Свободно полюбить Христа

Свободно полюбить Христа

– Вы росли в церковной семье, ваш отец – священник, это значит, что вас воспитывали каким-то особенным образом?

– Для начала я расскажу случай, который произошел со мной недавно. Я преподавал основы православной веры одному шведу. Он был атеистом, хотя вырос в протестантской семье и в христианской стране. Никакой личной связи со Христом у него, естественно, не было, а представления о Боге, которые он вынес из своего воспитания, сводились к тому, что Господь – каратель за плохие поступки. Когда мы окончили курс катехизации, я его спросил: «Что тебе понравилось в православной вере? Хотел бы ты креститься?» Он ответил: «Шесть месяцев ты мне постоянно говоришь про Христа любви и свободы. А мы с детства учим, что Христос – каратель и строгий судья».

Так вот, я убежден, что в Православной Церкви решающую роль играет свобода. С момента, как Бог ввел человека в рай, Он наделил того свободой делать то, что ему угодно. И даже когда Он запретил вкушать плод с Древа познания добра и зла, свобода оставалась. Человек мог съесть плод, если хотел этого, если эгоизм побуждал его к тому, что в конце концов и произошло.

Итак, свобода играет очень большую роль в Церкви, и, к счастью, дома я рос в свободе, несмотря на то, что мой отец священник. Принято считать, что семьи священнослужителей очень строгие, как, возможно, и было когда-то. Но мы выросли в свободе, благодаря чему я безо всякого принуждения полюбил Христа и самостоятельно шаг за шагом вступил в полноценную духовную жизнь Церкви: с исповедью и постом. Постепенно я и Церковь так полюбил, что захотел посвятить ей всю свою жизнь. В итоге поступил на богословский факультет, хотя, по моему сегодняшнему глубокому убеждению, богословие нельзя постичь через учебу в университете, но только через молитву. Помните слова Евагрия Понтийского? «Если ты искренне молишься, то ты богослов. Если ты богослов, то ты искренне молишься». Эти слова – девиз моей жизни. Не знаю, правда, удается ли мне молиться искренне, но я по крайней мере стараюсь.

– У вас был духовный наставник?

Георгий Манолис

– Моим первым духовником был один женатый священнослужитель, думаю, он был настоящим старцем. Я познакомился с ним еще в детстве, но из-за того, что он жил далеко, мы редко общались. Настоящая нужда в исповеди и в духовнике у меня появилась уже в период учебы на богословском факультете. Я спросил у однокурсников: «Вы знаете какого-нибудь духовника, чтобы я смог к нему ходить на исповедь?» И они мне посоветовали одного женатого священника.

Вот только тогда, исповедуясь у него, я осознал, что такое Таинство Исповеди, хотя и до этого исповедовался. Мы, дети священников, иногда очень зажаты, мы думаем о том, что о нас скажут люди. Ведь даже у тех, кто плохо относится к Церкви, есть мнение, что ребенок священника должен быть образцом нравственности, должен подавать пример окружающим. Поэтому мы не хотим выставлять себя напоказ, чтобы не стать соблазном для кого-то.

Но на той исповеди я действительно почувствовал смирение и впервые плакал, говорил вещи, о которых, к сожалению, не сообщал своему первому духовнику, которые скрывал из-за того, что дети священников всегда должны быть более нравственными, более серьезными, более сдержанными, чем их сверстники.

Вообще, в Греции у верующих большие трудности с исповедью. На нас сильно повлиял западный стиль жизни, и мы отошли от исконной православной духовности. У большинства греков отношения с Церковью поверхностные, на уровне бытовых традиций. Люди празднуют Рождество, Пасху, 15 августа – Успение Богородицы, может, какой-нибудь праздник в родной деревне. Но это происходит чисто по-светски: с гуляниями, танцами, едой, напитками и тому подобным. А что касается исповеди, то все мы гордецы, не хотим смиряться. Аргумент против исповеди обычно такой: «Зачем мне идти к священнику? Я могу принести покаяние Богу, перед Его иконой». Но какой в этом смысл? Когда мы совершали грех, Бог нас видел, и Ему не нужно об этом рассказывать. Важно и то, что икона ничего нам не может ответить. Так что в целом у нас нет постоянных отношений с духовниками, за исключением тех людей, которые ежедневно пребывают в духовной борьбе.

– В Греции ведь не каждый священник может принимать исповедь?

– Да. Наша Церковь считает, что быть духовником и принимать исповедь священник может только после того, как приобретет соответствующий опыт и знания. Одного диплома богословского факультета недостаточно. Нужно подвергнуть себя испытаниям, провести много времени в покаянии и молитве – и только после этого принимать исповедь. Это очень важное таинство, поскольку духовник имеет власть «вязать и решить» грехи. На исповеди выясняется, каковы поступки или мысли человека, может ли он приступать к Чаше Христовой. Поэтому архиереи предпочитают, чтобы священники становились духовниками по прошествии какого-то времени. Но есть священники, которые сами не желают принимать духовное отцовство. Например, мой отец стал духовником только через двадцать пять лет священства. Сколько раз ему ни предлагали архиереи стать духовником, он отказывался, поскольку считал, что духовное отцовство – это очень серьезно, и не был уверен, что справится.