Сколько верующих было среди советских военнопленных?

Сколько верующих было среди советских военнопленных?

Судьба советских военнопленных в годы Второй мировой войны составляет одну из самых трагичных, не имеющих аналогов в мировой военной истории страниц нашего недавнего прошлого Тема участия в судьбе военнопленных Русской Православной Церкви Заграницей, единственного общественного института, который попытался в той трагической ситуации последовательно и бескорыстно оказывать помощь хотя бы немногим из миллионов страдальцев, оказавшихся в немецко-фашистских лагерях, до недавнего времени по понятным причинам оставалась неисследованной.

Несмотря на сложности, вызванные церковной политикой германских властей, церковно-приходская жизнь европейских приходов РПЦЗ продолжала развиваться достаточно стабильно даже в годы войны Когда в концентрационные лагеря стало прибывать значительное число советских военнопленных, священнослужители РПЦЗ попытались откликнуться на их столь многочисленные духовные и материальные нужды Вынужденно покинувшие родину, русские эмигранты со всем нереализованным, десятилетиями копившимся стремлением быть полезными России принялись помогать не по своей воле оказавшимся в Германии и находившимся в бедственной ситуации соотечественникам, для которых эта помощь была единственным утешением и поддержкой, помогавшей выжить в нечеловеческих условиях Уже через месяц после нападения Германии на СССР, 21 июля 1941 г. возглавлявший Германскую епархию РПЦЗ архиепископ Серафим (Ляде) обратился с письмом в отдел военнопленных Службы общего управления армии при Верховном командовании вооруженными силами Германии В этом письме владыка просил предоставить русскому духовенству возможность «организовать православное душепопечение пленных красноармейцев» и «посылать священников с целью совершения богослужений в лагерях военнопленных» Предложение архиепископа Серафима в конечном счете не получило одобрения Верховного командования Оперативный приказ начальника Имперской службы безопасности Р Гейдриха от 16 августа 1941 г фактически запрещал религиозную работу с военнопленными В нем, в частности, говорилось: «Религиозную опеку военнопленных не следует особо стимулировать и поддерживать Там, где среди военнопленных имеются священнослужители, последние могут, если это отвечает желанию самих советских, осуществлять религиозную деятельность Привлечение священников из генерал-губернаторства или с территории Рейха для религиозной опеки советско-русских военнопленных исключается».

Однако исполнение данного приказа представителями лагерной администрации далеко не всегда было безусловным, и уже с первых месяцев войны имели место неоднократные случаи разрешения комендантами лагерей пастырской деятельности русского православного священства среди военнопленных Так, например, уже в сентябре – октябре 1941 г в лагере г. Судауена в Восточной Пруссии священником Владимиром Жеромским было проведено несколько богослужений, на которых присутствовало до полутора тысяч военнопленных, из которых удалось составить хор в 50 человек, сумевших по памяти пропеть необходимые для этих богослужений церковные песнопения Подобные случаи неоднократно имели место в это время не только в лагерях Германии, но и на территории генерал-губернаторства, где главный комендант лагерей для военнопленных в октябре 1941 г следующим образом охарактеризовал опыт проведения лагерных богослужений: «Совершенно добровольное участие в этом и интерес к религиозным вопросам были всегда чрезвычайно высоки… Местами образовывались хоры, которые с большим усердием участвовали в богослужении и разучивали церковные песнопения с большой старательностью и увлечением».

Священникам РПЦЗ удавалось проникать в концентрационные лагеря не только на территории Германии В ноябре 1941 г. начальник генеральной команды IV-АК из Дрездена написал в канцелярию местной русской церкви о том, что первое богослужение, проведенное для советских военнопленных в Хайденау, показало очень большой интерес к религии, и выразил благодарность настоятелю храма о. Д. Трухманову и церковным певчим Протоиерею предлагалось продолжить богослужения, расходы на проведение которых будут покрыты из лагерных средств К письму прилагались пропуска для настоятеля и участников хора Видимо, вскоре у священника Трухманова возникли осложнения с гестапо, но 10 декабря он сообщил митрополиту Серафиму, что и с этой стороны ему удалось добиться разрешения посещать военнопленных В декабре того же года настоятель украинского православного прихода г. Лодзи о. И. Ткачук извещал владыку, что получил разрешение совершать богослужение и проводить крестины в лагере военнопленных в Эрцгаузене.

