Глава Х Святые подвижники и церковные писатели на Востоке и Западе

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава Х

Святые подвижники и церковные писатели на Востоке и Западе

Различные ереси и расколы, конечно, сильно вредили распространению истинной веры: целые народы принимали от проповедников учения, зараженные ересью. Так, все готское племя, принявшее еще при Валенте арианство, твердо держалось этого искаженного вероисповедания. Готы, расселившиеся по всему Западу (ост– и вестготы, свевы, аланы, бургунды, вандалы), и лангобарды долго исповедовали арианское лжеучение. На Востоке арианство утратило свою силу, но зато ереси Нестория и Евтихия с их бесчисленными сектами отвлекали много христиан от истины.

Вместе с усилением и распространением лжеучений стало заметно и повреждение нравов: разврат усиливался, вражда и раздоры вытесняли христианскую любовь, суеверие заменяло истинную веру, и даже духовенство заразилось корыстолюбием и стремлением к мирским благам. Один из великих отцов Церкви, преп. Исидор Пелусиот[236], писал: «Ныне звание священное сделалось средством к преобладанию; от смирения перешло к гордости, от воздержания к роскоши, от кроткого попечения о доме к самовластию. Одни дерзают продавать священство, другие покупать».

Только в монастырях и пустынных кельях еще сохранялась чистота христианского учения, развивались и сберегались для лучшего времени святые начала. В пустыню стремились самые высокие, самые светлые личности, которые не могли стерпеть разврата и не видели иной возможности бороться со злом и пороком. В пустыню бежали знатные и богатые сановники, изведавшие всю суету земного величия, ученые, знаменитые мудрецы, усвоившие всю глубину человеческого знания. Все свои богатства они приносили в жертву Христу и в тишине созерцательной жизни приобретали более прочные богатства: христианскую мудрость и смирение. Постоянная молитва, неустанное стремление души к Богу, изучение Писания укрепляли их духовные силы, пустынная жизнь оказывалась небесполезной и для мира. Из глубины пустынь мудрые слова подвижников руководили теми, которые среди мира увлекались страстями и сбивались с истинного пути. Из пустынь звучали слова примирения, советы, наставления, обличения неправды, и мир с благоговением внимал тем, которые ради Христа презрели величие и прелесть мира. Так, преп. Исидор, настоятель обители близ Пелузии в Египте[237], постоянно следя за делами Церкви, написал из пустыни несколько тысяч писем. Обращенные к епископам, к правителям областей, к инокам, к императору, они содержат обличения, советы, наставления в вере и нравственности, опровергают ереси, неправильные толкования Священного Писания. Святая жизнь Исидора, его ум и всестороннее образование внушали к нему всеобщее уважение. До нас дошло более двух тысяч писем преподобного Исидора Пелусиота, замечательных как по высоте христианской мудрости, так и по красоте живого слога. Скончался святой около 436–440 гг.

Святые Афанасий Афонский и Исидор Пелусиот. Фреска. Иерусалим, монастырь Креста

Одним из славных современников Исидора был прп. Арсений Великий, уроженец Рима. Как и Исидор, он родился в знатности и богатстве, но еще в ранней молодости презрел блага мира, вступил в духовное звание и совершенно предался молитве и учению. Император Феодосии Великий искал в то время наставника для своих сыновей, и ему указали на диакона Арсения, как на одного из самых ученых и благочестивых мужей Рима. Он убедил Арсения заняться воспитанием молодых князей и возвел его в звание сенатора, называл отцом императора и его детей. Роскошь окружала Арсения, множество слуг прислуживали ему, а его дворец сиял золотом, как и одежды. Но среди величия мира Арсений томился желанием подвижнической жизни и наконец на сороковом году жизни пришел в пустыню Скит[238], где стал смиренным учеником Иоанна Колова[239]. Это был пустынник, известный твердостью духа и опытностью в духовной жизни. Когда сам Иоанн пришел в пустыню, то старец, к которому он поступил в ученики, воткнув в землю сухую палку, велел ему ежедневно поливать ее, пока она не принесет плода. Иоанн исполнял это приказание три года, и палка расцвела и принесла плод, который старец назвал плодом послушания. Иоанн вел и Арсения строгим путем отречения, и Арсений удивлял пустынников строгостью жизни и смирением. Он любил молчание, нищету, неохотно давал советы, но принимал наставления от людей самых простых и послушно выполнял повеления старших. Он постоянно молился и хранил память о смерти. Феофил, властолюбивый александрийский патриарх, умирая, воскликнул: «О, сколь блажен ты, авва Арсений, что всегда хранил в уме этот страшный час».

