III. Основы религиозного мировоззрения древних ариев Ирана и Индии, древних греков и пелазгов, древних италийцев и народов литовского племени

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

III. Основы религиозного мировоззрения древних ариев Ирана и Индии, древних греков и пелазгов, древних италийцев и народов литовского племени

Первым, главнейшим поводом к поэтически-музыкальному творчеству каждого народа, в особенности в младенческом периоде его развития, служат религиозные обряды, у всех народов с древних времен обыкновенно сопровождавшиеся пением, звуками инструментов и нередко плясками, и обнимавшие, так сказать, всю шкалу народного творчества. Религиозные обряды естественно возникали и складывались соответственно мировоззрению, религиозным понятиям и верованиям народа. Присматриваясь к явлениям окружающей его природы, первобытный человек не мог не заметить в ней чего-то могучего, постоянно влияющего на его собственное существование. «Отделив себя от остального мира, человек увидел всю слабость и ничтожность свою перед тою неодолимою силою, которая заставляла его испытывать свет и мрак, жар и холод, наделяла его насущною пищею или карала голодом, посылала ему беды и радости. Природа являлась то нежной матерью, готовой вскормить земных обитателей свою грудью, то злой мачехой, которая вместо хлеба подает твердый камень, и в обоих случаях всесильной властительницей, требующей полного и безотчетного подчинения. Поставленный в совершенную зависимость от внешних влияний, человек признал ее за высочайшую волю, за нечто божественное, и повергся перед ней со смиренным, младенческим благоговением». Он не ограничился, однако, поклонением стихийным силам и явлениям природы; в воображении своем он населял весь окружающий мир личными божествами, добрыми и злыми, как представителями наиболее выдающихся, наиболее влияющих на его жизнь, обусловливающих его существование явлений. К ним, этим стихийным и личным божествам, взывал он о помощи в молитвах и песнях, в честь их воспевал он благодарственные или хвалебные гимны, им приносил он благодарственные или умилостивительные жертвы; их же, с другой стороны, в наивном убеждении, что боги, подобно человеку, нуждаются в пище, подчиняются молитве людской, воодушевляются воспетыми им гимнами и исполненными в честь их обрядами, – он заклинал и сковывал силою молитвенного слова, силою религиозного обряда.

«Религиозное миросозерцание древних ариев, – говорит Дункер, – усматривало в благодетельных, благосклонных человеку явлениях природы силу добрых духов, в явлениях же, вредящих его благосостоянию, – силу злых духов: свет составлял для ариев радость и жизнь, мрак – страх и смерть»[172]. С другой стороны, опустошительному действию палящих лучей солнца, производящих засуху, противопоставлялась благодатная сила дождевой влаги. Основой религиозного мировоззрения древних ариев служила противоположность и борьба между добрыми богами света и влаги и злыми – мрака и засухи. Религиозный культ их заключался в испрашивании света и влаги, в ограждении себя от мрака и засухи. Но было время, еще более древнейшее, когда и засуха не могла страшить их, – время, когда прародители древних ариев обитали еще в той мрачной и холодной стране, воспоминания о которой сохранились в Авесте: «Десять было там зимних месяцев, – говорится в Авесте о первой, созданной Агурамаздой стране, – и два летних, и были они холодны водой, холодны землей, холодны деревьями… Когда же наступала зима, наступали и всякие бедствия»[173]. В этой стране мрака и стужи, разумеется, главнейшую божественную отраду составлял свет небесный, как благое начало, как победоносный поборник мрака и злых сил, олицетворившийся в образе единого верховного владыки вселенной, живущего на небесах.

В Риг-Веде встречается намек на существование, в древнейшие времена, бога Dуaus, имя которого означает небо и воздух, – бога, великого отца, ниспосылающего на землю лучи дневного света. От одного корня с Dyaus происходят названия бога: греческое – ????, ????, латинское – deus, литовское – diewas и т.д. Из этого можно заключить, что все названные народы, до их отделения от общеарийского корня, для обозначения своего небесного бога имели одно название. «Бог Dyaus был рано забыт, – замечает Велькер, – поэты и жрецы вводили, вместо него, новые имена: Агни, Индры, Митры и т.п. Признание этого факта внезапно озаряет лучом света темный мир древнейшей мифологической идеи, лежащей в основании верований арийских народов»[174].

