Сказка про Чудолепа

Сказка про Чудолепа

Ходил-бродил по свету странствующий художник. Художником его, правда, никто не называл. Рисовал он прекрасно, но куда больше любил делать разные фигурки: зверей, людей и таких чудей, каких и представить себе никто не мог, пока Чудолеп их не сотворит. Такое прозвище у него было: Чудолеп.

А по белу свету он бродил, потому что искал всякие необычные материалы для своих изделий. То камни самоцветные разыскивал, то особую синюю глину в особых местах добывал, то тропическое дерево квебрахо ему понадобилось… Или просто ходил, присматривался, что ещё можно в дело пустить.

Забрёл однажды Чудолеп в одной дальней стране высоко в горы. Так высоко, что до вечных снегов уже пять минут идти. А рядом ледник свой язык спустил.

Подумал Чудолеп: "Может, изо льда что-нибудь вырубить?…"

Зашёл он на ледник, да поскользнулся, упал – и вниз его понесло, как с ледяной горки. Всё быстрее и быстрее. Дыхание перехватило, голова закружилась… Как остановился, не помнил: не сразу в себя пришёл.

Огляделся Чудолеп. Вокруг каменные стены гор, а тут – цветущая долина. Блаженное место! Солнце светит, да деревья его свет притеняют. Речка горная бурлит, да травы её шум приглушают. А неподалёку сидит на берегу старик и что-то из глины лепит. Кивнул старик Чудолепу, к себе подзывает.

Подошёл Чудолеп, смотрит. Лежит перед стариком куча глины, только глина какая-то необычная. Прозрачная, изнутри искорками переливается. Старик лепит из неё человечка, приговаривает:

– Эх, вот это работничек будет! За что ни возьмётся, всё ему удастся. Всякую вещь поймёт: разберёт, соберёт, наладит. И в дружбе мастером будет великим. Повезёт тому, кто с ним подружится… А ты садись, сынок, рядом, раз уж сюда добрался.

Это он уже Чудолепу сказал.

Тот присел рядом, а старик человечка долепил – и в реку бросил. Исчезла прозрачная фигурка в прозрачной воде: не поймёшь, куда и делась.

– Ты ведь, наверное, тоже лепильщик, – говорит старик Чудолепу. – На, попробуй, каков у меня материал. Слепи что-нибудь.

И даёт ему комок прозрачной глины.

Взял Чудолеп глину в руки – и чуть не выронил. Глина, словно электрическая, руки покалывает, да ещё сама по себе сжимается и расширяется, то пружинит, то растекается, то будто вот-вот из ладоней выпрыгнет. Но всё-таки приноровился он понемногу, лепит сам не знает что, а внутри у него всё ходуном ходит от этой работы: и радостно, и тревожно, и хочется слепить это невесть что как можно лучше…

– Ну-ка покажи, – попросил старик.

Протянул ему Чудолеп своё изделие. Получился у него узорчатый теремок, просто заглядение. Полюбовался старик, кивнул одобрительно.

– Хороший ты себе дом слепил, – говорит. – И вправду, хватит тебе бродить в одиночку.

Смотрит Чудолеп, а домик в руке у старика словно ожил. Дымок из трубы пошёл. Кто-то изнутри окно распахнул – и оттуда запахом яблочного пирога повеяло. Но долго любоваться не пришлось. Бросил старик домик в реку, а потом зачерпнул пригоршню воды и на Чудолепа брызнул…

…Опять Чудолеп рядом с ледниковым языком оказался. Целый и невредимый. Вздохнул он – и повернул в обратный путь.

С тех пор он ещё искуснее стал. Как возьмёт любой материал в руки, сразу о прозрачной глине вспоминает, даже в ладонях снова покалывает.

И место себе для жизни нашёл, и домик-теремок построил, и было кому там яблочные пироги печь.

И друг у него хороший появился, мастер на все руки. Когда они встретились, Чудолепу даже показалось, что тот похож на человечка, которого старик из горной долины у него на глазах вылепил. Да только может ли быть такое?…