Глава XII Церковь в Британии. Борьба Римской Церкви со Старобританской

Глава XII

Церковь в Британии. Борьба Римской Церкви со Старобританской

Прошло уже сто лет после обращения Хлодвига, когда папа Григорий I Двоеслов предпринял дело обращения англосаксов, которые к этому времени уже основали в Британии семь небольших королевств, известных под общим названием Гептархии. Все короли Гептархии были идолопоклонниками, но один из них, Этельберт, кентский король, женившись на франкской Берте, дал ей право иметь при себе епископа и свободно поклоняться Богу истинному в христианской церкви. Григорий решился воспользоваться этим благоприятным обстоятельством и отправил в Англию сорок бенедиктинских иноков для благове-ствования; во главе их был монах Августин. Папа дал ему письмо к королям[256] и королеве франков, прося их оказать помощь проповедникам и дать переводчиков, знакомых с языком Англии. Проповедники, едва прибыв во Францию, хотели было возвратиться, потому что испугались трудностей и опасности, но увещания папы убедили их продолжать путь.

Святитель Григорий I Двоеслов

В 597 году римские благовестники пристали к берегам Англии и послали сказать кентскому королю, что приехали сообщить ему радостную весть и предложить Царство Вечное. Король позволил им жить на прибрежном острове и назначил день для совещания с ними. Он не решался принять их у себя во дворце, боясь их чар по тогдашнему суеверию, и сам отправился к ним на остров, где совещание должно было происходить под открытым небом. Проповедники с торжественностью вышли к нему навстречу. Перед ними несли большой серебряный крест и изображение Спасителя. Они стали убеждать короля обратиться ко Христу, Богу истинному, обещая ему за то Царство Небесное и жизнь вечную.

Этельберт, выслушав их, отвечал: «Слова и обещания ваши хороши; но они новы для меня, и я никак не могу тотчас же оставить обычаи и веру, которые дороги и мне, и подданным моим. Но я верю, что вы приехали сюда с добрым намерением, и потому желаю, чтобы вам было хорошо. Я буду доставлять вам все необходимое и позволяю вам крестить тех, которые примут вашу веру».

Благовестники поселились в городе Кентербери, и вскоре их благочестивая жизнь внушила к ним общее уважение. Рассказывают, что они творили чудеса и молитвою исцеляли больных. Многие уверовали и принимали Святое Крещение. Вскоре крестился и король Этельберт. Он всенародно объявил себя христианином, но прибавил, что его пример не обязателен для его подданных и что всякий свободен исповедовать новую веру или прежнюю. Множество народа обратилось; в один день Августин окрестил до десяти тысяч человек. Богослужение совершалось в полуразвалившихся древних христианских церквах. Король дал благовестникам земли, и Августин известил папу об успехе дела и просил прислать помощников, «ибо, — писал он, — жатвы много, а делателей мало».

Григорий чрезвычайно обрадовался успеху дела, прислал Августину омофор, знак архиепископского сана, церковную утварь, богослужебные книги и нескольких помощников. В своем письме он убеждал Августина не гордиться успехом, а воздавать одному Богу славу и честь. Он предписывал проявить кротость и христианскую снисходительность к новообращенным и величайшую осторожность в отношении к древним обычаям страны, запрещал нарушать ради внешнего единства с Римом те местные обычаи, которые могли быть сохранены без вреда для веры.

Вскоре обратилось и соседнее королевство. Туда был послан один из благовестников и стал именоваться епископом Лондонским, по названию главного города. Григорий назначил двенадцать епископов, из которых главным должен быть епископ Йоркский, а Августину, архиепископу Кентерберийскому, представлялось первенство над всей Церковью Английской, которая признавалась подвластной Риму.

