26. Светопреставление
26. Светопреставление
Оказавшись без охраны, заключённые в сторожку едоки мексиканских кактусов приняли единственно правильное решение – любыми путями выбираться на волю. Димон-А тут же схватился руками за решётку, надеясь вырвать её из кирпичной кладки, а О`Димон отчаянно заколотил ногами по двери. Потом они поменялись местами.
Кончилось всё тем, что оба бессильно сползли по кирпичной стене на землю, в ужасе представив себе пожизненное заточение в никем неохраняемых застенках. Запертые на задвижку и брошенные охранниками на произвол судьбы в этом богом забытом месте, они были обречены теперь на безвременную кончину в самом расцвете лет.
– Всё, нам капец, – в унынии произнёс О`Димон.
Как бы в подтверждение его слов неожиданно громко закаркал ворон, усевшийся на ветку граба напротив зарешёченного окна.
– Кыш! – махнул на него рукой Димон-А, – только тебя ещё здесь не хватало!
Словно назло чёрный ворон каркнул громче и противнее. Более того, ему тут же поддакнул другой ворон, опустившийся на соседнюю ветку. А вслед за ним отозвался эхом и третий, севший на верхушку граба.
– Вы, что, сдурели? – замахнулся на них Димон-А, – а ну кыш отсюда!
Три чёрных ворона недовольно взлетели и, закружив над кутузкой, как бы в отместку, закричали ещё громче и пронзительней, словно призывая сюда всех своих сородичей. К ним тут же присоединилась стая чёрных ворон, пролетавшая мимо, а затем к ним примкнула и серая стая. Птичий крик становился всё более враждебным, оглушительным и непрестанным.
Средь бела дня небо вдруг потемнело. Со всех сторон надвинулись на Лысую гору мрачные тучи. Откуда они взялись – непонятно, но весь этот мрак состоял сплошь из мельтешащего воронья и сопровождался громогласным многоголосым карканьем, не затихающим ни на секунду.
Неожиданно среди птичьих криков раздался невнятный, как бы трубный, человеческий голос, повторивший несколько раз: …аз… аз. Как если бы кто-то проверял микрофон перед выступлением на сцене.
Привлечённые трубным гласом, Димон-А и О`Димон выглянули в решётчатое окошко. Чёрную тучу в тот же миг прорезала ветвистая молния, раздался оглушительный треск и в сопровождении громового раската из разверзшихся небес опустился на землю небесный престол.
Престол представлял собой перевёрнутую острым концом вниз хрустальную пирамиду, вернее, пирамидион – отделённую верхушку усечённой пирамиды, огранённую четырьмя прозрачными гранями, которая вертелась, как волчок, отчего и не падала.9
И вот, наконец, после долгих странствий один из них воротился. Громадный, высотой в четырёхэтажный дом, бенбен крутился теперь между деревьями неподалёку от кутузки перед бетонным забором секретного объекта рядом с контрольно-пропускным пунктом за поднятым вверх шлагбаумом.
Постепенно замедляя движение, вскоре он остановился и слегка покачнулся в сторону кутузки. Димоны бросились в угол, в ужасе представив себя погребёнными под этой махиной, но к их изумлению космический волчок почему-то не завалился на бок, а продолжил стоять, балансируя на своём остром конце.
Вернувшись к окошку, Димоны увидели на обшивке пирамидиона, на двух хрустальных гранях, обращённым к ним, какие-то символы, очень похожие на знакомые буквы «нун» и «гиммель» и тут же сообразили, что за аббревиатурой этих букв скрывается название небесного престола «Нес Гадоль», что в переводе на русский означает «Чудо Великое».
Более того, они догадались, что на двух других, невидимых отсюда, гранях, скорей всего, начертаны буквы «хей» и «пей», поскольку в детстве часто крутили на хануку деревянный волчок с подобной аббревиатурой, означавшей фразу «чудо великое было здесь».
Внутри небесного престола спиной к задней стенке просматривался гигантский трон, чем-то похожий на беломраморное кресло, установленное в мемориале Линкольна в Вашингтоне. На троне в позе великого президента восседал некто весь в белых облегающих одеждах, напоминающих скафандр, и с затемнённой сферой на плечах, похожей на шлемофон. Размерами своими он превосходил человека в три раза и чем-то напоминал исполина. Возможно, это был сам сын божий – нефелим.