Преподобный Арсений Великий. Фреска. Монастырь Ставроникита. Св. гора Афон. Греция, XVI в.

В то же самое время жил преподобный Нил, в ранней молодости слушатель Иоанна Златоуста. Огромное богатство и знатность рода обеспечили ему блестящее положение при дворе. Уже в молодых летах он был константинопольским префектом, но, не стерпев разврата и суетности столицы, бросил мир и со своим молодым сыном Феодулом удалился в одну из синайских обителей, его жена с дочерью также отправились в одну из обителей. Тут он молился и изучал Писание, жил в тесной пещере, которую сам выкопал, питался лишь кореньями. Он оставил замечательные сочинения о духовной жизни и толкования на Священное Писание. Господь подверг пустынника тяжким испытаниям: сарацины, напав на Синайскую обитель, увели в плен его сына. Они собирались принести юношу в жертву звезде Венере, но емесский епископ выкупил его. Несчастный отец долго оплакивал своего сына как умершего и нашел его только спустя много лет. Сам Нил скончался ок. 450 г.

Египетские пустыни (Нитрийская, Скит и другие) сияли славой великих подвижников, преподобных Паисия Великого, Моисея, Пафнутия, Онуфрия Великого, Марка, прозванного аскетом из-за строгости жизни. Он написал много назидательных сочинений: «О тех, которые думают оправдаться делами», «О покаянии», «О крещении», «О различных степенях духовного совершенства». Разнообразны были подвиги святых отшельников. Иногда любовь к ближним вызывала их из глубины суровых пустынь, и они на время посещали города как наставники и проповедники. Так, например, Иоанн Колов, узнав, что одна знакомая благочестивая женщина, Таисия, из-за бедности стала вести распутную жизнь, поспешил в Александрию, чтобы, если можно, отвратить грешницу от такого пути. Он слезами и увещаниями достиг того, что в душе Таисии пробудилось раскаяние. Она решила оставить все и идти в пустыню. Господь принял ее жертву и послал ей внезапную мирную кончину. Другой подвижник по имени Серапион Синдонит посвятил всю свою жизнь спасению душ ближних. Он знал наизусть все Писание и ходил по городам и весям, проповедуя Божие слово. Однажды он продал себя язычнику-комедианту, в семье которого увидел нечто доброе, и обратил его и его жену к Богу. Потом поступил в служение к еретику, обратил и его. Он не имел никакого имущества, кроме одной одежды и Евангелия. Наконец продал и это, чтобы помочь несчастному, которому грозили тюрьмой за долги. «Как решился ты отдать Евангелие свое?» – говорил ему один знакомый. «Я исполнил заповедь, которую оно ежедневно твердило мне», – отвечал подвижник.

