«…по роду своему»

«…по роду своему»

Люди древнего Ближнего Востока вообще обожали списки. Самая древняя ближневосточная письменность – шумерская, и от шумеров до нас дошли в основном именно списки буквально всего на свете: от инвентаризации храмового имущества до перечня профессий, или полезных свойств того или иного предмета, или просто «сущностей» (так в некотором приближении переводится шумерское слово ме). Каждый такой список свидетельствует о стремлении человека к упорядочению окружающего мира.

То же мы видим и в Ветхом Завете, где постоянно подчеркивается, что всё совершалось размеренно, по порядку, системно. Это касается и сотворения мира, когда солнце и луна призваны были отмерять времена и сроки, а каждое дерево приносило плод не абы какой, а именно «по роду своему». Нам все эти уточнения неинтересны, но для древнего еврея они были чрезвычайно важны. Чтобы выжить в мире, нужно его структурировать – распределить все явления по классам и обращаться с каждым, учитывая его родовые свойства. А те, что не вписываются в свой класс – например, рыба без плавников и чешуи, – подозрительны, их стоит избегать. Видимо, именно на этом основываются многие пищевые ограничения Ветхого Завета, а многие случаи ритуальной нечистоты связаны с переходом человека из одного класса в другой (например, роды или смерть).

Так был сотворен и избранный народ – Израиль. Он выходил из Египта не толпой, а организованным войском, упорядоченно, в соответствии с родовой структурой общества. И на обетованной земле люди селились не хаотично, в духе Дикого Запада, а только на наделах, отведенных каждому колену (то есть племени), каждому роду внутри своего колена, каждой семье внутри своего рода.

Разумеется, это касалось и богослужения: Ветхий Завет долго, размеренно, подробно перечисляет все тонкости жертвоприношений, все сосуды и предметы, находившиеся в скинии, а затем в храме. Иногда эта подробность даже раздражает современного читателя (об этом мы поговорим и в следующей главе). Так, в книге Исход сначала Господь подробно объясняет Моисею, как обустроить скинию: «Сделай пятьдесят крючков медных, и вложи крючки в петли, и соедини покров, чтобы он составлял одно… и сделай покрышку для покрова из кож бараньих красных и еще покров верхний из кож синих» (Исх 26:11–14). А потом, вместо того чтобы кратко сообщить, что всё и было выполнено в точности, автор перечисляет каждую деталь заново: «…и сделал пятьдесят медных крючков для соединения покрова… и сделал для скинии покров из красных бараньих кож и покрышку сверху из кож синих» (Исх 36:18–19).

И уж тем более важны такие перечисления, когда речь идет об избранном народе, стоящем перед своим Богом. Вот бросают жребий священники, чтобы узнать, когда кому совершать служение… «И вышел первый жребий Асафу, для Иосифа; второй Гедалии с братьями его и сыновьями его; их было двенадцать; третий Заккуру с сыновьями его и братьями его; их – двенадцать; четвертый Ицрию с сыновьями его и братьями его; их – двенадцать; пятый Нефании…» (1 Пар 25:9-12). Всего 24 смены, и каждая введена одной и той же формулой – нет чтобы дать простой список из 24 имен и общую характеристику для каждого из них! Но хотя тогда у автора не было, как у меня сейчас, компьютера, на котором можно копировать один и тот же текст до бесконечности, он аккуратно переписывал важные слова. Ни одна из священнических семей не должна пропасть, их перечень нельзя сокращать, превращая живых людей в статистические единицы.

Так звучат за православным богослужением списки имен – утомительных, неизвестных нам, но для кого-то дорогих и любимых, несводимых к статистике. Может быть, не случайно в концлагерях XX в. человека лишали имени прежде, чем жизни, делали его статистической единицей, чтобы убить?