Приземлившись, Сошедший с небес произнёс в переговорное устройство (как бы для проверки связи) ещё одно слово на древнеславянском языке:
– … есмь…
Вероятно, в последний раз он был здесь в те часы, когда все вокруг говорили на этом самом языке. Но после того, как на этих землях более тысячи лет тому назад славяне отказались от родных богов, прекратили славить их и приняли иную религию, ревнивый и обидчивый бог вместе с прочими небожителями удалился на другой конец Земли.
Шарообразный шлемофон с дымчатым забралом скрывал лицо Сошедшего с небес. Над головой его по окружности шлемофона светился золотистый диодный нимб, похожий на тот, который обычно сияет над головами святых на православных иконах, а на скафандре виднелась нашивка с тремя словами в столбик, каждое из которых состояло из четырёх непроизносимых букв на кириллице, латинице и на божественном языке.
В правой руке Тетраграмматон держал золотой скипетр, увенчанный кадуцеем с двумя змеиными головами, при помощи которого он и метал молнии.
– …сущий! – торжественно закончил он фразу.
Но его тут же перебил другой голос, донёсшийся откуда-то из-под земли и заставивший вздрогнуть обоих Димонов.
– Аз! Аз! – несколько раз повторил утробный бас.
Рассерженный Тетраграмматон направил в ту сторону скипетр, и в ту же секунду совсем близко от кутузки сверкнула ещё одна ослепительная молния, вновь раздался оглушительный грохот (более оглушительный, чем прежде), и в сопровождении громового раската из разверзшейся земли за бетонным забором, ограждающим секретный объект, поднялся и завис в метре над ним ещё один тринадцатиметровый пирамидион, огранённый четырьмя прозрачными гранями.
Возможно, это был наблюдательный модуль подземного корабля, но, судя по тому, что поднялся он из бездны, скорей всего, это был пекельный престол. От небесного престола он отличался лишь тем, что острым концом смотрел вверх и со всех сторон его окружало сияние, как в лучезарной дельте.
Находясь один против другого, оба престола выглядели со стороны, как составленная из двух треугольников звезда. Наблюдало их со стороны, выглядывая из-за дерева, ещё одно лицо, истово осеняющее себя крёстным знамением. Обрамлённое чёрной бородой, было оно лицом о. Егория, уже полчаса ходившего кругами по Лысой горе и привлечённого сюда громом и молнией.
Квадратное днище зависшего в воздухе пирамидиона также озарялось ярким светом. Свет исходил из бездонного провала в земле, имевшего форму миндалевидного глаза, и был настолько ярким, словно внутри, глубоко под землёй, находилась ослепительная звезда.
Трещина от расступившейся земли выступила за пределы секретного объекта и поползла в сторону небесного престола, прорезала асфальт на дороге и остановилась в нескольких метрах от раскрытого шлагбаума. Бетонный забор в месте провала с треском обрушился в огненную пропасть.
На одной из двух фронтальных граней пекельного престола чётко выделялся древнегипетский символ «уаджет», обозначавший «Глаз Гора». За стилизованным изображением скрывалось, видимо, название корабля.
На другой хрустальной грани находилось само Всевидящее Око с синей радужкой и огненным зрачком, подобное тому, что изображено на однодолларовой и пятисотгривневой купюрах и очень похожее на миндалевидный провал в бездну под днищем пирамидиона.
Вероятно оно символизировало собой вовсе не глаз, а вход в преисподнюю, освещённую внутренним светилом.
Всевидящее око вдруг моргнуло, и в тот же миг пекельный престол осветился изнутри голубоватым светом. В середине его обнаружился исполин, похожий на сына человеческого, вышедшего из пучины моря. Облачён он был в одежду рыбы: сребристая тога из крупной чешуи спускалась до самого пола и заканчивалась рыбьим хвостом. На голове у него находился высокий головной убор, похожий на митру папы римского и одновременно на огромную голову карпа с открытым ртом. С плеч его стекали потоки воды, в которых замечены были живые золотые рыбки.
