1. Книга пророка Осии
1. Книга пророка Осии
Книга пророка Осии — первая из двенадцати книг Малых Пророков. В ней высказывается обвинение народу в нарушении Завета и таким образом вводится одна из ключевых тем всего корпуса. Материал Книги пророка Осии, по–видимому, восходит к словам пророка, жившего в VIII веке до н. э. в Северном царстве (R. Wilson 1980, 225–231). Не совсем ясно, каким временем датировать создание книги, но очевидно, что ее содержание связано с периодом усиления Ассирии и, в частности, с ассирийской угрозой Северному царству. По мнению Уилсона, Осия был одним из пророков Северного царства, претендовавших на принадлежность к традиции, восходящей к самому Моисею и, возможно, в какой–то момент подвергшейся переработке в свете девтерономической традиции. Подчеркивая серьезность последствий нарушения Завета, пророк выносит Израилю обвинительный «приговор» и провозглашает над ним божественный суд (Westermann 1967). Яркий пример подобных пророчеств можно найти в стихах 4:1–3:
1а — Призыв на суд:
Слушайте слово ГОСПОДНЕ, сыны Израилевы;
ибо суд у Господа с жителями сей земли.
16–2 — Обвинение:
Потому что нет ни истины, ни милосердия,
ни Богопознания на земле.
Клятва и обман, убийство
и воровство, и прелюбодейство крайне распространились,
и кровопролитие следует за кровопролитием.
3 — Приговор:
За то восплачет земля сия,
и изнемогут все, живущие на ней,
со зверями полевыми и птицами небесными,
даже и рыбы морские погибнут.
Автор этих строк смело, с ссылкой на Декалог, заявляет о том, что нарушение заповедей Торы влечет за собой божественное наказание, в данном случае — уничтожение тварного мира из–за засухи. Одна из повторяющихся тем у пророков VIII века — утверждение о том, что физический мир причастен Завету с Богом и должен нести ответственность перед Богом Завета. Обладая богатым художественным воображением, Осия снова и снова возвращается к этой мысли, облекая ее в самые яркие образы и смелые метафоры. В стихах 4:3–1 говорится о засухе, однако более вероятное наказание за нарушение Завета — «историческое», связанное с ассирийским вторжением и последующим завоеванием (Ос 10:6, подобное же понимание наказания присутствует и в Ис 10:5).
Традиционно Книга Осии разделяется на две неравные части: 1–3 и 4–14. Вторая, большая часть (гл. 4–14) представляет собой произнесенный пророком «приговор». Первая часть (гл. 1–3) содержит знаменитое описание брака и развода — аллегорию верности и измены, а также кризиса, связанного с нарушением Завета и его возобновления. Глава 1 предположительно содержит описание личной жизненной драмы пророка, а глава 3 — его собственное свидетельство, принесенное от первого лица. Можно бесконечно говорить о деталях жизни пророка, но совершенно ясно, что богословское осмысление им происходящего неразрывно связано с личным переживанием разрушения и восстановления отношений, спроецированным на характер и намерения Бога и понятым как откровение.
Какой бы ни была связь между жизнью пророка и его посланием, глава 2 остается одним из самых ярких выражений богословия Завета во всем Ветхом Завете. В стихах 2–13 описано нарушение Израилем Завета с ГОСПОДОМ, окончившееся отвержением и «разводом». Для описания неверности Израиля Осия обращается к образу любовного треугольника, в котором есть муж (ГОСПОДЬ), любовник (Ваал) и жена (Израиль), покинувшая мужа, ГОСПОДА, ради сожительства с любовником, Ваалом. Эта измена вызывает гнев ГОСПОДА и ведет к разрыву отношений. (Похожие образы есть и у Иезекииля, гл. 16, 20 и 23.)
Однако на этом история не заканчивается. Удивительное продолжение можно обнаружить в главе 2, стихах 14–23, где оскорбленный и покинутый муж, ГОСПОДЬ, «уговаривает» Израиль вернуться и снова берет общину в жены. Возобновление брачных отношений заставляет землю расцвести (ст. 21–23). «Ухаживания» ГОСПОДА за общиной Израиля завершаются свадебными клятвами:
И обручу тебя Мне навек, и обручу тебя Мне в правде и суде, в благости и милосердии. И обручу тебя Мне в верности, и ты познаешь Господа
(Ос 2:19–20).
