Трансцендентальная функция

Трансцендентальная функция

«Специфика строения человеческого эго — результат его неспособности принять реальность, особенно высшую реальность смерти»^{69}.

Норман О. Браун

«Порой, когда течение несет меня, бездействующего, по глади Уолденского пруда, я перестаю жить и начинаю быть».

Генри Дэвид Торо

Для того чтобы уберечь нашу функцию эго от сильного перенапряжения, вызванного постоянным осознанием смерти, природа могла выбрать несколько средств. Например, она могла подвергнуть напряжению другую часть организма или орган, и последствия оказались бы столь же плачевными (в некоторой степени от напряжения все равно страдает весь организм: уже известно, что психологический стресс играет ключевую роль в развитии ряда недомоганий и заболеваний). Как уже упоминалось ранее, природа могла ликвидировать представителей нашего вида, наделенных наиболее развитым интеллектом, следовательно, искоренить нашу способность к самосознанию, а вместе с ним и осознание смерти. Однако утрата интеллекта, скорее всего, нанесла бы человеку гораздо более значительный ущерб.

Еще одна стратегия, к которой могла бы прибегнуть природа, — путем естественного отбора создать механизм, помогающий нам временно подавлять функцию эго и тем самым прогонять парализующую тревогу, вызванную повседневными стрессами, а также более острым напряжением в результате осознания нами факта смертности. Обеспеченный подобным механизмом, человек как животное был бы в меньшей степени подвержен биопсихологическим срывам.

Если мы вернемся к описаниям духовного/мистического опыта, то вспомним, что все они указывают на подавление функции эго. Такие выражения, как «утрата ощущения своего «я» или «исчезновение привычных границ эго», свидетельствуют о состояниях, при которых функция эго временно бездействует. Когда эго на время отключается, пропадает и целостное «я», способное испытывать боль или тревогу. В итоге мы чувствуем себя лишенным эго, отделенными от любого целостного ощущения самого себя, — это состояние обычно называют космическим и безграничным.

Благодаря способности на время отключаться от нашей функции эго нам дается временная передышка, возможность отдохнуть от чрезмерного напряжения повседневной жизни. В таких случаях мы переходим в измененное состояние, подобное тому, с которым рождаемся: в нем мы уже не отличаем свою внутреннюю реальность от внешнего мира, окружающего нас. Как выразил ту же мысль Фрейд,

…наше нынешнее чувство «Я» — лишь съежившийся остаток какого-то широкого, даже всеобъемлющего чувства, которое соответствовало неотделимости «Я» от внешнего мира.

Если мы примем, что это первичное чувство «я» в той или иной мере сохранилось в душевной жизни многих людей, то его можно признать своего рода спутником более узкого и ограниченного чувства «я» в зрелом возрасте. Этим же объясняются представления о безграничности и связи с мировым целым, именуемые моим другом «океаническим» чувством^{70}.

При временном подавлении своей функции эго мы испытываем ощущение «единства с внешним миром как одним целым», «космического» или «божественного» сознания. И поскольку наш «капитан» временно освобождается от своих обязанностей, вся тревожность ненадолго ослабевает. В этом состоянии мы чувствуем себя свободными от любой личной ответственности, отделенными от привычных забот, опасений и тревог, неуязвимыми для физической боли и страданий, вот почему духовный опыт часто называют порождающим ощущения «эйфории», «восторга», «блаженства» или «умиротворенности». Поскольку мы как вид предрасположены верить в сакральное и возвышенное, то склонны интерпретировать такие ощущения, как свидетельство Бога — или, по крайней мере, некой трансцендентальной реальности.

В состоянии бодрствования частота волн на энцефалограмме человека — примерно 13 циклов в секунду, они называются бета-волнами. Когда мы закрываем глаза и направляем внимание внутрь, как при медитации, бета-ритм сменяется альфа-ритмом с 8–12 циклами в секунду (Гц). Кроме того, выяснилось, что в состоянии, характеризующемся альфа-волнами, человек в меньшей степени склонен реагировать на физическую боль.

Общеизвестно утверждение, что во время медитации или в состоянии транса человек невосприимчив или, по крайней мере, менее восприимчив к боли. Независимо от того, каким способом это доказывают — лежа на гвоздях или разгуливая по горячим углям, — медитативный или мистический опыт, по-видимому, делает нас хотя бы частично неуязвимыми для физической боли. Согласно исследованиям, в которых участвовали йоги, те, кто практиковал медитацию, «утверждали, что достигают состояния [известного как «махананда» (экстаз)], недоступного ощущениям боли»^{71}.