В VI веке монофизитские лжеучения проникли в обители и египетские пустыни, и благочестие стало заметно оскудевать. Лжеучения еще больше распространились в Сирии, где большинство епископов было склонно к ереси Нестория. В этом обвинили и одного из замечательнейших епископов этой страны, блаженного Феодорита Кирского. Он действительно некоторое время отстаивал мнения Нестория, но потом осознал и оставил свои заблуждения. Деятельность же его как епископа принесла ему общее уважение. Он обратил к истине много язычников и еретиков, с отеческой любовью заботился о своей пастве, для пользы которой не раз подвергал свою жизнь опасности. Живя в крайней бедности, потому что раздал бедным все, что имел, он переносил с кротостью несправедливые гонения, благодаря Бога за то, что терпит их безвинно. Среди общей раздражительности, вызванной богословскими спорами, Феодорит умел постоянно хранить миролюбивое расположение духа и старался укрощать вражду и распри. Кирский пастырь был одним из самых просвещенных мужей своего века и кроме толкований на Священное Писание он оставил замечательные исторические сочинения: историю сирских подвижников и церковную историю с 322 по 450 годы. История этого периода была также описана церковными историками Сократом и Созоменом. События, следовавшие за этим временем, с середины V до конца VI века, описаны сирианином Евагрием.

Преподобный Симеон Столпник. Икона

История Сирийской Церкви богата великими подвижниками. Особенно славен св. Симеон Столпник. Он родился в простом звании; с молодых лет дал обет служить Богу. Горя любовью к Христу, ежечасно вспоминая страдания Спасителя, он добровольно налагал на себя труды и лишения[240]. После многих различных подвигов взошел на высокий столп (скалу) и, стоя, проводил дни и ночи в молитве. Это было недалеко от Антиохии. Отцы-пустынники, опасаясь, не из тщеславия ли Симеон избрал такой род жизни, послали ему повеление сойти со столпа. Симеон тотчас же, без прекословия, исполнил это повеление, потому что считал, что послушание выше всякого добровольно избранного подвига. Тогда пустынники позволили ему остаться, убедившись в покорности его, что он действительно служит Богу. Симеон прожил так около сорока лет. Его слава привлекала множество посетителей. Иные пришли, чтобы послушать его назидательное слово, другие в надежде получить его молитвой исцеление от болезней. Язычники, обращенные его благовествованием, приносили идолов своих и разрушали их у подножия столпа; еретики осознавали свои заблуждения. Симеон принимал деятельное участие в делах Церкви при помощи посланий, которые читались с благоговением и гражданскими, и духовными властями. Он обратил к христианской вере много персов, аравитян, ливанитов, иверцев и скончался во второй половине V века, прославленный чудесами. Его примеру последовали его ученик Даниил Столпник, а позднее – Симеон Дивногорец, подвизавшийся на Дивной горе близ Антиохии. Сирские монастыри славились строгим подвижничеством, пока в них не проникли лжеучения. Одним из знаменитых монастырей была обитель, называемая Обителью неусыпающих, основанная св. Александром на берегах Евфрата. В ней день и ночь не умолкали славословия Господу.

Гора Синай. Крит, XVII в.

Обители в Сирии и Палестине часто подвергались нападениям сарацин, которые уводили в плен иноков и продавали их в рабство, нередко предавая мучениям и смерти. Этим бедствиям чаще подвергались синайские обители, славные благочестием своих иноков. Из синайских иноков наиболее известен Иоанн Синайский, или Лествичник, живший в VI веке. Он был игуменом Синайской обители и оставил замечательное сочинение «Лествица», в котором описывает степени духовного восхождения[241].