Неожиданно синяя радужка Всевидящего ока налилась кровью. Свет внутри пекельного престола также изменил свою окраску на багровую. Исполин сбросил с себя рыбий покров и уселся в стоявшее позади него гигантское кресло с подлокотниками, очень похожее на массивный трон, вылитый из чистого золота.
Лишившись тоги, он походил теперь на Зверя, вышедшего из недр земли. Торс его прикрывала чёрная туника, из-за спины его выглядывали чёрные крылья. В правой руке он держал золотой анх – внушительный крест, увенчанный кольцом, являвшийся, видимо, ключом от бездны. Помахивая им, он заверил Тетраграмматона:
– Аз тако же есмь!
В левой руке, опущенной вниз, он держал зажжённую сигару.
Оба Димона зажали пальцами нос: в воздухе явственно запахло серой. Запах исходил из широкой расщелины перед шлагбаумом, подсвеченной отблесками бушующего в её глубинах огня. На ногах у Вышедшего из земли они к своему удивлению обнаружили козлиные копыта, на голове же его они разглядели высокие рога.
По-видимому, это был сам чёрт, которого обычно малюют на иконах в жутких сценах Страшного суда, или, возможно, даже дьявол. При этом чёрная туника его ало светилась, словно уголь в жаровне, подёрнутый огнём. Глаза его также горели, как пламень огненный, и создавалось впечатление, будто бы Вышедший из земли был светоносным изнутри, таким же, как и его тлеющая сигара.
О. Егорий, в отличие от Димонов, никаких копыт не заметил, а вот отведённые в стороны рога показались ему удивительно похожими на два луча света, исходящие из головы Моисея, надвратный горельеф которого он видел в храме Христа Спасителя. Выглядывающие же из-за спины чёрные крылья явно указывали на то, что перед ними был Денница, падший ангел.
– Я тоже сущий! – добавил Вышедший из земли утробным голосом.
Сошедшему с небес это явно не понравилось.
– Ты сущий дьявол, я же сущий бог, – произнёс в переговорное устройство Тетраграмматон, и, показав скипетром на свою нашивку, глухо, наставительно, без огласовки прочитал все три непроизносимых слова, — я —ГСПД, ЙХВХ, АДОНАЙ.
Затянувшись сигарой, Вышедший из земли пыхнул дымом изо рта.
– Я тоже господь, – с огласовкой произнёс он непроизносимое слово, – не забывай.
– Три, пять, восемь. Милости просим, – злорадно усмехнулся Сошедший с небес, – ты, как всегда вовремя, мой ежегодно умирающий и воскресающий брат. Сколько тебя не убивай осенью, ты всё равно возвращаешься весной! Только не забывай, что господь один, и этот господь я – адонай элохим.
Вышедший из земли также не остался в долгу:
– Я тоже… элохим, как ты говоришь. Причем, первый из богов… у нашего отца.
Когда-то у него также был скафандр с шарообразным шлемофоном, вокруг которого золотился диодный нимб. Среди прилетевших с Нибиру на Землю ануннаков он был самым главным и звался Энки, что означало Владыка земли. Отца его звали Ану, что в переводе означало Небо. От имени Ану и произошло слово аннунаки, то есть сошедшие с небес.
Энки был первенцем у бога-отца. Младшего брата нарекли Энлиль, что означало Владыка воздуха. Именно его, а не старшего брата, впрочем, признали законным наследником трона, поскольку Энлиль родился от законной супруги отца, а вот Энки появился на свет от его любовницы. Это и стало главной причиной их раздора и соперничества: сводные братья то и дело сражались между собой как злейшие враги.
Приводнившись в Персидском заливе, Энки во главе группы из тридцати трёх аннунаков,10 вышел на берег из своего небесного престола и основал в Междуречье двух рек Тигр и Ефрат первое поселение инопланетян на Земле.
Пришельцы из космоса назвали его Эриду, что означало «дом вдали от дома». Во многих языках именно от этого названия произошло слово «Земля» (Erde, Earth). Кроме того, он создал на иссушённых зноем землях Месопотамии цветущий оазис, названный им Эдин. Впоследствии райский сад этот стал известен, как Эдем.
