын Его, и отвергнет тех, кого Он отверг. Они посылались в мир борьбы и вражды, которая возгорится еще с большим ожесточением из-за мира, отвергнутого им. Даже самые близкие и дорогие им станут против них на сторону мира. Но те, кто хотят быть Его истинными последователями, должны ради Его отказаться от всего, должны взять крест свой и идти за Ним. Но затем в утешение им Он говорил, что они должны быть как Он был в мире; что те, кто примут их, примут и Его; что потерять свою жизнь ради Него значит более, чем найти ее; что чаша холодной воды, данная юнейшему и малейшему из малых Его, не останется без должного вознаграждения в Царстве Небесном.

Отпустив учеников, Спаситель сам продолжал свою обычную проповедь, обходя города и селения и совершая добрые дела на благо страждущему человечеству. Но в это именно время совершилось событие, которое было предвестием страшного восстания сил злобы на борьбу с проповедниками Царства Небесного, – именно гнусно умер щ влен был великий предтеча, величайший из всех, рожденных женами, славнейший пророк – Иоанн Креститель. За свою безбоязненную проповедь и обличение он давно уже томился в мрачной темнице; но и там он не переставал греметь своим обличительным словом, направляя его особенно против Ирода Антипы, под власть которого после смерти Ирода Великого отошла Галилея. Это был ничтожный, но до омерзительности порочный и развратный князек, который, к соблазну всего народа, открыто жил в прелюбодейной связи с такой же распутной, как и он сам, женой своего брата Филиппа. Несмотря на всю возмутительность подобного брака, никто не осмеливался возвысить против него слова обличения; все смолкло и подобострастно пресмыкалось перед преступной царственной четой. Не смолкал только голос Иоанна Предтечи, который, подобно своему великому ветхозаветному прообразу – Илие, не переставал громить новых Ахава и Иезавель своим сильным пророческим словом обличения. «Не должно тебе, – прямо и бесстрашно говорил пророк Антипе, – иметь жену брата твоего».

Сам Ирод Антипа чувствовал в своем сердце заслуженное угрызение совести и втайне почитал пророка; но закоснелая в преступлении и пороке Иродиада пришла в ярость и искала способа погубить обличителя. Не смея просить об этом открыто, она прибегла к хитрости и при первом удобном случае осуществила свой кровожадный замысел.

Случай скоро представился. Иродианские царьки, подражая пышному примеру своих великих первообразов, римских императоров, любили задавать великолепные пиры и справлять блестящие годовщины. Между прочим они усвоили языческий обычай праздновать день рождения, и Ангина по случаю дня своего рождения давал в одном из своих великолепных замков пир своим вельможам, военачальникам и всей знати галилейской. Богатство Иродов, роскошная архитектура их многочисленных дворцов, их склонность к необычайному блеску – все это делает вероятным, что пир был на славу, со всей роскошью богатства и царской пышностью, и вообще, очевидно, был одним из тех пиров, которые были подражанием развращенным обычаям времен Римской империи и соединяли в себе римскую прожорливость с греческой распущенностью. Но Иродиада коварно доставила царю еще одно неожиданное и упоительное удовольствие, зрелище которого, наверно, могло привести гостей его в восхищение. В то время были в большой моде танцоры и танцовщицы. Страсть к этим, часто неприличным и возмутительным, представлениям, естественно, проникла в саддукейский и полуязыческий двор эдомитских узурпаторов, и Ирод Великий устроил в своем дворце даже особый балетный театр. Роскошный пир того времени не считался полным, если он не заканчивался какой-нибудь величественной пляской. На этот раз подобную заключительную пляску исполнила его падчерица Саломея, дочь Иродиады. Будучи в полном расцвете своей юной и блистательной красоты, она этой неожиданной пляской привела полуопьянелых гостей в неописуемый восторг, и сам Ирод, восхищенный ею, предложил ей в награду за доставленное удовольствие просить от него, чего только она хочет, хотя бы полцарства его. Девица с радостью побежала к матери попросить ее совета, и кровожадная Иродиада злорадно прошипела: «Головы Иоанна Крестителя». Уже, очевидно, раньше настроенная своей матерью против пророка, Саломея с сатанинским хладнокровием обратилась к Ироду с этой кровожадной просьбой. Антипа был поражен такой неожиданностью и опечалился, потому что он высоко чтил пророка; но ложный стыд перед гостями, слышавшими его неразумное обещание, пересилил его совесть, и он послал палача в замок Махер, где томился Иоанн Креститель, с наказом принести его голову. Так величайший из рожденных женами пал жертвой кровожадной злобы женщины за свою проповедь. Голова пророка была принесена и сделалась предметом издевательства Иродиады, а тело его было погребено его учениками.

Для злополучного Ирода Антипы это страшное событие сделалось источником постоянных опасений и угрызений совести. Услышав о проповеди Иисуса Христа, он даже подумал, не воскрес ли это обезглавленный им Иоанн Креститель, чтобы страшно отомстить ему. Поэтому он желал повидать Христа, чтобы убедиться в неправильности своих опасений, но этого удалось ему достигнуть лишь гораздо позднее, так как теперь Спаситель избег встречи с ним, как бы желая заставить его вполне испытать угрызения своей возмущенной страшным злодейством совести.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.