Преподобный Иоанн Лествичник. Икона

Фаранская Лавра тоже воспитала много благочестивых подвижников. Из нее вышел знаменитый Евфимий Великий, основатель палестинской Лавры, находившейся между Иерусалимом и Иерихоном. Святая жизнь Евфимия, его мудрость и чудотворная сила, дарованная ему Богом, привлекали к нему множество посетителей, и основанная им обитель вскоре сделалась одной из самых значительных во всей Палестине. Одно обстоятельство особенно способствовало к распространению ее славы. Во время войны с персами, когда христиане подвергались притеснениям, один персидский военачальник по имени Аспевет, жалея их, оказывал им покровительство. Но этим он навлек на себя гнев персидского царя и был вынужден оставить свою страну и искать убежище в империи. Император принял его благосклонно и поставил начальником над сарацинскими племенами, подвластными империи. У Аспевета тяжко заболел сын. Страдания юноши продолжались уже несколько лет, врачи не могли их облегчить, и несчастный отец терял всякую надежду, когда Бог чудным образом явил Свою милость. Однажды Теревон (так звали юношу) обратился с молитвой к Богу истинному. В ту же ночь ему во сне явился почтенный муж в одежде инока и сказал: «Уверуешь ли в Бога истинного, если Он через меня пошлет тебе исцеление?» – «Уверую», – отвечал Теревон. «Так приезжай в палестинскую Лавру, где найдешь меня, Евфимия»[242]. Теревон сообщил отцу о чудном сновидении, Аспевет повез сына в обитель преподобного Евфимия, и юноша действительно получил исцеление. Тогда Аспевет принял святое крещение вместе с семьей и другими сарацинами, значительно расширил обитель, а впоследствии и сам был настоятелем монастыря.

Один ученик преподобного Евфимия, Савва Каппадокианин, около 484 г. основал близ Иерусалима, в иссохшем русле Кедронского потока, большую Лавру, которая стала известна под названием Лавры Саввы Освященного[243]. Другой знаменитый подвижник, преподобный Феодосии Великий[244], устроил между Иерусалимом и Вифлеемом общежительную Лавру. И Савва, и Феодосии твердо отстаивали истину против императора Анастасия, увлекшегося ересью, и ограждали свои обители от влияния лжеучения. Они уставами ввели в палестинские монастыри более строгий порядок, чем тот, который существовал до этого.

Савва был начальником над отшельническими обителями; Феодосии – основателем общежительных монастырей, или киновий.

Во всех этих обителях иноки вели самую строгую жизнь, посвященную молитве. В простые дни иноки Лавры св. Саввы молились по своим кельям, а накануне воскресных и праздничных дней и в сами эти дни собирались на общественное богослужение. Ночная служба накануне праздников продолжалась с вечера до утра. Савва построил в своей обители четыре храма, по числу народностей, к которым принадлежали братья, чтобы все могли слушать богослужение на понятном языке: греческом, сирском, армянском и коптском. В некоторых монастырях существовал обычай удаляться в самые суровые пустыни на все время Четыредесятницы, а иногда от середины января до Цветной (или Вербной) недели. В пустыне они питались лишь кореньями, плодами и проводили все время в уединенной молитве.

Один палестинский инок по имени Зосима во время такого странствования по пустыне однажды сподобился чудной встречи. В отдаленной суровой местности он нашел святую подвижницу, которая уже сорок лет жила одна в пустыне, стараясь молитвой, постом и раскаянием загладить грехи порочной юности. Она рассказала Зосиме всю свою жизнь: родилась в Александрии и с ранней молодости предалась разврату. Однажды встретились ей богомольцы, ехавшие в Иерусалим к празднику Воздвижения Креста. Она отправилась с ними, но в дверях церкви была удержана какой-то невидимой силой и никак не могла войти в храм. Тут она вдруг поняла, как грешна была ее жизнь. Раскаянье пробудилось в ее сердце, горячие слезы полились из очей. Перед образом Пречистой Богородицы, моля Ее о помощи, она дала обет оставить грешную жизнь и служить Господу. После этого она беспрепятственно вошла в церковь и приложилась к Честному Древу Креста Господня. Она услышала голос, повелевавший ей идти за Иордан. Приняв крещение, причастившись Святых Тайн, она ушла в Заиорданскую пустыню. Трудна была ее жизнь: ей пришлось выдержать тяжелую внутреннюю борьбу, знакомую подвижникам, бороть в себе воспоминания и сожаления о прежней жизни. Часто, томясь голодом и жаждой, палимая зноем, она переносилась мыслью к роскоши, которая окружала ее в Александрии, слова суетных песен приходили ей на ум, отвлекая от молитвы. Но подвижница неутомимо боролась с искушениями. Повергшись на землю, она со слезами и сокрушенным сердцем молила Господа помочь ей. И молитва ее была наконец услышана. После долгих лет страданий и тяжкой борьбы отшельница обрела покой. Смирилась в ней душевная буря, и она посвятила себя Господу. Рассказав все это Зосиме, она просила опять прийти на следующий год и принести ей Святые Дары. На следующий год Зосима исполнил желание святой отшельницы. Он увидел, как она перешла Иордан, ходя по воде, и причастил ее Святых Тайн. В тот же самый день подвижница перешла в лучшую жизнь. Придя еще через год, как она и просила, Зосима нашел ее умершей. Близ тела были начертаны на песке слова: «Отец Зосима, похорони здесь тело смиренной Марии, умершей 1 апреля; отдай прах праху». Это было, как полагают, в 522 г. Отшельница чествуется нашей Церковью под именем Марии Египетской 1 апреля.