На Земле к тому времени уже находились люди, сотворённые верховным богом Ану на шестой день творения более двухсот тысяч лет тому назад. Правда, бог-творец редко уделял им внимание – он пребывал на «небесах» у себя в Нибиру, и лишь время от времени посещал Землю.
Первобытные люди в отсутствие бога-отца вели примитивный образ жизни, мало чем отличаясь от обезьян. Они плодились и размножались, владычествуя над рыбами морскими и птицами небесными, а также над всякими зверями и гадами, пресмыкающимися по земле. Жили они в пещерах, одевались в шкуры, пили воду из луж, питались травой и охотились на мамонтов.
Одного только они не умели: добывать золото, так необходимое для нужд жителей Нибиру. Аннунакам, посланным на Землю, приходилось самим добывать его, а это было непросто, да и не божеское было это дело. Вот Энки и решил создать из первобытных людей разумные существа, которые бы и освободили их от непосильного труда.
Благодаря Энки почти шесть тысяч лет назад на Земле и были созданы первые генетически модифицированные люди. Рабы божьи. Гибриды были созданы из местных аборигенов благодаря помощи сводной сестры Нинмах, которая оказалась искушенной в вопросах генетики.
Впоследствии ей так понравилось скрещивать ДНК аннунаков с ДНК неандертальцев, что вскоре она перешла к скрещиванию небожителей с всевозможными отдалёнными видами животных, птиц и пресмыкающихся, то есть соединять несоединимое. В результате и получились знаменитые сфинксы, кентавры, псоглавцы и прочие человекообразные с головами ибисов, шакалов, козлов и крокодилов.
Между Энки и Энлилем не стихала борьба за главенство. Энки был первопроходцем на Земле и не собирался уступать Энлилю, который прилетел уже на всё готовое. Поэтому Бог-отец, прилетевший их помирить, и разделил владения между братьями. Старшему достался Египет и Южная Африка, поскольку именно там тот давно уже добывал золото под землёй и в прибрежных водах. Кроме того, Ану сделал его владыкой Нижнего мира, то есть властелином подземного и подводного миров.
Младшему сыну, как наследнику, он оставил райские кущи Междуречья и Шумера, сделав его владыкой всего Верхнего мира, то есть верховным правителем Земли. Чтобы братья не соприкасались друг с другом, бог—отец поселил на Синайском полуострове, как раз посерёдке между их владениями, их сводную сестру Нинмах. Но поскольку Энки и Энлиль очень любили путешествовать, благо у каждого имелась своя небесный престол, это не помешало им выяснять отношения во всех прочих уголках Земли.
Вначале они обжили Средиземноморье и Ближний Восток, затем, двигаясь всё время в узком коридоре между тридцатой и сороковой параллелью, они облюбовали Крым и Кавказ. Отсюда они переместились в Индокитай, а затем поселились в западное полушарии, в Центральной и в Южной Америке. И всюду, где бы Энки и Энлиль не появлялись, они становились богами для местных аборигенов, только под разными именами, в результате чего основали все мировые религии на Земле.
В Египте они прославились, как враждующие между собой братья Осирис и Сет. Первый из них проявил себя добрым богом, а другой злым. Чтобы стать единоличным правителем, Сет разорвал старшего брата на мелкие кусочки. Но благодаря жене своей Изиде, Осирис вновь возродился к жизни.
В индийском эпосе Энки превратился в четырёхрукого бога-хранителя Вишну, Энлиль – в трёхглазого бога-разрушителя Шиву, у которого вообще было сто восемь имён. В славянских мифах первый занял место бога подземных богатств Велеса, второй стал громовержцем Перуном, а для краснокожих ацтеков они обернулись в пернатого змея Кецалькоатля и в ягуароподобного Тескатлипока.
В Греции Энлиль взошёл на Олимп, как грозный бог Зевс, а Энки пришлось раздвоиться: как владыка подземного мира он стал Аидом, а как повелитель подводного мира – Посейдоном. В пантеоне римских богов младший брат прославился как Юпитер, а вот старший проявил себя также в двух ипостасях – как Плутон и как Нептун.
В Финикии они враждовали друг с другом под именами Балу и Муту, а в Ханаане баламутили небо и землю как как бог молний Баал и бог смерти Мот.