В течение первых месяцев войны проникать в лагеря также удавалось игумену Гермогену (Берлин), священникам И Малиженовскому (Штудгарт) и С. Рудыку (Берлин) Но это были, к сожалению, единичные случаи.

Исходя из опыта лагерных богослужений в первый год войны, собрание духовенства Германской епархии РПЦЗ в январе 1942 г уполномочило архиепископа Серафима вновь обратиться к Верховному командованию германских вооруженных сил с просьбой о разрешении осуществлять систематическую деятельность по отношению к советским военнопленным. На этом собрании о своих впечатлениях рассказали пятеро священников, посещавших лагеря, и все они отмечали наличие у пленных неподдельного интереса к религии Епископ Венский Василий даже поставил вопрос об изготовлении большого количества нательных крестиков и выпуска молитвенников для пленных Однако весной 1942 г со стороны германского военного руководства вновь последовал отрицательный ответ.

Информация о дискуссии на берлинском епархиальном собрании РПЦЗ по поводу пастырской работы с военнопленными проникла даже в советский МИД, во внутренней переписке которого 20 февраля 1942 г отмечалось: «Некоторые священники сообщали о своих впечатлениях в лагерях русских военнопленных и пришли к единому мнению: устроенные ими богослужения посещали 90–95 % обитателей лагеря. Вообще можно говорить о сильной религиозности военнопленных».

Вместе с духовенством РПЦЗ стремились помогать военнопленным и священнослужители Парижской епархии митрополита Евлогия Эти верующие эмигранты находились в юрисдикции Вселенской Патриархии и пользовались особым недоверием у немецких властей Архимандрит Иоанн (Шаховской) впоследствии так описывал свое посещение в 1942 г офицерского лагеря в окрестностях Бад-Киссингена. «В нем содержалось около трех тысяч советских командиров, главным образом молодых лейтенантов; но были и штаб-офицеры – в особом здании. Можно представить мое удивление, когда среди этих советских офицеров, родившихся после Октября, сразу же организовался церковный хор, спевший без нот всю литургию Приблизительно половина пленных захотели принять участие в церковной службе, общей исповеди и причастились Святых Таин. В этой поездке меня сопровождал о Александр Киселев. Мы остались под огромным впечатлением от этой встречи с несчастными, раздавленными и войной, и лишениями, и униженными русскими людьми. По возвращении в Берлин я был немедленно вызван на допрос в гестапо, которое оказалось взволновано самим фактом нашего посещения этого лагеря по приглашению комендатуры» Священник Александр Киселев служил в Германской епархии РПЦЗ и успешно вел духовную работу во всех имевшихся под Берлином лагерях Как можно заключить из письма семи пленных офицеров (из лагеря XIII-D близ Хаммельсбурга), архимандриту Иоанну от 28 февраля 1942 г последнему вместе со священником А Киселевым удалось провести богослужение и в этом лагере.

Регулярно предпринимавшиеся на основе частных договоренностей с отдельными представителями лагерной администрации попытки священников осуществлять церковное попечение о советских военнопленных приводили к весьма значительным результатам Так, например, в лагере для военнопленных в Луккенвальде 2 августа 1943 г в специально выделенном для этого бараке епископом Потсдамским Филиппом было совершено освящение храма во имя св равноапостольного князя Владимира. Еженедельные воскресные богослужения в этом храме стали совершаться священником Михаилом Поповым и не названным по имени московским протодиаконом, которые входили в число узников данного лагеря А в освящении украшенной настенной росписью церкви и первом торжественном богослужении участвовал также архимандрит Стефан, храм был переполнен молящимися, пел хор из военнопленных.

Опыт с созданием лагерного храма в Луккенвальде побудил митрополита Серафима вновь добиваться разрешения германских властей на рукоположение в священники самих узников лагерей И, несмотря на то что верховное командование не давало принципиального согласия на совершение подобного рода хиротоний, в ряде случаев митрополиту Серафиму удавалось добиться успеха Так, например, 20 ноября 1944 г им был рукоположен священник Дмитрий Константинов, организовавший в Дабендорфе походный храм во имя св апостола Андрея Первозванного Большинство узников-прихожан этого храма впоследствии вступили в вооруженные силы Комитета освобождения народов России, вместе с ними последовал и их пастырь о. Дмитрий.

