Догмат о пресвятой троице

Догмат о пресвятой троице

По признанию православных богословов, в символе веры, в своде основных правил веры первое и самое важное место занимает догмат о пресвятой троице.

Кратко его содержание можно изложить следующим образом: а) бог один, но троичен, он соединяет в себе три лица (или, по-гречески, ипостаси) — бога-отца, бога-сына и бога-духа святого; б) каждое лицо троицы есть бог, однако они не три различных бога, а единое божественное существо; в) все ипостаси различаются между собой личными свойствами.

Нелепость и туманность этого догмата не смущает христианских богословов. Они считают, что догмат обязательно должен быть непонятен, ибо человеческий разум не в состоянии постичь всю премудрость божью. Более того, если смысл догмата прост и ясен, то следует предположить о его подложности именно в этой ясной части. Известно откровенное изречение одного из отцов церкви о троице: «Верую, ибо это нелепо».

Христианские богословы пытаются дать теоретическое обоснование непостижимости догмата о пресвятой троице. С их точки зрения, непознаваемость этого догмата объясняется, во-первых, тем, что слабый разум человека не в состоянии вместить в себя мудрость божью — настолько она велика; во-вторых, тем, что откровение божье, т. е. «священное писание», Библия, специально не объясняет сущности этого догмата. Как говорят богословы, Библия только указывает «на бытие отца, сына и св. духа в триипостасном существе божьем». А если и откровение божье молчит, то несовершенному, с богословской точки зрения, человеческому разуму и подавно нечего делать. И христианские богословы дают верующему следующий рецепт: «Не можешь понять, веруй». Они говорят рядовым христианам о том, что «усилия человеческого разума в отношении к этому догмату посему должны направляться не к уяснению самой сущности догмата, а лишь нашей веры в него и ее оснований, чтобы представить его в виде, более доступном для себя».

Здесь мы сталкиваемся с характерной чертой религиозного мировоззрения — с упованием на слепую веру. С помощью разума, по мнению богословов, постигнуть непостижимую сущность троичного бога невозможно. Но вера, мол, слепая вера, которая опирается на так называемое «священное писание», может открыть многие таинственные стороны бытия божьего.

Позиция христианского богословия ясна: там, где нет достаточно убедительных доводов для разума, лучше всего прибегнуть к помощи слепой религиозной веры, готовой к восприятию любой несуразности. А тех, кого вера в истинность непостижимых догматов не устраивает, тех можно припугнуть всевозможными карами.

Так и делает, например, один из современных православных богословов. На страницах «Журнала Московской патриархии» священник П. Викторов строго предупреждает, что «с самого начала своей истории церковь не терпит, «отлучает» от себя всех, уклоняющихся от ее догматического учения, хотя и проявляет некоторую терпимость в отношении нарушения со стороны ее членов отдельных предписаний нравственных».

Как тут не понять христианского богослова, заявившего по поводу догмата о триедином боге: «Верую, ибо это нелепо»! Поверишь во что угодно, если вера в непостижимые догмы ставится выше нравственности!

Догмат о троице считается в христианстве самым главным, несмотря на его непостижимость, которая признается всеми богословами.

«Первый и высочайший догмат христианского учения есть догмат о св. троице», — говорил преосвященный Иоанн Смоленский. Солидарен с ним и автор статьи «Троица пресвятая» в «Полном православном богословском энциклопедическом словаре»: «В самом христианском вероучении этот догмат есть догмат коренной или основной… без него христианство держаться не может». Это очень важное признание христианских богословов, и мы не можем пройти мимо него.

Именно потому, что догмат о троичности бога является «краеугольным догматом христианства», именно потому, что без этого догмата, по признанию самих богословов, «христианство держаться не может», его надо подвергнуть тщательному критическому разбору. Но прежде чем приступить к его анализу, рассмотрим еще несколько богословских положений.

Признав краеугольный догмат христианства непостижимым, христианские богословы чувствуют, что остановиться только на этом утверждении нельзя. Верующему необходимо дать хоть какое-нибудь объяснение этого догмата, хоть какое-нибудь его толкование.

Подобная попытка делается одним из современных православных богословов в курсе лекций по основному богословию для духовных семинарий. Она сводится к тому, что тайна троицы, якобы не раскрытая для нашего ума, объявляется доступной для понимания «со стороны религиозно-нравственной». По мнению авторов «Основного богословия», догмат о троице якобы указывает на то, «в чем состоит жизнь божества вне мира». Бог, оказывается, не является замкнутым в себе, он «есть любовь, и эта любовь находит свое выражение во взаимоотношениях между лицами св. троицы». Другими словами, бог как бы состоит из трех частей, главным занятием которых является особая, высшая любовь друг к другу: бог-отец любит бога-сына и бога-духа святого, бог-сын любит бога-отца и бога — духа святого, бог — дух святой любит бога-отца и бога-сына. Вот теперь непостижимый догмат становится как-то более наглядным, можно себе представить триединое верховное существо, в котором любовь как бы перекатывается с одной святой ипостаси на другую. В этом и заключается, если верить богослову, «жизнь бога вне мира», тайна догмата о святой троице.

Ничего не скажешь, витиеваты богословские хитросплетения! Невольно приходит мысль, не нарочита ли сложность богословских высказываний? Не пытаются ли они за туманными фразами скрыть что-либо крайне нежелательное для непосвященных? Эта мысль близка к истине. Уже известный нам автор курса лекций по основному богословию, сам того не желая, проговаривается: «Рационалисты, т. е. лица, желающие рассматривать христианство как явление естественное, говорят, что следы троичности божества мы находим и в языческих религиях, например в ассиро-вавилонской, в которой имеется триада богов — Ану, Бэл и Эа».

Вот чего боятся христианские богословы! Их страшит вывод современной науки, что в единобожной, «богодухновенной» христианской религии сохранились следы дохристианских, так называемых языческих, культов. И особенно пугает то, что следы этого влияния дохристианских культов больше всего видны в самом «краеугольном догмате христианства».