Но, устраивая такой порядок, как будто совсем забыли, что на Британских островах издавна существует христианская Церковь. Эта Старобританская (или Каледонская) Церковь, действительно мало заботившаяся о распространении веры среди англосаксонцев, имела многочисленных последователей среди старого кельтского населения, жившего на севере, в Камбрии (или Валлисе), в Ирландии и в нынешней Шотландии. Она обратила острова Гебриды и Оркней, в своих монастырях воспитывала юношество и подготовила много ревностных проповедников и ученых. Долго отчужденная от общей церковной жизни, эта Старобританская Церковь сохранила и развила в себе некоторые своеобразные обычаи. Например, праздновала Пасху по обычаю древних Малоазийских Церквей, давно уже оставленному даже на Востоке, не держалась общепринятого иерархического порядка. Значительнейшие монастыри, такие как Иона, Банкор и другие, составляли как бы религиозные общины, управляемые своими настоятелями или старейшими по особенным правилам иноческой жизни. Настоятель монастыря Ионы, особенно уважаемый как преемник святого Колумбы, имел надзор и над всей Каледонской Церковью. Он вместе со своими монахами посвящал пресвитеров и определял благовестникам круг их обязанностей. Эта Церковь, национальная, независимая, имела огромное влияние на туземцев-христиан, а настоятели монастырей пользовались всеобщим уважением.

Можно предполагать, что деятельность Августина была бы успешнее и благотворнее, если бы он обратил должное внимание на старобританское духовенство и постарался бы действовать в союзе с ним, но он отнесся к нему гордо и надменно. Вообще римские посланники считали себя почти завоевателями края. Августин от имени папы послал британским епископам и инокам повеление признать его главой всей Английской Церкви и в то же время приглашал их на совещание. Это повеление крайне удивило британцев: они так давно были христианами, привыкли видеть Церковь свою независимой, управляемой собственными настоятелями, и никак не могли понять, почему им вдруг надо становиться в зависимость от чуждого им Рима. Настоятель Ванкорского монастыря ответил Августину от имени британского духовенства: «Мы всегда готовы оказывать братскую любовь и христианскую покорность всякому благочестивому христианину, всякому епископу и епископу Римскому, как и другому; но какой особенной покорности вы требуете от нас тому, кого вы называете папою или отцом отцов, мы этого не понимаем». Однако семь британских епископов и несколько иноков, преимущественно из Ванкорского монастыря, решили идти на назначенное совещание. Древний летописец Англии рассказывает, что они спросили у одного уважаемого пустынника, как им действовать в отношении к Августину. Пустынник советовал покориться архиепископу, если он человек Божий.

— А как нам узнать, Божий ли он человек? — спросили они.

Пустынник отвечал:

— Если он по примеру Господа кроток и смиренномудр, если он, как ученик Господень, носит на себе иго Христа, то он и на вас не станет возлагать другого ига; тогда покоритесь ему.

Они опять спросили, по какому знаку им нужно будет судить о его смиренномудрии, и отшельник сказал, что если, когда они придут на совещание, Августин встанет, чтобы их приветствовать, то считать его человеком Божиим.

Когда британцы пришли на совещание, то Августин не встал, а повелительным тоном потребовал, чтобы они признали его главенство и под его руководством содействовали бы ему в обращении англосаксов. Оскорбленные и недовольные британцы отвечали, что не хотят входить ни в какие сношения с врагами, которые насильно отняли у них земли, пока они их не отдадут, и прибавили: «Что же касается до того, который не встал перед нами, когда он нам равный, то мы не согласимся признать его начальником». — «Если так, — возразил Августин, — если вы не хотите иметь мир с братьями, то будете иметь войну с врагами; если не хотите вместе со мной указывать путь жизни саксонцам, то они же будут для вас вестниками смерти».

На этом разошлись с чувством взаимной вражды. Угроза Августина сбылась. Спустя некоторое время один из королей англосаксонских, идолопоклонник Эдельфрид, внезапно напал со значительными силами на область, в которой находился Ванкорский монастырь, победил горцев, собравшихся против него, разорил монастырь и умертвил до двухсот иноков. Новообращенные в римское духовенство видели в этом событии чудесное исполнение пророчества Августина. Но британцы были уверены, что сам Августин убедил врагов напасть на них. Еще сильнее разгорелось чувство взаимной ненависти между древней Британской Церковью и новой, Римской. Вместо того чтобы соединить свои усилия на общее благо, они действовали друг против друга. Римское духовенство считало древнюю Церковь еретической и так же ревностно старалось искоренить ее, как и обратить идолопоклонников. Британское же духовенство стало еще упорнее держаться древних обычаев, противопоставив свои предания, заимствованные от древних Малоазийских Церквей, от учеников апостола Иоанна, из постановлений апостола Петра, от имени которого говорили приверженцы Рима. Оно еще больше отчуждалось от общей церковной жизни и питало в сердцах британцев и воинственных горцев вместе с враждой против чуждых властителей глубокую ненависть к чуждой Церкви.

