Аркаша и другие

Аркаша и другие

Стояла царственная северная зима. Это ликование сердца, этот взгляд, улетающий в солнечную белизну, эти полные вдохи и выдохи лечебного морозного воздуха — все это увеличивало радость вхождения в новое жилище.

Счастье продолжилось затапливанием русской печи, и сразу подтопка, чтоб быстрее прогрелись окоченевшие стены. Вначале немного поддымило, пришлось даже открывать дверь, чтоб проветрить, но потом труба прогрелась, пошла тяга. И вот уже можно снять шапку, вот уже расстегнул дубленку. И как-то возбужденно и нетерпеливо ступал по широким половицам, выходил во двор, прикидывал необходимые дела. Поправить крыльцо, подмазать, побелить печку, вычистить подполье, упечатать окна, застелить полы домоткаными дорожками, красный угол оборудовать. Сложить камин. Да, это обязательно. Сидеть перед ним долгими зимними вечерами и читать хорошие книги.

Восторженное чувство вселения требовало закрепления, причем конкретного. Ведь как у нас: если хорошо, то надо еще лучше. Я подбросил и в печь и в подтопок поленьев поосновательней и отправился в магазин. Мимо дома проходил черноватый мужчина в желтой телогрейке. Снявши потертую шапку, протянул руку, представился Аркадием. Поздравил с покупкой, просил по всем вопросам обращаться к нему.

— Дрова, картошка, овощи какие — нет проблем. Со служебного входа.

В магазине, куда, оказывается, шел также и он, я взял посудину. Естественным было то, что его приглашу. Стал брать закуску. От радости брал чего подороже.

— Ты идешь, Аркаша? — спросил я. — Или чего-то покупать будешь? — Зачем было церемониться, все равно же на «ты» перейдем.

— Нет, я так зашел, — отвечал он.

Продавщица хмыкнула. Мы пошли к выходу. На крыльце Аркаша как-то поерзал плечами:

— Знаете что, разрешите к вам обратиться.

— К тебе, — поправил я. — К вам — раздельно, квас вместе.

— По рукам! — воскликнул он. — Ты взял дорогую, я видел. Но еще возьми пару-тройку бормотухи, левой водяры. Потом поймешь для чего.

Но я уже начал понимать. К крыльцу двигались несколько, как говорили раньше, темных личностей. Очень приличные мужчины среднего возраста. Я понял, что придется поить и их. Если хочу иметь тут благоприятную атмосферу для жизни. Нельзя же показать себя скупым, нелюдимым.

— Но почему плохую брать. Возьму чего получше.

— Не надо, — решительно опроверг мой порыв Аркаша. — И кильки пару банок возьми. Бык помои пьет, да гладок живет.

Рукопожатия новых в моей жизни людей были искренни, крепки, имен их я не запомнил. Они дружно заявили, что давно знали о моем предстоящем въезде в село и что сегодня, прямо сейчас, наступает полнота человеческого оживотворения этих пределов. Витиеватость приветствия вернула меня в магазин, где я отоварился дополнительно. Продавщица многозначительно на меня посмотрела.