Что же нам делать с исламом?

Что же нам делать с исламом?

Когда мы думаем об исламе и о той угрозе, которую он представляет для Запада, нам стоит вспомнить о христианах XIV века. Можно ли было жить мирно рядом с ними — с людьми, которые ревностно преследовали такие преступления, как осквернение [гостии] или колдовство? Сегодня рядом с нами живет подобное прошлое. И крайне трудно привлечь таких людей к участию в конструктивном диалоге, убедить их в том, что у нас есть общие интересы, предложить им встать на путь демократии и вместе радоваться тому, что наши культуры такие разные.

Очевидно, на данном историческом этапе гражданское общество в глобальном масштабе уже перестало быть просто привлекательной идеей; оно просто жизненно важно для существования нашей цивилизации. Учитывая тот факт, что сегодня даже отсталые государства располагают достаточно мощными средствами, которые можно использовать для разрушения, мы уже не можем себе позволить мирно жить рядом со злонамеренными диктатурами или с армиями невежественных людей, собирающимися на других континентах.

Как устроено гражданское общество? Как минимум это место, где можно критиковать идеи любого рода без риска физического насилия. Если ты живешь в стране, где за некоторые высказывания о короле, или о воображаемом существе, или о некоторых книгах полагаются смертная казнь, пытки или тюремное заключение, значит, ты живешь не в гражданском обществе. Очевидно, наша первоочередная задача в странах развивающегося мира — способствовать повсеместному возникновению гражданского общества. Неясно, должны ли эти страны стать демократическими или нет. Закария убедительно говорит о том, что переход от тирании к либерализму вряд ли произойдет через плебисцит. Вероятнее всего, для такого перехода потребуется период «диктатуры для блага общества». И здесь ключевое выражение «для блага» — и если такая диктатура не может возникнуть изнутри государства, ее надо навязать извне. И для этого неизбежно придется использовать суровые средства, такие, как экономическая изоляция, военное вторжение (открытое или скрытое) либо комбинация первого и второго[177]. Такая программа может показаться кому-то крайне возмутительной, но, похоже, у нас просто нет альтернативы. Мы не можем сидеть и спокойно ждать того момента, когда оружие массового уничтожения из стран бывшего Советского Союза (если взять один из возможных кошмарных сценариев) перейдет в руки фанатиков.

Как я считаю, нам следует видеть в деспотических режимах нечто подобное ситуациям с захватом заложников. Ким Чен Ир захватил тридцать миллионов заложников. У Саддама Хусейна в заложниках было двадцать пять миллионов. Еще семьдесят миллионов держат в плену религиозные лидеры Ирана. Многим заложникам так хорошо промыли мозги, что они будут сражаться до смерти против своих освободителей, но это неважно. Они стали узниками в двух смыслах — узниками тирании и узниками собственного невежества. Развивающийся мир каким-то образом должен их спасти. Джонатан Гловер справедливо говорит, что нам нужно «нечто вроде сильной и обладающей достаточными средствами силы ООН наряду с четкими критериями законного вмешательства и международного суда, который мог бы санкционировать такое вмешательство»[178]. Можно выразить ту же самую мысль проще: нам нужно всемирное правительство. Только в этом случае война между США и Китаем будет столь же маловероятной, как и война между штатами Техас и Вермонт. Мы еще даже не начали думать о таком правительстве, не говоря уже о шагах по его созданию. Для этого потребуется такой уровень экономической, культурной и нравственной интеграции, который пока кажется недостижимым. И многообразие наших религиозных представлений создает важнейшее препятствие для этого процесса. Разные представления о Боге не позволят людям признать, что они в первую очередь просто люди, отказавшись от менее важных критериев идентичности. Нам придется слишком долго ждать создания всемирного правительства — но переживем ли мы этот период ожидания?

Совместим ли ислам с гражданским обществом? Вправе ли мы надеяться на то, что люди, считающие себя верными мусульманами и обладающие военной и экономической мощью, не будут препятствовать развитию гражданского общества? Думаю, на этот вопрос можно ответить лишь отрицательно. Если когда-либо между исламом и Западом установится прочный мир, это будет возможно лишь в том случае, если ислам изменится радикальным образом. И такую трансформацию могут произвести лишь сами мусульмане, иначе они с ней не согласятся. И потому не будет преувеличением сказать, что судьба нашей цивилизации находится в руках «умеренных» мусульман. Пока мусульмане не смогут создать из своей веры благожелательную по своей сути идеологию — или пока они не оставят эту веру вообще, — ислам обречен на непрестанную войну с Западом в самых различных формах. Коль скоро его уже изобрели, ядерное, биологическое и химическое оружие никуда не денется из нашего мира. По словам Мартина Риса, у нас нет оснований думать, что мы в силах остановить его распространение (хотя бы в ограниченном количестве), как мы не можем надеяться, что способны остановить распространение наркотиков[179]. Если это замечание верно, скоро оружие массового уничтожения будет доступно любому желающему.

Быть может, Запад будет в состоянии облегчить такую трансформацию мусульманского мира с помощью внешнего давления. Но усилий США и некоторых европейских стран будет недостаточно, если прочие страны Европы и Азии будут продавать современное оружие и ядерные реакторы «двойного назначения» всем желающим. Чтобы оказывать необходимое экономическое воздействие и таким образом вести эту войну идей мирными средствами, нам нужно развивать технологии альтернативных источников энергии — это должно стать целью нового Манхэттенского проекта. Несомненно, этого требуют от нас экономика и забота об окружающей среде, но нельзя забывать и о политических причинах. Если нефть потеряет цену, отсталость ведущих мусульманских стран сразу станет всем очевидной. Тогда, быть может, мусульмане научатся смотреть на многие вещи скромнее. В противном случае нам придется защищать наши интересы в мире с помощью военной силы — и притом постоянно. При таком развитии событий наши газеты все больше и больше будут походить на книгу Откровение.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.