Стремление к подвижнической жизни проявлялось и на Западе, но с меньшей силой, чем на Востоке. Православная Церковь глубоко чтит память преподобного Алексия, человека Божия, уроженца Рима. Он с юных лет, в день своей свадьбы, оставил отечество, семью, молодую супругу и огромное богатство, чтобы служить Богу в нищете и трудах. Прибыв в Едессу, он семнадцать лет жил при храме Богородицы, молясь и день и ночь, питаясь лишь подаянием. Голос с небес открыл в нем угодника Божия, и Алексий, убегая от мирской славы, опять возвратился в Рим, где, не узнанный отцом, еще семнадцать лет жил вместе со слугами в роскошном отцовском дворце. Перед его смертью опять голос с неба возвестил о нем, но родители обрели своего сына уже умершим (? 411 г.). Его память чтится 17 марта. Император Гонорий, папа и весь римский народ поклонились телу подвижника, который предпочел смиренную службу Богу всем благам земным. Таким же путем самоотвержения и лишений шел в V веке преподобный Иоанн Кущник в Константинополе.

Мы уже говорили о том, что многие епископы Запада были приверженцами монашеской жизни. Блаженный Августин жил строгим иноком, а при своем доме устроил общество монашествующих, которые стали называться августинцами. Кассиан Римлянин (некоторые, впрочем, считают его уроженцем Херсонеса), получивший образование на Востоке, привез в Галлию обычаи восточных монастырей, которые он описал в своих книгах: «О постановлениях общежительных» и «Разговоры отцов». В Галлии устроилось много монастырей, особенно на юге, близ Марселя. Главным же ревнителем и преобразователем жизни на Западе считается преп. Венедикт Нурсийский.

Венедикт родился около 480 г. в г. Нурсии (современный итальянский город Норча) в знатной и богатой семье и получил образование в Риме. Но распущенная жизнь тогдашнего общества, его товарищей и учителей побудила Венедикта удалиться из города. Он поселился в пустыне Субиако, недалеко от Рима, и долго его убежище было известно только одному отшельнику, который делил с ним скудную пищу. Случайно пастухи открыли его пещеру, и слава о его строгой жизни проникла далеко за пределы обиталища Венедикта. Отшельник стал известен чудотворной силой и высокой христианской мудростью, и люди пошли к нему за советом и благословением. Иноки одного монастыря стали просить его быть у них настоятелем. Венедикт долго не соглашался, он предвидел, что его строгие правила не понравятся инокам, привыкшим к довольно распущенной жизни. Так и случилось. Когда он, приняв наконец начальство над монастырем, стал вводить более строгие порядки, то братья вознегодовали и один из них захотел даже отравить его. Тогда Венедикт опять удалился в пустыню и через некоторое время переселился в Южную Италию, в Кампанию. Там в некоторых местностях еще существовало идолопоклонство; на горе Касино, в роще, посвященной Аполлону, совершались жертвоприношения. Венедикт поселился тут и благовествованием вскоре обратил множество народа. Он срубил Аполлонову рощу и на том месте заложил монастырь, который под именем монастыря Монте-Касино сделался одним из значительнейших в Италии. Венедикт около 530 г. составил для иноков устав, который впоследствии был принят в большинстве западных монастырей. Святой подвижник скончался в 543 году. Его сестра, Схоластика, инокиня, дала устав женским обителям.