Быстрые успехи римских благовестников оказались непрочными. После смерти кроткого и благочестивого кентского короля Этельберта его сын возвратился к идолопоклонству. То же самое сделали и сыновья соседнего короля. Множество народа последовало примеру вождей. Проповедники подверглись гонениям. Некоторые из них, упав духом, удалились, но Лаврентий, преемник Августина, решил остаться и вскоре приобрел такое влияние на короля, что возвратил его Церкви. Другой проповедник, ревностный Павлин,[257] обратил нортумберландского короля Эвдина с помощью его супруги, христианки. Эвдин, уверовав, собрал народное вече, или совет (Wittena-Ghemot), и, изложив перед ними причины своего обращения и главные истины новой веры, спросил мнение собрания. Большинство признало новый закон лучше старого. Один из вождей выразил свое мнение поэтическим сравнением.

— Царь, — сказал он, — иногда, в зимний день, ты пируешь со своими вождями в теплой комнате перед пылающим огнем; на дворе же вьюга, снег и дождь; вдруг в дверь влетела птичка, пронеслась быстро по комнате и тотчас же вылетела в другую дверь. Это мгновенье для нее отрадно: она не чувствует ни холода, ни вьюги; но оно скоротечно: птичка пролетела быстро и опять терпит зимнюю стужу. Точно так же скоротечна жизнь человека на земле; также мгновенна в сравнении с тем временем, которое было прежде и будет после. Это время для нас темно и страшит нас неизвестностью. Если новая вера может сколько-нибудь уяснить нам то будущее время, то надо следовать ей.

Павлин, присутствовавший на совещании, изложил христианское вероисповедание, и совет, внимательно выслушав его, единодушно решил отказаться от прежних богов и принять новую веру. Сам верховный жрец вызвался истребить идолов, а Павлин обошел все королевство, крестя уверовавших.

Но непрочен был и этот успех. Эвдин погиб на войне против языческого короля Мерсии, Пенды. Христиане подверглись гонению, церкви были разорены, и на время язычество снова водворилось.

Успешнее римских посланников должны были действовать другие проповедники. Местное британское духовенство принялось теперь горячо за благовествование в англосаксонских королевствах, и начало этому благому делу положил молодой король Освальд. Этот юноша, брат убитого Эвдина, лишившись наследия, еще ребенком нашел убежище в монастыре Ионе и был воспитан иноками в любви к христианской вере. Достигнув зрелого возраста, он покорил себе Нортумберланд и сразу же пригласил проповедников из северных монастырей. Они охотно поехали, но несколько раз готовы были покинуть начатое дело: настолько трудно было склонить к вере Христовой сердца язычников. «Они так упорны, — говорил один из проповедников, возвратившись в Иону, — что надо совсем оставить надежду обратить их».

Эти слова глубоко поразили одного из бывших тут пресвитеров, Айдана. «Господи! — воскликнул он. — Могли ли бы они упорствовать, если бы была возвещена им Твоя любовь? Я пойду, я возвещу им имя кроткого Иисуса, Который не сокрушил трости надломленной». Потом, обратившись к проповеднику, Айдан сказал ему: «Брат, не слишком ли требователен был ты к начинающим? Надо было питать их молоком, пока они не окрепнут для более твердой пищи».

Старцы Ионы решили отправить в Нортумберланд самого Айдана. Посвятили его в епископы, и он скоро прибыл в королевство Освальда, который принял его с живейшей радостью. Айдан не знал туземного наречия, но сам король всюду сопровождал его, передавая его слова. Скоро весь край огласился живым словом спасения. Кротость Айдана привлекала к нему все сердца. Он и король трудились ревностно, неутомимо, с горячей любовью, и вскоре полный успех наградил их заботы: сердца суровых саксонцев были побеждены евангельской истиной, воздвиглись церкви и монастыри, и вера прочно водворилась в целой обширной области. Однако затем Освальд был убит на войне идолопоклонниками. Он предал душу Богу, молясь о спасении своего народа, который стал чтить память его как святого.