Иранцы

Основная идея древнеарийского верховного бога, представителя небесного света, поборника тьмы и злых демонов, выразилась в Иране в лице бога Ормузда или Агурамазды, т.е. премудрого владыки, «величайшего из богов», как именует его древняя надпись[175]. Геродот, описывая религию персов, говорит, что они имеют обыкновение приносить Зевсу жертвы на высших вершинах гор, «причем призывают весь небесный круг»[176]. Без сомнения, Геродот под именем Зевса понимает бога небес Агурамазду. Последний, по словам Авесты, есть высший из богов, создатель неба и земли, податель всех благ. Его называют, в гимнах Авесты, блестящим, величественным, источником радостей и добра, святейшим, мудрейшим, всеведущим, чистым. Он не только создал мир, но и постоянно управляет им, он – владыка всего творения, превысший царь: «Восхваляю Агурамазду, – читаем в Авесте, – создавшего скот, создавшего чистоту, воду и добрые деревья, создавшего блеск света, землю и все благое. Ему принадлежат царство, могущество, власть». Митра, обращаясь к Агурамазде, с воздетыми к небу руками, называет его «небесным, святейшим, творцом мира, чистым»[177].

Явление небесного света самым осязательным образом проявлялось в ослепительном блеске солнца. Поклонение солнцу, как небесному светилу, как физическому явлению, засвидетельствовано многими гимнами Авесты, где неоднократно встречаются молитвенные обращения к солнцу: «Взойди, блестящее солнце, снабженное быстрыми конями, – взывают к нему в Авесте, – поднимись на Нага berezaiti (высокую, небесную гору) и свети тварям…, на пути, созданном Агурамаздой, (на пути) обильном влагой, в воздухе, созданном богами!»[178] Солнцу приписывали, как и звездам, очистительную силу[179]: «Восхваляем солнце бессмертное, блестящее, снабженное сильными конями, – восклицает певец Авесты. – Когда солнце светит, когда блистает его свет, то являются небесные добрые гении (Yazatas). Они собирают блеск, они распространяют блеск, они распределяют блеск по созданной Агурамаздой земле… Когда солнце возрастает, то земля, созданная Агурамаздой, бывает чиста, бывают чисты воды рек, вода семен, вода морей, вода прудов, тогда очищаются чистые творения, принадлежащие ?penta Mainyu (т.е. Агурамазде). Если же солнце не взошло бы, тогда Дэвы (злые духи) убили бы все живущее; тогда ни один небесный Yazata не был бы в состоянии отстранить их, противостоять им». Авеста называет солнце «оком Агурамазды».

Народы Ирана поклонялись и богу солнца, в лице Митры, которого почитали владыкою света и правды, победителем тьмы и стужи, подателем урожая полям, пищи и плодородия стадам, наконец, богом войны и подателем побед над врагами: «Я сотворил его (Митру), – говорит Агурамазда, – столь же достойным почитания и поклонения, как я сам». Митра появлялся с востока, восседая во всем своем величии на блестящей колеснице, запряженной четырьмя быстрыми белыми конями. Никогда не дремлющий, всегда бдящий, он следил за всем происходящим в мире тысячью ушей, десятью тысячами очами. Он в одно и тоже время и милостивый, и ужасный, мстительный бог; деятельность его в том или другом случае бывает настолько же благодетельна, сколько и разрушительна. И в этическом отношении он великий бог, враг лжи, он же – покровитель договоров: «Восхваляем Митру… приказывающего водам бежать, деревьям расти. (он) податель тучности стад, владычества, детей, жизни». «Быстрых коней дарит Митра, обладающий пространными пастбищами, если ему не говорят лжи… Пусть он придет к нам и подаст защиту, радость, милость, исцеление, победы… Митра, поддерживающий столбы высокого жилища, делает его сильным, непоколебимым, подает этому жилищу множество скота и людей, если он бывает удовлетворяем; другие жилища, гце ему наносится оскорбление, он разрушает. Ты и злой и благой в одно и тоже время; о Митра, для стран, для людей; ты владыка, о Митра, над миром и раздором в странах… Даруй нам богатства, силы и победоносности, насыщения и исцеления, добрую славу и чистоту души, величие и познание святости».

