Преподобный Макарий Алтайский (1792 — 1847)

Преподобный Макарий Алтайский (1792 — 1847)

Труды библеистов XVIII века не пропали даром. В начале XIX столетия в просвещенной церковной среде вопрос о переводе Священного Писания на русский язык вызывал большой энтузиазм. Святой Макарий, великий миссионер, человек апостольского духа, был увлечен идеей перевода Слова Божия еще в бытность студентом Петербургской Духовной академии. Позднее, на Алтае, он перевел на язык своей паствы Евангелие, избранные места из Деяний, Посланий, из книг Ветхого Завета. Но параллельно с миссионерской работой святой в одиночку завершал дело, начатое в 1813 году Российским отделением Библейского Общества. В 1818 — 1822 годах уже был напечатан русский перевод Нового Завета и Псалтири, но политическая реакция времен Николая I остановила работу на тридцать лет. В отличие от святителя Филарета Московского, речь о котором пойдет ниже, преподобный Макарий не хотел ждать...

Горячее желание святого дать своим соотечественникам «русскую Библию» укреплял опыт его миссионерской работы. Макарий осознал обращение нехристианских народов Российской империи великой задачей Церкви; но широкой миссии должно предшествовать истинное обращение русского народа. «Если и для российской Церкви необходимо нужна благодать духа апостольского для возрождения столь многих племен, не знающих Спасителя человеком Иисуса Христа, то первое и главное, чего надлежит ей желать, — есть возбуждение в российском народе охоты читать. Св. Писание; первое же и главное средство к сему — есть издание полной Библии на российском языке в переводе с оригинальных»[29].

Дух Церкви — любовь к Богу и людям во Христе Иисусе. Дух святой любви происходит от веры, а вера от Слова Божия. Поэтому с широким распространением доступного для народа текста Писания Макарий связывает и благотворные перемены в самой Церкви. Наконец «русская Библия» станет источником живой воды для «вертоградов наук и искусств». Сеяние Слова Божия должно принести столь обильную жатву, что Макарий писал даже царю о благотворном воздействии, которое Священное Писание может произвести на все общество и на всю страну.

И у церковных, и у светских властей постоянные ходатайства святого о возобновлении работы над русским переводом Писания вызывали только раздражение. Когда же Макарий стал присылать в Петербург собственные опыты (а перевел он почти весь Ветхий Завет), на святого была наложена епитимия. Петербургский митрополит предлагал упрятать беспокойного миссионера в монастырскую тюрьму, но в конце концов дело ограничилось перемещением преподобного с Алтая в Орловскую епархию.

В рассказах о жизни Макария мы видим, как сам он подает пример отношения к Священному Писанию. Святой ежедневно читает Евангелие и Послания, строит свою практику духовника на Слове Божием, призывает духовных детей жить по Евангелию. В связи с проблемой разноголосицы библейских толкований преподобный настаивает на том, чтобы Библию толковали через саму же Библию, которая есть гармоничное целое, содержащее в себе все необходимые ключи для экзегезы.

Подобно Тихону Задонскому, Макарий любит подчеркивать воспитательное значение контраста книг Ветхого и Нового Завета. Их несходство показывает, как на грех и немощь человека (Ветхий Завет) Бог отвечает великой любовью Креста и Воскресения (Новый Завет). Подобно Нилу Сорскому, Макарий ищет основания для своей жизни в Писании, ставя послушание Слову чрезвычайно высоко. Не следует думать, что при этом преподобный был равнодушен к отцам Церкви; он переводил и древние мистико-аскетические трактаты, в частности Иоанна Лествичника и Феодора Студита. Перевод «Лествицы» Иоанна, выполненный Макарием, высоко оценили оптинские старцы.