Из Нортумберланда проповедники ходили и в другие королевства, ревностно благове-ствуя, основывая церкви и монастыри и при этом соблюдая правила и обычаи древней Британской Церкви. Их деятельность еще больше усилилась, когда преемник Освальда, Освей, присоединил к своей державе и другие королевства, куда им был открыт путь через его покровительство. Вера быстро распространилась.

Но их успехи вызывали негодование и зависть римских благовестников, которые, при всех своих усилиях, прочно утвердились только в одном из королевств Гептархии, в Кенте. С гневом наблюдали они за распространением и усилением Церкви, не зависимой от папской власти, и вели против нее упорную борьбу, представляя ее учение еретическим и осуждая все ее обычаи. Со своей стороны и британское духовенство не щадило римского. От такой взаимной вражды немало страдало дело веры. Британцы, раздраженные высокомерием и презрительным с ними обхождением римских пришельцев, стали еще упорнее держаться древних обычаев, как своих, смешивая церковное дело с чувством национальной независимости, опираясь на это чувство в народе. Народ же любил своих проповедников, близких к нему, и охотнее слушал их, чем чуждых, римских, тем более что первые отличались простотой и бескорыстием, между тем как римские благовестники охотно брали и часто даже выпрашивали дары и земли, говоря, впрочем, что просят не для себя, а для Господа, Который воздаст жертвователям лучшие богатства. Римское духовенство, не любимое народом, искало союза с королями и богатыми владельцами, обещая употребить в их пользу свою духовную силу. Папы писали к королям письма, в которых обещали и небесные, и земные блага тем, которые окажут покровительство Церкви и сыновнее послушание ее главе, папе. Они всячески старались склонить на свою сторону и высшее британское духовенство, соблазняя его богатством и властью. Такая борьба велась упорно в течение веков. Разгорались народные страсти, возникали распри в семьях, члены которых принадлежали к разным вероисповеданиям, кровь не раз лилась между враждовавшими. Рим употреблял то хитрость, то угрозы, соблазнял пышностью и властью своей, подкупал себе союзников мирскими выгодами и наконец одержал победу, хотя и не полную.

Беда Достопочтенный

Довольно подробные известия об этой вековой борьбе Старобританской Церкви с Римской сообщены первым летописцем Английской Церкви, Бедой Достопочтенным. Пресвитер и инок, он жил в VIII веке и был горячо предан Римской Церкви, уже утвердившейся к этому времени в Англии. Его безыскусственный рассказ, основанный на преданиях, сохраненных в народной памяти, дает представление о способах, употребленных Римом, для подавления и вытеснения местной Церкви, подчинившейся ему. Эти подробности драгоценны, потому что вековая борьба против Рима оставила глубокие следы в Британской Церкви, впоследствии свергнувшей иго папы.

После смерти святого короля Освальда, в середине VII века, его владения перешли к его брату Освею, который, значительно расширив их, стал самым могущественным королем в Англии. Он оказывал покровительство проповедникам, распространявшим в его владениях веру Христову, но сам больше заботился о расширении своей державы и не боялся прибегать даже к злодеяниям для достижения этой цели. Так, он предательски умертвил соседнего короля, своего родственника, и овладел его королевством.

В это время римское духовенство утвердилось преимущественно в Кенте и с завистью смотрело на успехи британских благовестников в остальном крае. «Приобрести бы короля Освея, и великий шаг был бы сделан к покорению всей Англии», — думалось римским священникам. Вскоре появилась возможность и осуществить это. Освей следовал правилам Старобританской (или Каледонской) Церкви, но его жена принадлежала к римскому исповеданию. При ней жил во дворце и духовник ее. Таким образом, в самом царском семействе водворились различные обычаи двух враждебных Церквей. Между тем как король со своими приближенными уже праздновал Пасху по древнему исчислению Старобританской Церкви, королева и ее духовник еще хранили пост, и Пасха совершалась во дворце два раза. Были и другие, не сходные между собой обычаи, и каждая сторона их упорно отстаивала. Часто возникали споры, которые становились все ожесточеннее. При каждом случае королева и ее духовник отзывались с презрением об обычае Британской Церкви и старались возбудить в короле сомнения относительно чистоты ее учения.