Образы развода (ст. 2–13) и нового брака (ст. 14–23) — всего лишь аллегории для описания нарушения и нового заключения Завета. Дейвид Клайнс показал, что две части законченной поэмы задуманы в соответствии с правилами симметрии и пропорции (Clines 1998). Говоря о ее поэтических достоинствах, следует обратить внимание на две детали. По мнению Осии, религиозная и культовая неверность Израиля ГОСПОДУ проявляется прежде всего в поклонении Ваалу, богу плодородия. Поэтому неудивительно, что для противодействия соблазнам Ваала он обращается именно к образам, связанным с плодородием земли (ст. 16–18, 2123). Для Осии проблема заключается не в вере в божество плодородия, неразрывно связанного с творением и «новой жизнью», но в «замене» богов: не Ваал, а ГОСПОДЬ — подлинный Бог плодородия (Harrelson 1969). Удивительным образом в традиции Книги Осии образный ряд, характерный для описаний культа Ваала, используется для описания победы над культом этого бога, для утверждения идеи о том, что только ГОСПОДЬ, творец мира, Бог Торы, владеет «жизненной силой» и только Ему следует подчиняться. Используя образ верности в интимных отношениях, Осия прекрасно сумел выразить всю важность Завета между Израилем и ГОСПОДОМ.
Теперь попробуем определить, каким образом слова, действительно некогда произнесенные пророком Осией (не дошедшие до нашего времени в изначальной форме), превратились в расширенный и обработанный текст. Можно выделить два характерных пути, по которым шло развитие традиции, восходящей к Осии. Пророчество Осии прежде всего обращено к евреям, переживавшим религиозно–политический кризис в последние дни существования Северного царства. Однако позже, после разрушения ассирийскими войсками Самарии в 721 году, оно стало восприниматься как имеющее отношение и к Иудее тоже. Так, в стихе 2:7 говорится о гибели Израильского царства, при этом предполагается продолжение жизни Иудейского царства:
И погонится за любовниками своими,
но не догонит их,
и будет искать их,
но не найдет,
и скажет: «пойду я,
и возвращусь к первому мужу моему;
ибо тогда лучше было мне, нежели теперь».
Согласно другим текстам, Иудея столь же непослушна, как и Израиль, за это они подвергнуты общему приговору и общему наказанию. Эта идея не характерна для пророка, жившего в VIII веке, и, видимо, была привнесена в текст позже. Так, более поздняя традиция соотносит слова, сказанные Осией по отношению к Израилю, с судьбой Иудеи:
И гордость Израиля унижена в глазах их;
и Израиль и Ефрем падут от нечестия своего;
падет и Иуда с ними.
(Ос 5:5)
Забыл Израиль Создателя своего
и устроил капища,
и Иуда настроил много укрепленных городов;
но Я пошлю огонь на города его,
и пожрет чертоги его.
(Ос 8:14, см. также 6:4; 10:11; 12:2)
Также и в стихе 16:11 упоминание Иудеи, очевидно, было внесено позже редактором. Благодаря подобным дополнениям мы можем видеть, как развивались и адаптировались к новым условиям аутентичные слова пророка.
Второй путь редактуры, возможно, лишь косвенно связанный с посланием пророка VIII века, заключается в соединении слов осуждения Израиля за вопиющую неверность Завету с ГОСПОДОМ с пророчеством о счастливом будущем Израиля, следующем за судом. Вполне возможно, что подобный взгляд был частью проповеди самого Осии. В окончательной же версии текста уверенность в будущем благополучии, ожидающем Израиль после суда, становится абсолютной. Как мы уже видели, части 2:2–13 и 2:14–23 взаимосвязаны. Не совсем понятно, принадлежит ли вторая часть поэмы к подлинным словам пророка VIII века, но совершенно очевидно, что для составителя окончательной версии текста последним словом для Израиля оказывается весть о будущем процветании.
Кроме этого, следует обратить внимание на заключительные слова книги 14:4–8 (за которыми следует лишь примечание переписчика 14:9–10):
Уврачую отпадение их,
возлюблю их по благоволению;
ибо гнев Мой отвратился от них.
Я буду росою для Израиля;
он расцветет, как лилия,
и пустит корни свои, как Ливан.
Расширятся ветви его,
и будет красота его, как маслины,
и благоухание от него, как от Ливана.
Возвратятся сидевшие под тенью его,
будут изобиловать хлебом,
и расцветут, как виноградная лоза,
славны будут, как вино Ливанское.