Иноческая жизнь имела ревностного приверженца в лице папы Григория Великого Двоеслова, одного из замечательнейших святителей Рима. Родившись около 540 г., он происходил из знатной и богатой семьи, издавна славившейся благочестием[245]. Стремясь к подвижнической жизни, Григорий оставил высокое звание римского префекта, истратил большую часть имения на сооружение семи монастырей в разных местах Италии и сам постригся в одном из них. Но он вынужден был покинуть монастырское уединение: папа Пелагий послал его в Константинополь по делам Церкви, а после смерти Пелагия его единодушно избрали на место папы. Григорий боялся величия и власти. Он желал служить Богу смиренной подвижнической жизнью и старался отклонить от себя предложенный сан, писал императору Маврикию в Константинополь, прося его не утверждать избрание, скрывался некоторое время в горах. Но все было напрасно, и в 590 году он вступил на престол римского архипастыря. Это было трудное время для Италии: непрерывно вторгались варвары, опустошая ее области, заразные болезни, голод, землетрясения, наводнения довершали бедствия несчастного края. Но все страждущие находили в св. Григории отца и утешителя. Его милосердие не знало пределов: он раздавал бедным все свои доходы, терпя лишения, устраивал больницы, сам ходил за больными и личным примером призывал римское духовенство на такие же труды. Постоянно заботясь о распространении слова Божия, он старался дать образование проповедникам, часто произносил поучения, обратил множество лангобардов-ариан к вере истинной и своим влиянием умел укрощать жестокость этих суровых завоевателей Италии.

Делом, которое особенно прославило имя Григория, было обращение Англии. Рассказывают, что, еще будучи иноком, он однажды встретил на торжище пленных юношей, которых продавали в рабство. Он был поражен их красивой наружностью, спросил, откуда их привезли, не христиане ли они. Ему отвечали, что они англы, привезенные с далекого острова, и что они не знают Бога истинного. С этих пор мысль о благовествовании в Англии не оставляла его. Он хотел сам ехать туда проповедником, просил прислать ему в Рим молодых англичан, чтобы образовать из них благовестников. Наконец, став папой, воспользовался первым же благоприятным обстоятельством, чтобы осуществить свое давнишнее намерение.

Григорий, храня в сердце смирение, смотрел на свое звание, как на трудное служение Богу, именовал и считал себя служителем служителей Христовых. В это время константинопольский патриарх добился звания патриарха вселенского. Еще предшественник Григория, Пелагий, возбудил из-за этого спор и не захотел признать Поместного Собора, который утвердил за патриархом такое звание. Папа Григорий то же писал и патриарху Иоанну Постнику и указывал на опасность, которая может возникнуть для Церкви от преимущества одного из епископов. «Если тот, которого называют епископом вселенским, впадет в заблуждение, – писал он, – то, стало быть, вся Церковь ошибется с ним». Выражая это опасение, папа, однако, неправильно трактовал значение звания «вселенский»: оно не давало никакой власти, как выражение почета, употреблялось и прежде в отношении епископов великих митрополий, в том числе и папы. Важно, что эти слова св. Григория осуждают позднейшие притязания римских пап, которые впоследствии присвоили себе и власть, и непогрешимость, опасную для Церкви.