Вскоре нашли они ревностного и сильного союзника. Молодой англичанин по имени Вильфрид, ловкий и умный, любимый королем, ездил в Рим и возвратился оттуда горячим приверженцем папы. Эта приверженность была в нем не бескорыстна. Он видел в Италии и Франции духовенство, пользующееся властью, богатством, участием в государственных делах. Ему были обещаны такие же выгоды, если удастся привести могучего короля Освея к послушанию Риму. Он ревностно взялся за дело. Постоянно возбуждая споры о вере, он отзывался о Британской Церкви как о еретической, превозносил власть и силу папы, представлял королю, что ему гораздо приличнее покориться в вопросах веры тому, кого признают главой самые могущественные государи всего мира, чем слушаться бедных британских пресвитеров, которые не имеют никакой власти. Указывалось и на выгоды, которые может доставить союз с папой. Успешнее всего Вильфрид использовал нравственное состояние короля. Освей был все же христианином, и его совесть тревожилась совершенными им преступлениями. Вильфрид старался еще больше возбудить в нем угрызения совести и страх вечного осуждения, а затем указывал на единственный якобы путь получить прощение.

«Только один папа, — внушал он, — имеет право и власть прощать такие преступления, потому что эта власть вручена ему Самим Богом. Может ли король надеяться на спасение, если станет поддерживать еретическую Церковь, не имеющую права на существование, а не будет признавать папы, которому Сам Господь дал власть вязать и разрешать, который, как наместник Петра, имеет в своих руках ключи Царства Небесного и может открыть это Царство только тем, которые покорны ему?»

Такие внушения, очень часто повторяемые, поколебали короля. К тому же и мирские выгоды тянули его к Риму. Он решил созвать на совещание британское духовенство, которое с беспокойством следило за происками римской партии, взявшей большую силу при дворе. Совещание открылось в монастыре Стринсхоле.

— Почему, — сказал король, — не следовать бы нам всем одному закону, одному обычаю, так как мы надеемся на одно наследие небесное?

Британский епископ Кольман отвечал на это:

— Поставившие меня епископом научили меня следовать святому закону; они верные служители Божий, и не следует нам унижать их учение, потому что это есть учение Колумбы, блаженного апостола Иоанна и всех Церквей, которые были под его надзором.

— А наше учение и наш обычай, — возразил Вильфрид, — учение и обычай Рима, где проповедовали апостолы Петр и Павел. Этот закон признают и Галлия, и Италия, и весь мир; а вы одни, пикты и каледонцы, заброшенные на ничтожных островах, на краю света, дерзнете ли идти против всего мира? Что вы называете нам вашего Колумбу? Как бы свят он ни был, разве можно предпочесть его князю апостолов, тому, которому Сам Господь сказал: «Ты еси Петр, и тебе дам Я ключи Царства Небесного»?

Эти слова сильно подействовали на присутствовавших.

— Ты сам скажи мне, Кольман, — попросил король, — правда ли, что Господь сказал эти слова Петру?

— Правда, — отвечал Кольман.

— А нашему Колумбе была ли когда-нибудь дана такая власть? Можешь ли это доказать?

— Конечно, нет, — был ответ Кольмана.

— Следовательно, — возразил король, — мне лучше покориться Петру, так как у него ключи Царства Небесного; иначе, когда я приду к дверям, — мне не отворят.

Победа оказалась на стороне Рима. Кольман и единомышленные с ним епископы и пресвитеры объявили, что не хотят изменить обычаям своим и признать над Церковью власть папы. Они ушли: кто в свои монастыри, кто в горы Валлиса и Северной Шотландии, храня в сердцах вражду к новым обычаям и к власти Рима, которая со дня на день больше распространялась.

Вильфрид за услуги, оказанные Риму, был возведен в сан епископа Нортумберланда и награжден обширными землями, отнятыми у древних монастырей. Он стал усердно вводить новые римские порядки, но своим высокомерием оскорблял подчиненное ему духовенство, а неимоверной роскошью возбуждал всеобщее негодование. Не столько убеждениями, сколько наградами и дарами привлекалось духовенство к послушанию Риму. Таким образом посвящено было много недостойных епископов. Возникали споры, распри между искателями епископских престолов. Сам Вильфрид, впоследствии обиженный тем, что после смерти архиепископа Кентерберийского, примаса Англии, занял это место не он, а ученый грек Феодор, присланный из Рима, встал в ряды недовольных, претерпел низложение и заключение в темницу. Но его деятельность еще не кончилась. Освобожденный из тюрьмы, он обратил и подчинил папе королевство Суссекс, до того еще остававшееся языческим, опять занял место епископа Йоркского, несколько раз ездил в Рим, проповедовал языческим фризам (в нынешней Голландии) и умер, снова отставленный от епископского звания, но сказочно богатый.