(Ос 14:5–8)
Образ ГОСПОДА — «целителя» уже встречался в Книге Осии (6:1). Однако в данном фрагменте исцеление превращается в божественное избавление всех страдающих и знаменует завершение суда над народом Божьим. Образы, описывающие исцеление, связаны с риторикой плодородия: «цветение», «рост корней и ветвей» и т. п. Эти заключительные слова Книги Осии — яркий пример редакторской работы, подобной тому, что мы уже видели в Книгах Исайи, Иеремии и Иезекииля. Основная цель пророческого корпуса — поддержать общину верующих во время жизни в плену и при возвращении домой. И хотя тема восстановления звучит особенно отчетливо в последних книгах корпуса Двенадцати пророков, редакторы не могли совсем не ввести ее и в первую книгу.
В заключение хотелось бы обратить внимание на стихи 11:1–9, являющиеся одними из самых ярких во всей пророческой литературе. Этот фрагмент четко разделяется на три части:
1. Стихи 1–4 — доброта ГОСПОДА, с которой Он изначально относился к Израилю, уподобляется взаимоотношениям внимательного отца со своим ребенком.
2. Стихи 5–7 говорят о сильном негодовании ГОСПОДА на упрямый Израиль и о решении ГОСПОДА допустить уничтожение Израиля мечом (наказание, соответствующее серьезному нарушению).
3. Затем вследствие одного необъяснимого риторического приема, в чем–то сходного с переходом от стиха 2:13 к стиху 2:14, ГОСПОДЬ меняет настроение и перестает гневаться:
Как поступлю с тобою, Ефрем?
как предам тебя, Израиль?
Поступлю ли с тобою, как с Адамою,
сделаю ли тебе, что Севоиму?
Повернулось во Мне сердце Мое,
возгорелась вся жалость Моя!
Не сделаю по ярости гнева Моего,
не истреблю Ефрема,
ибо Я Бог, а не человек;
среди тебя Святый;
Я не войду в город.
(Ос 11:8–9)
Благодаря смелому поэтическому красноречию создается впечатление, что ГОСПОДЬ начинает глубже понимать свои собственные чувства. ГОСПОДЬ обнаруживает в самом себе страсть и сострадание, предотвращающее полное разрушение Израиля, предвещенное в стихах 5–7. Поэт же озвучивает все эти чувства. В этом отрывке Бог отказывается от заслуженного и предсказанного наказания Израиля. Это божественное решение оказывается гораздо более радикальным, нежели описанное в стихах 14:4–7, где исцеление приходит только после опустошения. Здесь же наказание отменяется, причем отменяется исключительно по воле ГОСПОДА, как размышляющего вслух. ГОСПОДЬ — не «человек», чтобы поддаваться гневу; ГОСПОДЬ — «Бог». Более того, ГОСПОДЬ — «Святой Израилев», Бог, неотъемлемое свойство которого — верность Израилю. Благоденствие Израиля зависит именно от этого самосознания Бога, даже когда Израиль своим недостойным отношением к Богу заслуживает кары. Традиция Книги Осии очень глубока как по поэтике и риторике, так и по выраженным в ней эмоциям, и намного превосходит простую схему «преступление–наказание» или что–то сходное quid pro quo[12]. Трудно сказать, как именно возникла эта традиция. Совершенно ясно только одно: в Книге Осии главная, неотъемлемая черта характера ГОСПОДА — милосердие. Именно оно спасает Израиль во время исторического кризиса, следующего за отступничеством. На протяжении всего периода становления традиции пророчества Осии оставались особенно притягательными и актуальными, помогая общине пережить переселение и потерю собственной земли. В окончательной версии текста полностью сохранено как переживание потери, так и объяснение этой потери неверностью Израиля.
И все–таки в окончательной версии текста история Израиля не заканчивается потерей. Возможно, в древнем изначальном тексте, в основе которого лежал личный опыт пророка, не было подобных идей, может быть, они были привнесены в него редакторами. Вместе с тем легко увидеть, как основания для подобного расширения теста традиция обнаружила в личном опыте самого страдающего пророка:
И сказал мне ГОСПОДЬ: иди еще и полюби женщину, любимую мужем, но прелюбодействующую
(Ос 3:1а).
При этом столь личное откровение оказывается откровением ГОСПОДА для всего Израиля:
Подобно тому, как любит ГОСПОДЬ сынов Израилевых, а они обращаются к другим богам и любят их лепешки с изюмом
(Ос 3:1b).
Этот смелый поэтический образ оказывается непосредственно связанным с нарушением Завета. В то же время подобный риторический прием позволяет объяснить, как становится возможным пребывание ГОСПОДА среди неверного народа Израилева. По мнению пророка, неверность — одна из основных характеристик Израиля, но не она в конечном счете определяет его судьбу.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.