Каким образом можно не чувствовать физической боли? Дело в том, что, когда мы подавляем свою функцию эго, пропадает и осознанное «я», посредством которого мы испытываем физическую боль или тревогу. Когда эго, наш когнитивный капитан, физиологически подавлен, у нас уже нет «я», посредством которого мы испытываем негативные ощущения.

По-видимому, процесс медитации имеет физиологические последствия. Собственно говоря, исследования последних десятилетий принесли столько свидетельств связи ментальных процессов с функциями автономной, иммунной и нервной систем, что эти результаты способствовали созданию совершенно новой дисциплины — психонейроиммунологии.

В 1968 г. к гарвардскому кардиологу Герберту Бенсону обратились приверженцы трансцендентальной медитации (ТМ) и попросили проверить их способность снижать у самих себя кровяное давление. Бенсон не только подтвердил этот факт: дальнейшие исследования показали, что ТМ связана с ростом продолжительности жизни и снижением хронических болей (Kabat-Zinn et al, 1986 г.), снижением высокого кровяного давления (Cooper and Aygen, 1978 г.), снижением тревожности и уровня сывороточного холестерина (Cooper and Aygen, 1978 г.), снижением злоупотребления наркотиками (Sharma et al., 1991 г.), с лечением посттравматического стрессового синдрома у ветеранов войны во Вьетнаме (Brooks and Scarano, 1985 г.), снижением кровяного давления у афроамериканцев (Schneider et al., 1992 г.), снижением уровня кортизола в крови, первоначально повысившегося в результате стресса (MacLean et al., 1992 г.).

На основании вышеупомянутых исследований можно предположить, что медитация не только делает нас неуязвимыми для боли, но и может снижать опасные для жизни уровни тревожности, что, в свою очередь, снижает вероятность возникновения некоторых физических недомоганий.

Еще один первичный симптом, приписываемый духовному/трансцендентальному/мистическому опыту, связан с ощущениями отсутствия времени и пространства. Снимки, полученные Эндрю Ньюбергом методом томографии (SPECT), свидетельствуют о том, что медитация вызывает сокращение притока крови к теменным долям мозга. Поскольку теменные доли — та часть мозга, которая отвечает за нашу ориентацию во времени и пространстве, добившись релаксации этой части, мы испытываем ощущение отсутствия времени и пространства, абстрагируемся от своих обычных представлений о реальности. Вдобавок во время медитации возникает возбуждение лобной доли. Так как лобная доля управляет сосредоточенностью и вниманием, духовный опыт ощущается еще интенсивнее. Как утверждал Юджин Д’Аквили в книге «Мистический разум» (The Mystic Mind), «это приводило к достижению участником эксперимента трансцендентального состояния эйфории и абсолютной целостности, достигающему настолько ошеломляющей интенсивности и силы, что участник эксперимента испытывал ощущение абсолютной реальности. Это состояние абсолютного единого бытия. И действительно, это настолько неописуемое состояние, что для тех, кто пережил его, даже воспоминания о нем сохраняют впечатление более высокой реальности, чем реальность привычного нам мира».

…

У нас нет свидетельств, так или иначе относящихся к существованию какой-либо духовной реальности, но есть реальные, осязаемые свидетельства, позволяющие предположить, что духовный опыт имеет строго физическую природу и является продуктом когнитивной деятельности человека

Поскольку мы «запрограммированы» приписывать духовно-религиозное значение не только окружающему миру, но и собственному опыту, то предрасположены толковать подобные измененные состояния сознания как божественные или трансцендентальные по характеру, из тех, которые Рудольф Отто назвал нуминозным опытом. Но как бы нам ни было свойственно интерпретировать такие состояния, современные методы нейровизуализации, позволившие нам мельком увидеть биологическую природу когнитивной деятельности, показали: то, что мы воспринимаем как духовный/мистический/трансцендентальный опыт, можно свести к работе нашей базовой нейробиологии, и более ни к чему. Несмотря на то, что у нас нет свидетельств, так или иначе относящихся к существованию какой-либо духовной реальности, есть реальные, осязаемые свидетельства, позволяющие предположить, что духовный опыт имеет строго физическую природу и является продуктом когнитивной деятельности человека. По-видимому, речь идет не о трансцендентальной душе, которой мы обладаем, а скорее о материальном мозге. Или, как выразил ту же мысль нейробиолог Стивен Роуз,

…весьма вероятно, что со временем появится возможность объяснить «мистический опыт» языком нейробиологии, и очень маловероятно, что нейробиологию когда-нибудь удастся объяснить языком «мистического опыта^{72}.