В VIII веке уже вся Англия признавала власть папы, и ее короли оказались покорными сынами Римского престола. Они часто посылали дары в Рим, установили подать в пользу папы, ходили богомольцами к мощам святого Петра. Но не так скоро признали власть папы на севере. Шаг за шагом подвигалась она, вытесняя все дальше на север своих упорнейших противников. В горах Северной Шотландии и Валлиса оказано было такое же сильное сопротивление христианскому влиянию Рима, какое некогда было оказано оружию Рима языческого. Старобританское духовенство, не подчинившееся папе, продолжало поддерживать в народе вражду к пришельцам и к их приверженцам, которых представляло предателями веры. В беседах проповедников, в народных песнях клеймились позором небрежные «пастыри-наемники», предавшие овец своих «хищным римским волкам». Раздражение было до того сильным, что когда в конце VIII века один епископ решился праздновать Пасху в одно время с англичанами, то в народе произошло волнение, которое надо было усмирять силой. Одного из валлийских вождей, подозреваемого в склонности к римским обычаям, народ умертвил. Однако постепенно признавали главенство Рима и твердыни Старобританской Церкви: Иона, Банкор, другие знаменитые монастыри. Но так крепка была в них духовная жизнь, что, даже и признавая власть Рима, они не дали себя заковать в однообразные формы римской обрядности. В них осталось много прежнего: ревность к изучению Священного Писания, к благовествованию. Некоторые иноки, до конца оставшиеся твердыми в своей привязанности к древним обычаям и ненависти к римскому исповеданию, оставили отечество и перенесли на германские земли свою ревностную деятельность.

Никогда не удалось Риму полностью победить дух независимости в Английской Церкви и совершенно подчинить ее себе. Во все времена ее истории поднимались громкие голоса против произвола и нововведений пап. Безбрачие духовенства было часто отвергаемо, горячее слово проповедников раскрывало народу истины веры. Предпринимались попытки переводить на народный язык Священное Писание, тогда как во всех странах, покорных Риму, обязательно было иметь Писание только на латинском языке.

Христианская вера оказала свое благотворное действие на Англию. В ранней истории этой страны мы встречаем больше примеров кротости, справедливости и любви к правде, чем во всякой другой в это суровое время. Многие короли стяжали себе славу добродетелью и святостью, покровительствовали науке. Королевы, оставив пышность двора, служили Господу в смирении и нищете, оказывая помощь нуждавшимся и страдавшим.

Умственная деятельность, так рано пробужденная в ирландских монастырях, не могла быть сразу подавлена влиянием Рима. И в VII, и VIII веках, когда научное образование стояло на очень низкой ступени во всей Западной Европе, наукой усердно занимались в монастырях Англии, при которых почти везде открывались училища. Беда Достопочтенный, уже упоминавшийся нами летописец Английской Церкви, может считаться достойнейшим представителем того благочестиво-ученого направления, которое господствовало в среде английских иноков. Воспитанный в монастыре Вирмуте, он еще в молодые годы вступил в иночество, и вся его дальнейшая жизнь была посвящена молитве, ученым трудам и воспитанию юношества. Он преподавал в училище при монастыре Ярро. Зная языки греческий, латинский и еврейский, тщательно изучал Священное Писание и сделал первую на Западе попытку перевести слово Божие на английский язык. Он переводил Евангелие от св. Иоанна, когда его застигла предсмертная болезнь. Приветствуя радостно минуту своего отшествия к Господу, с хвалой Богу на устах, он скончался в 735 году, окруженный учениками. Ученики Беды продолжали трудиться по его примеру. Один из них, Эгберт, впоследствии епископ Йоркский, основал знаменитое Йоркское училище, из которого вышло много ученых и благочестивых мужей, трудившихся над распространением слова Божия и всякого полезного знания. Таков был, между прочим, знаменитый Алкуин, родившийся в самый год смерти Беды Достопочтенного.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.