Один создал во славу себе ветхий завет, другой оставил после себя два менее известных произведения – книгу Энки и книгу Велеса.
Сам бог-отец, владыка неба Ану и верховный бог триады, во всех прочих религиях получил имя Геба, Кроноса, Сатурна, Брахмы, Рода, Иля и Эля, а дочь его Нинмах стала Исидой, Герой, Юноной, Лакшми, Ладой, Астартой и Ашер.
Энки был во главе тех самых исполинов, сынов божьих нефилимов, которые, согласно библии, сошли на землю и увидев, что дочери человеческие красивы, стали брать их себе в жёны, кто какую избрал, и те стали рожать им полубогов и полулюдей. У Энки от такой связи родился сын Мардук, ставший впоследствии главным богом Вавилона.
Энлиль, женатый на сестре своей, был очень недоволен подобным развращением нравов и решил извести род людской, наслав на Землю потоп. Энки – создатель и защитник людей, узнав о потопе, предупредил о нём одного из них, известного, как Ной, и посоветовал тому соорудить плавучий ковчег.
Сам же, спасаясь от потопа, он сел в свой небесной престол и несколько раз облетел вокруг земли, высматривая хоть какой-нибудь клочок суши. Привлечённый необычным сиянием в районе Северного полюса, он спустился пониже и неожиданно обнаружил на водной поверхности огромное чёрное отверстие, в которое, как в прорву, засасывались подсвеченные северным сиянием клубящиеся облака.
Засмотревшись, Энки нажал не на ту кнопку и, не справившись с управлением, сорвался в пропасть. К счастью, он не разбился. Более того… вскоре его небесный престол, как пробка, вылетел из похожего отверстия в противоположной стороне планеты в районе Южного полюса. Земля внутри оказалась полой.
В середине земного шара ему так понравилось, что, сделав облёт, он снова вернулся внутрь. Подземельный мир оказался обитаемым. Здесь жили атланты с Атлантиды, загнанные сюда потопом, а также алиены с других планет – рыжеволосые сирианцы из созвездия Ориона, голубоглазые пришельцы из созвездия Тау Кита, а также рептилоиды из созвездия Дракона.
В центре Земли находилось огненное ядро, которое светило, как маленькое солнце. Вогнутые материки, очень похожие на надземные, омывались вогнутыми морями.
Атмосфера там благоухала, комфортный климат способствовал буйному росту тропических лесов. Множество самых разнообразных животных и птиц населяли джунгли. Это было райское местечко. Земля изнутри выглядела гораздо лучше, чем она смотрелась из космоса.
Это был тот самый Аид, упоминаемый греками, тот самый внутренний мир Агарты и легендарной Шамбалы, описанный в священных буддийских текстах. Это был тот самый подземельный мир, куда в поисках Беатриче спускались Данте и Вергилий и где, пройдя девять кругов ада, представляющих собой воронкообразный провал, заканчивающийся в центре Земли, они, в конце концов, нашли рай. *
– Да, ты был первым из нас, кто посетил эту планету, брат, – согласился с ним Сошедший с небес, – ты был первенцем у нашего отца, и всегда и во всём хотел быть первым. Но, как видишь, и последние стали первыми. Теперь я – альфа и омега. Теперь я – всему начало и конец.
– А я начало твоего конца, – злорадно усмехнулся Вышедший из земли.
– Ты это к чему? – опешил ГСПД.
– Придёт и моё царствие.
– Не бывать тому никогда!
Сошедший с небес с такой силой и негодованием ударил оземь скипетром, что змеиная молния впервые метнулась от земли в небо, разукрасив его огненным салютом. Последовавший за фейерверком гром загремел так, что у Димонов и у о. Егория заложило уши. Как только гром утих, Вышедший из земли продолжил:
– Не забывай, что когда-то я уже правил этой планетой наравне с тобой.
– …до потопа, – уточнил Сошедший с небес, – но времена меняются. С тех пор, как ты отправился под землю, я стал самым главным богом на Земле.
– Неужели? – ухмыльнулся Вышедший из земли и так глубоко затянулся сигарой, что кончик её вспыхнул ярким огнём.
– Теперь, как видишь, я – бог богов и владыка владык. Иначе говоря, элохим элохимов.