Каждое богослужение в лагерях сопровождалось оказанием их узникам и материальной помощи в виде продовольствия и одежды, собранных в церквях РПЦЗ Однако оказывать регулярную и централизованную помощь военнопленным со стороны Архиерейского Синода РПЦЗ и отдельных благотворительных организаций военное командование не разрешало Все зависело от согласия отдельных представителей лагерной администрации.

Последний эпизод деятельности РПЦЗ по оказанию помощи советским военнопленным был связан с попытками ее руководителей повлиять на политику англо-американских союзников, осуществлявших насильственную выдачу бывших советских военнопленных в СССР Обоснованно опасавшиеся, что жестокая политика коммунистического режима по отношению к собственным военнопленным может быть продолжена и после их возвращения на родину, представители Зарубежной Церкви добивались от оккупационных властей союзников прекращения насильственной выдачи бывших советских военнопленных в советскую оккупационную зону Кульминационным событием в этих стараниях явилось письмо митрополита Анастасия главнокомандующему войсками США за границей генералу Д. Эйзенхауеру. Хотя это письмо в целом не достигло результата, в отдельных случаях представители администрации англо-американских лагерей для перемещенных лиц шли навстречу просьбам духовенства и не препятствовали отправке бывших узников в Америку и Австралию Особенно многих военнопленных удалось спасти от застенков НКВД на родине протопресвитеру Георгию (Граббе), являвшемуся доверенным лицом Первоиерарха РПЦЗ митрополита Анастасия и имевшему больший доступ к разным должностным лицам.

Проанализировав несколько примеров пастырской работы духовенства РПЦЗ с многотысячной армией советских военнопленных, находящихся в концентрационных лагерях Европы и Германии, можно сформулировать несколько выводов.

Во-первых, на протяжении всего периода Второй мировой войны РПЦЗ являлась единственным общественным институтом, пытавшимся последовательно и бескорыстно оказывать моральную и материальную помощь каждому советскому военнопленному, независимо от его религиозных убеждений, действуя в тех жестких рамках, в которые она была поставлена фашистским тоталитарным режимом.

Во-вторых, несмотря на непрекращающиеся попытки придать этой помощи организованный и систематический характер посредством достижения соглашения с высшим германским военным руководством, русское духовенство было вынуждено ограничивать эту помощь лишь отдельными, носившими частный характер мероприятиями, масштаб и продолжительность которых зависели от разрешения конкретных представителей немецкой лагерной администрации.

В-третьих, все три православные юрисдикции (РПЦ МП, РПЦЗ и европейские приходы Вселенского Патриархата) стремились оказать помощь советским военнопленным. Однако в силу того, что подавляющее большинство узников находились в лагерях на территориях, где осуществляли свою деятельность только приходы РПЦЗ, и что немаловажно в силу наибольшего доверия немецких властей именно к этой Церкви, именно этому духовенству удалось сделать больше всего для оказавшихся в плену советских людей как в духовном окормлении, так и в гуманитарной помощи.

В-четвертых, в беспрецедентной для русской истории ситуации, когда богоборческий коммунистический режим предал миллионы своих защитников на расправу такому же по сути антихристианскому национал-социалистическому режиму, разделившиеся перед войной представители Русской Православной Церкви обрели первый уникальный опыт преодоления церковно-политических разногласий в совместном служении, сострадании и любви по отношению к своим единокровным соотечественникам-военнопленным.

Знакомство с этой малоизвестной страницей истории Великой Отечественной войны позволяет с уверенностью утверждать, что большинство советских военнопленных были верующими По различным оценкам, на богослужениях в лагерях присутствовали от 50 до 95 % узников. Точно определить долю верующих, конечно, невозможно, но наиболее реальной представляется цифра в 65–70 %. По результатам переписи 1937 г., содержавшей вопрос о вере в Бога, положительно ответили на него 56,7 % населения СССР Два десятилетия атеистической идеологии не смогли достичь существенных перемен в мировоззрении советских воинов Политработники и сотрудники НКВД давали нужную «наверху» отчетность о крайне низком проценте религиозно мыслящих солдат На самом деле большинство верующих красноармейцев просто вынуждены были не афишировать, а часто и преднамеренно скрывать свои религиозные убеждения Попав в концентрационные лагеря, где каждый день имелась реальная возможность расстаться с земной жизнью, они в большинстве своем обратились к Богу, это наблюдалось даже в тех лагерях, куда доступа священникам не было.

Священнослужители Германской епархии РПЦЗ имели в 1942–1945 гг. миллионную паству, и они сделали все возможное для духовного окормления этих людей.