Великий святитель усердно заботился о лучшем устроении церковного богослужения. Он давал уроки пения в основанной им певческой школе; его напев, употребляемый и сегодня, известен под именем пения Григорианского. Стараясь исправить римскую службу по образцу восточной, папа установил петь антифоны[246], ввел в употребление литургию Преждеосвященных Даров в дни Четыредесятницы[247], что уже существовало в некоторых восточных Церквах. Святитель Григорий скончался в 604 году, оставив несколько замечательных сочинений: «О Таинствах», «Правило пастырское», «Истолкования некоторых книг Библии», «Разговоры о жизни и чудесах италийских отцов». По этой последней книге, включающей беседы (или диалоги), Григорий назван Двоесловом.

Строгий и определенный порядок богослужения был в то время предметом общих забот. Многие местные церковные обычаи стали общим правилом. Так, например, обычай Антиохийской Церкви произносить Символ веры за каждой литургией был принят в VI веке как правило во всех Церквах. Ранее он читался только тогда, когда епископ оглашал готовящихся к крещению, но клир и народ испросили у Константинопольского патриарха Тимофея I (511–518) позволение петь Символ за каждой литургией. Чтение из жизни святых заменялись краткими песнями в честь празднуемого святого. Эти песни, содержавшие хвалу святому или краткое изложение прославляемого события, стали называться кондаками и тропарями. Творцом многих кондаков был Роман, прозванный Сладкопевцем. Он был пономарем при храме Богородицы в Константинополе. Полный смиренномудрия и пламенной любви к Господу, он проводил целые ночи в молитве, но был косноязычен и плохо читал, и церковнослужители часто высмеивали его. Пречистая Богородица оказала ему Свою милость. Однажды, в ночь на Рождество Христово, Она во сне явилась Роману, подала свиток и велела принять его как снедь. Проснувшись, он почувствовал в сердце необыкновенную радость, а когда за утреней пришлось петь на амвоне, Роман запел сладким голосом вдохновенную песнь: «Дева днесь Пресущественнаго раждает, и земля вертеп Неприступному приносит; Ангели с пастырьми славословят, волсви же со звездою путешествуют; нас бо ради родися Отроча младо, превечный Бог»[248]. Все слушали с удивлением слова неизвестной им песни, и Роман поведал о бывшем ему видении. С этих пор не оставлял его чудный дар песнопения, он слагал вдохновенные кондаки на главные праздники Господни и Богородичные, на недели Великого поста и дни памяти святых. Он скончался около 536 г. Церковь чтит его память 7 октября.

Преподобный Авксентий, пустынник, тоже сложил много тропарей. Патриарх Анатолий в V веке сложил стихиры воскресные, праздничные в честь святых мучеников. Император Юстиниан, ревностно заботившийся о лучшем чине богослужения, написал церковную песнь Единородный Сыне и Слове Божий – в опровержение ересей Нестория и Евтихия. Патриарх Иоанн Постник[249] ввел обычай петь Херувимскую песнь. Таким образом, богослужение становилось все более благолепным. Юстиниан построил много богатых храмов и, между прочим, великолепный храм Софийский[250].

Иоанн Постник в 578 году собрал все государственные законы, касавшиеся Церкви, и правила Вселенских Соборов и издал Номоканон, или Кормчую книгу, употреблявшуюся при церковном суде.

К этому времени относится закрытие последних языческих школ, в которых преподавалась философия неоплатоников. Их влияние уже давно ослабло – с тех пор как усилились христианские школы. Когда Юстиниан велел закрыть языческие школы в Афинах, то последние преподаватели философии поехали в Персию, думая там распространить свое учение. Но их усилия оказались тщетны, и они возвратились. Однако их краткое пребывание на Востоке было не бесплодным для тех стран. Через них персы и другие восточные народы познакомились с философией Аристотеля, сочинения которого были переведены на восточные языки; несториане и монофизиты также заимствовали нечто из языческих философских систем.