– Олух ты царя небесного, – усмехнулся Вышедший из земли.
– Э, нет, теперь я даже выше нашего отца. – Сошедший с небес величественно поднял палец кверху. – Более того, теперь я единственный бог на Земле. Единственный и ужасный. Настолько ужасный, что даже имя моё нельзя произносить вслух.
– С каких это пор, Энлиль, ты стал Йхвх? – поинтересовался Вышедший из земли у младшего брата.
– С тех пор, как ты ушёл под землю, сатана.
– Это ты меня так назвал. Я такой же аннунак, сошедший с небес, как и ты.
– Ну да, ты ангел, – усмехнулся Энлиль, глядя на его рога и чёрный вид, – просто ангел… падший в ад.
– Скорее, падший в рай, – ухмыльнулся Вышедший из земли, – но имя своё, как ты, я никогда не поменяю.
Он с такой силой ударил себя левой рукой в грудь, что от него во все стороны посыпались огненные искры, а на тунике алым цветом вспыхнули четыре буквы ЭНКИ.
– Хочешь повластвовать? – съехидничал Энлиль.
– Я и так уже властвую, – с достоинством ответил Энки, – у себя в Нижнем мире. У себя в раю.
– Хочешь сказать, в аду? – осклабился Энлиль.
– Ты не ослышался, в раю. Внизу всё так же, как и вверху. Только намного лучше. Если хочешь, можешь сам убедиться в этом.
– Спасибо, не хочу, – покачал головой Энлиль.
– Зато у тебя в Верхнем мире, как я гляжу, – вновь моргнули в верхнем модуле на все четыре стороны всевидящие очи, – жизнь давно уже превратилась для людей в ад.
– Лжёшь! – возмутился Энлиль.
– Это ты лжёшь всем, что сотворил мир и создал человека. Присвоил себе то, чего не создавал.
– Да как ты смеешь!
– Ты ведь прекрасно знаешь, что создал людей я! А вот ты, как раз, хотел их уничтожить! И это я спас Ноя от потопа, который ты наслал. А сам потом представил дело так, словно это была твоя заслуга.
– Врёшь, дьявол, сатана! – взвился Энлиль. – Всем известно, что ты – лжец и отец лжи.
Глаза Энки от негодования вспыхнули огнём.
– От лжеца и слышу. Так вор всегда кричит: держите вора! Дурак всех обзывает: сам дурак! А тот, кто вопит на кого-то: «сатана!» и есть сам сатаною!
Он направил золотой анх в сторону небесного престола и включил его, как прожектор. Мощный луч света осветил дымчатое забрало шлемофона и позволил лицезреть того, кто сидел на троне. У Сошедшего с небес было нечеловеческое лицо. У него было лицо Зверя, ужасное лицо ящера, рептильное лицо аннунака.
Теперь о. Егорию стало понятно, почему в заповедях, данных Им, запрещалось делать какое-либо изображение его, лепить из него кумиров, делать из него богов литых и писать иконы с его ликом. Более того, запрещалось даже произносить его имя и всюду вместо имени своего подставлять слово «адонай» или «адонай елохим» то есть господь или господь бог.
– Чёрт тебя дери! – возмутился господь. – Убери свет! – приказал он. – Выключи свой фонарик!
Энки нехотя отключил прожектор. Захваченный врасплох господь поменял тактику.
– Хочешь занять моё место? – с сарказмом спросил он.
– В тебя давно уже никто не верит. Пришло моё время, – торжественно заявил Энки.
– Уверен? – засомневался Энлиль.
– В крайнем случае, можем поменяться местами, – предложил ему альтернативу Энки. – Я поднимусь в небо, а ты спустишься под землю.
– Э, нет, – покачал шарообразным шлемофоном Энлиль. – Хотя, – задумался он, – возможно, ты и прав, в меня давно уже никто не верит. Никто не исполняет мой закон. Все нарушают мои заповеди. Все только и делают, что грешат. Видимо, действительно, пришло царствие твоё.
– Что? Не верю ушам своим, – изумлённо покачал головой Энки. – От кого я слышу?
– А для грешников настало время Страшного суда, – принял решение Энлиль. – Пришёл час расплаты!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.