«Митра стоит во главе битвы; стоя в битве, он разгромляет ряды борющихся»[180]. Он, могущественный, насылает на них наказание и страх, он сносит головы людей, обманывающих Митру. Митру, в его блестящей поездке по небу, сопровождают божественные герои, поражающие злых духов: ему предшествует Верефрагна (Verethraghna), с правой стороны несется ?rao?a, «святой», с левой – Ra?nus, сильный, с Митрой же шествует и огонь. Колесница Митры защищается тысячью луков, тысячью златоконечных стрел, тысячью коней, тысячью метательных дисков, тысячью ножей, тысячью палиц. Митра сам держит в руке страшную палицу, «сильнейшее из оружий, победоноснейшее из оружий», которой страшатся Ариман и все прочие злые духи. Этой же палицей он карает страны, противные Митре: он избивает ею коней и людей. Ему, богу солнца, приносились в жертву белые кони (Ксенофонт). В войске персидского царя Дария (последнего) содержался «солнцев конь», украшенный золотой сбруей, покрытый белой попоной[181]. В войске Ксеркса, отправлявшегося на войну против греков, по свидетельству Геродота, находилась священная колесница, в которую было запряжено восемь белых коней; управитель колесницы шествовал за ней пешком, держа вожжи в руках, так как ни один смертный не смел садиться на нее[182]. 3 Геродот называет ее колесницей Зевса, но не может быть сомнения, что это была колесница, посвященная Митре.

Хранительницей небесной влаги Авеста называет женское божество Ardv?-??ra An?hita, т.е. высокую, чистую (незапятнанную) богиню. Она описывается в виде сильной, красиво сложенной девы, с блестящим ликом и прекрасными руками, «более блестящими и б?льшими, чем кони». На голове ее красовалась золотая диадема, украшенная ста звездами, в ушах – золотые серьги, на шее – золотое ожерелье; широкое золотое одеяние, спускавшееся многочисленными складками, обхватывало ее стан, на ногах надеты были золотые сандалии. Груди ее свешивались через пояс. Верхняя одежда ее была сделана из блестящего бобрового меха (т.е. из гладкого меха водного животного). Она ехала в колеснице, в которую запряжены были четыре белых животных. Анагита была богиня самая благодетельная: источник небесных вод есть в то же время и источник плодородия и жизни. К ней обращались с разными молитвами, преимущественно же беременные женщины молились ей, прося от нее помощи в родах. Она давала девицам мужей, очищала мужское семя, очищала тела женщин для родов и даровала женщинам благополучные роды и надлежащее молоко. Высокое значение ее доказывается тем, что к ней обращались с жертвоприношениями и молитвами самые знаменитые божественные герои, и сам Заратустра, и даже Агурамазда; ей поклонялись не только в Иране, но и в Каппадокии, именно в Армении, даже в Бактрии, Дамаске и Сарде. К ней взывали о помощи и иноверцы[183]. Богиня эта, очевидно, сделалась прототипом позднейших малоазийских и греческих богинь луны, которым приписывались разные благодетельные качества, особенно же покровительство родам и дарование здоровья и жизни. – Другим хранителем или источником небесной влаги был «великий владыка, Пуп вод», божество мужского пола, творец и благосклонный покровитель человека, живший в водах небесного озера Воуру-Каша, по выражению Авесты, «приносящий пользу призывающим его», «имеющий самый чуткий слух», по отношению к предлагающим ему жертвы[184]. Непосредственным же подателем дождя Авеста называет блестящую звезду Тистрию, вступающую в ожесточенную борьбу со злым демоном Daeva Apao?a, представителем засухи[185].

Агурамазде, по учению Авесты, подчинялась толпа добрых духов. Все они жили на востоке, на высоте, вблизи солнца и звезд. Им противополагалась толпа злых духов, обитавших на западе или холодном севере, в темных подземельях, во мраке ада, самом дурном месте. Во главе их стоял Ариман, Angro-mainyus, т.е. злое мыслящий, названный так в противоположность Агурамазде, которому давался эпитет ?penta-mainyus, т.е. святое или доброе мыслящий.

Добрым духам (bagha) принадлежали: свет, вода, плодородная земля, добрые растения, нивы и пр.; злым духам (daeva) принадлежали: тьма, холод, засуха, ядовитые травы, болезни, смерть и пр. Все звери, живущие в норах и вредящие нивам (крысы, мыши, муравьи и т.п.), пресмыкающиеся животные (черепахи, ящерицы и пр.), насекомые (комары, вши, блохи и пр.) суть твари злого духа. Оттого величайшей заслугой считалось истребление животных Аримана; вследствие того, жрецы всегда носили с собой трость для убивания гадов. «Маги, – говорит Геродот, – собственноручно умерщвляют все, кроме собак и людей; они считают своей обязанностью избивать муравьев, змей и вообще все ползущее и летающее»[186].

Идея о боге небесного света не утратилась и у той ветви арийского племени, которая заселила долину Инда, перерезанную многочисленными его притоками, – «страну пяти потоков».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.