[Декабрь 1976]

[Декабрь 1976]

Дорогая Юлия Николаевна! Получил фото. Мамино прекрасно. Значительно. И С[пас] тоже не хуже других. В нем есть какая?то неправильность, которая неожиданно дает глубину. Посмотрел и другие. Очень хороши, особенно Ангел и святая. Сразу же после письма получил открытку о книге. Большое спасибо. Дело в том, что Хорезм был одним из очагов заратустрийства, но об этом прежде почти ничего не знали. Поэтому мне интересно всё новое, что связано с новыми находками. А судьбы заратустризма связаны с духовной историей последних веков до н. э., что является сейчас непосредственной темой моих исследований[174].

Перевод Тейяра получил. Но увидел, что там переведено далеко не всё, а только первые две главы и последняя. Так? Или потеряно? Что касается пропущенных мест из книги, то они у меня есть и проверены. К тому же их дважды уже публиковали. Так что если Вы захотите — можно дать тем, кто хочет. Свою книгу я Вам пошлю при первой же возможности[175]. И о пророках постараюсь достать Вам насовсем[176]. Но это еще нужно немного подождать.

Теперь немного о Ваших заметках. 1. Конечно, Вы знали о. С. лично, а я только по книгам, но то, что я там нашел, убеждает меня в том, что он ставил Евхаристию выше достоинства или недостоинства служителя. А его нежелание причащаться у человека, который был ему «тяжел», вполне объяснимо. Это трудно именно из?за святости таинства, которое должно быть свободно от «теней». Так бывает трудно сослужить с человеком внутренне чужим или даже враждебным. Но — здесь терпение. Это предел кеносиса. Ведь и для апостолов в евангельские времена нужен был подвиг, чтобы открыть себя вере. 2. Я, увы, уже хорошо себе представляю (из рассказов, полемики в «Пути»[177] и пр.) о темных сторонах того поколения. Но «ренессанс» для меня есть не в с ё подряд, но то ценное, новое и вечное, что ожило после веков глухого безвременья. Это началось еще в прошлом столетии. И Соловьев, и Трубецкой — уже «ренессанс». Кстати, я никогда не думал, что Институт[178] был воплощением его. Одна история с Федотовым чего стоит! Здесь я всецело на стороне Бердяева, который «идеологически» (а не духовно) родной мне человек[179]. 3. Это напоминает мне пьесу Метерлинка «Чудо св. Антония». Здесь какая?то тайна. Одно из вероятных ее разрешений: по общему свидетельству, люди умиравшие, но не умершие, очень сожалеют, что вернулись (пусть даже подсознательно). Они перестают «принимать» мир.

4. За Стеллецкого[180] — спасибо. Я видел его старые дореволюционные, кажется, работы. Когда еще не знали, как следует, иконописи, и многое шло за счет «декорации», как Вы верно заметили. А в условиях эмиграции этот формализм еще более естественен. Когда?то будет у нас нечто подобное и новое, и поиски! Вопрос — более чем трудный. Дай сейчас расписать — страшно подумать. 5. Эта книга о Т. у меня есть[181].

6. Я очень и очень могу понять о. С. в его «безочаровании», но меня самого спасало отсутствие романтизма. Человек слаб, а задание велико. Будем же дивиться тем чудесам, которые Бог творит через такие скудельные сосуды. Удивительно добро, зло же обычно и всегда ожидаемо. Есть раннехристианское сказание: шел Иисус с учениками; у дороги лежал скелет собаки. Ученики с отвращением отвернулись, а Господь сказал: посмотрите, какие красивые зубы у черепа. Вот эти-то «зубы» меня и удивляют. Их немного, но сам факт их существования — чудо.

Поздравляю Вас с новым годом и приближающимся Рождеством. Укрепляйтесь в радости, молитве и благодарении.

Всегда Ваш

пр. А. Мень