Это время, впрочем, не благоприятствовало успехам просвещения: варвары опустошали и Восток и Запад, и только в иноческих обителях можно было заниматься наукой. Кроме перечисленных нами знаменитых мужей назовем еще стихотворца Аполлинария Сидония, бывшего впоследствии епископом Клермонтским, Проспера Аквитанца, папу Геласия (узнав, что манихеи в Риме, принимая Тело Христово, не принимали Крови, он предписал непременно преподносить Святое Таинство под обоими видами всем без исключения), африканских епископов Виталия и Фульгенция, Боэция, Кассиодора, бывшего первым сановником при Теодорихе и потом ставшего монахом в Калабрии и занимавшегося историческими трудами, Григория, епископа Турского, первого историка франков, пустынника Феодора Сикеота.

Император Юстиниан

Заметим, что со времени Юстиниана историки называют византийских императоров греческими[251]. Греческий язык совершенно вытеснил латинский, который до того был еще языком правительства и в самом Константинополе. Все резче и резче стало обозначаться разделение между миром греческим – восточным и миром латинским – римским. По мере того как сношения между ними становились редкими, просвещение и церковная жизнь принимают совершенно разнородный характер. Самой замечательной чертой этой разницы было то, что на Востоке вся Церковь, то есть все верующие принимали горячее участие в церковной жизни как члены Церкви; между тем на Западе духовенство все больше и больше стремилось сосредоточить эту жизнь в себе: из религии делало себе орудие господства над народом, подданным Церкви, для которого вера становилась делом более внешним. Этот взгляд выражался между прочим в том, что Восточная Церковь, при обращении в христианство новых племен, усердно заботилась о том, чтобы они имели церковные книги и богослужение на понятном им языке, западные же проповедники везде вводили богослужение на латинском языке, непонятном народу.

Храм Святой Софии в Константинополе. Современный вид

Между тем христианская вера продолжала распространяться. В V веке обратилось много иудеев на острове Крит. А случилось это так. Какой-то обманщик, который, выдавая себя за воскресшего Моисея, обещал ввести их в землю обетованную. Он собрал толпу народа на горе близ моря и велел всем бросаться в воду, обещая провести народ по морю, как по суху. Некоторые, поверив ему, утонули, другие захотели умертвить обманщика, но он скрылся. Тогда почти все они решили принять веру Христову. Но в Аравии иудеи под руководством одного омерита, называвшего себя сыном Моисея, жестоко преследовали христиан. При Юстиниане они, избрав себе царя в Самарии, страшным образом опустошали Палестину и совершали ужасные злодейства, но были усмирены строгими мерами. В VI веке христианство приняли племена, жившие близ Черного и Каспийского морей: ерулы, лазы, колхи, заны и другие.

Храм Святой Софии в Константинополе, обращенный в мечеть Фото начала XX в.

После Юстиниана состояние империи стало крайне трудным. Его наследники должны были постоянно отражать нападения аваров, гуннов и других племен, напиравших на империю со всех сторон. Император Маврикий (правил с 582 по 602 г.), который восстановил на персидский престол изгнанного Хозроя II, вел неудачную войну с аварами. Авары, взяв множество пленных, требовали за них огромный выкуп. Маврикий долго не соглашался, и каган (или хан аваров) предал смерти 12 тысяч пленных. Вскоре после этого вспыхнул в Константинополе мятеж. Маврикий, лишенный престола, вынужден был бежать. С сокрушением сердечным сознавая свои грехи, несчастный император молил Господа наказать его в этой жизни, а не в будущей, и кара была ужасной. На его место был провозглашен императором сотник Фока (602–610 гг.), человек зверской жестокости. Схватив Маврикия, он осудил его на казнь, но вначале велел умертвить на его глазах пятерых его сыновей. Тут несчастный Маврикий проявил истинно христианское величие. Покорный воле Господа, он не проронил ни слова ропота, а только молился, исповедуя правосудие Божие. И такова была в нем любовь к правде, что, когда кормилица его младшего сына захотела спасти младенца, заменив его собственным ребенком, Маврикий не допустил этого и обнаружил великодушный обман. После казни детей он сам положил голову под секиру. Это было в 602 году.

Храм Святой Софии в Константинополе

Данный текст является ознакомительным фрагментом.